Борис Конофальский - Инквизитор [litres]

Свеча затряслась в руке трактирщика и выпала из неё. Но не потухла, продолжала гореть на полу.

Волков затушил свечу, наступив на неё и спросил:

– Так, где твой дружок Соллон?

– Я… я не знаю,.. не знаю я где Соллон,..– стал подвывать трактирщик, распаляясь,– Кто вы такой?– Он уставился на Волкова своими глазами, чуть на выкат.– Зачем вы сюда приехали, вот зачем? Что вам от меня нужно? Ну что?

– Ах, простите, что помешал вам обворовывать барона,– ехидничал Волков,– а от тебя мне нужно, что бы сказал, куда поехал Соллон,– спокойно отвечал Волков.– А! И ещё тридцать пять талеров для аудита.

– Я не знаю где Соллон, не знаю!– вдруг заорал Авенир,– я не знаю, куда он поехал, и денег у меня больше нет, ни крейцера! Ни пфеннига. Да будьте вы прокляты!

Тут солдат вдруг схватил его за горло и со злобой заговорил:

– Ишь как заголосил, жил то видно припеваючи, немало денег скопил, с Соллоном делишки, обделывая, барона за дурака держали да обворовывали и из мужика последние соки тянули процентами, вши поганые, а как вам хвост поприжали так ты повизгивать вздумал, проклинать! Ежели найду Соллона, то уж поговорю с ним как положено, и почему то мне кажется, Авенир, что он о тебе, мне много интересного расскажет.

Волков выпустил горло трактирщика, продолжил уже абсолютно спокойно:

– Значит так, Авенир, ты говорил, что тридцать пять талеров для тебя большие деньги, а сам накупил расписок у этого вора почитай на двести. Думаю, что и тридцать пять найдёшь, найдёшь и отдашь… Через три недели. Три недели, Авенир!

Волков повернулся и пошёл к двери, пряча бумаги в кошель, а баба трактирщика вроде уже замолчавшая вдруг снова заголосила из-под перины, а затем раздался грохот. Солдат и все остальные обернулись. Авенир лежал на полу, на спине, раскинув руки, закатив глаза и открыв рот. Баба истошно завыла, её дружно поддержали дети.

– Ишь, как за деньгу то человек страдает, без памяти падает, как бы не помер,– произнёс сострадательный Ёган.

А Волков ничего не сказал, только усмехнулся и пошёл прочь. Не жалко ему было Авенира, и бабу его, и детей.

Он был несказанно рад. Еще не рассвело на улице, и ливень тушил факела, но солдат радовался. Не зря. Уже не зря затеял он аудит. Он был молодец, и барон должен был это оценить, ведь и вправду эти бумаги экономили барону огромную кучу денег. А людоед, пусть и не последний, тоже был результатом. Да и в том, что Франческа была причастна к убийству молодого коннетабля, он не сомневался. Солдат был доволен собой и теперь собирался поймать еще и управляющего Соллона.

– Темень, – сказал сержант, – пока не рассветет, мы даже следов на дороге не увидим.

– Пока рассветет – все следы на дороге смоет, – ответил Волков. – Так что будем делать?

– Ну, а что тут поделаешь? Факела залиты, но рассвет то близко. Разделимся. У нас тут всего два пути, где телегу со скарбом можно ночью прогнать. Только на монастырь и на Вильбург.

– А другие дороги? – Спросил солда

– На других дорогах телега потонет сейчас.

– Ну, что ж, тогда разделимся. Дорогу на монастырь я знаю хорошо.

– Тогда я поеду на Вильбург. – Сказал сержант.

Так они и поступили. Солдат, Ёган и два стражника поехали в Малую Рютте, а сержант со своими людьми в Вильбург. Когда рассвело, Волков доехал до Малой Рютте, дождь кончился, и они увидели между луж следы воза, который шел в монастырь.

– Он? – Спросил Волков Ёгана.

– Может, и он, – ответил тот, – кому еще надо в такую рань и в дождь переться?

– Тогда поспешим, – солдат пришпорил коня.

Серое туманное утро было тихим, а по дороге на монастырь быстро, разбрызгивая лужи, скакали вооруженные всадники. Время от времени они останавливались, осматривали дорогу и снова скакали.

Конечно, они догнали воз, но не так быстро, как им бы хотелось. Возница, видимо, торопил лошадей. Когда догнали, Ёган, не привыкший к долгой и быстрой езде, еще издали закричал зло:

– А ну, стой! Стой, посудники!

До крытой телеги было далеко, но его услышали и воз остановился. Когда всадники добрались до воза, там оказался всего один человек. Он сидел на козлах, его руки, сжимавшие вожжи, заметно дрожали. И это был не слуга Соллона.

– Кто таков? – Сурово спросил Волоков. – Как имя?

– Ёган Шварц, – ответил возница, – купец.

– Что везешь?

– Яйца и деготь на стройку в монастырь.

– Погляди, – приказал Волков одному из стражников.

Тот спрыгнул с лошади, залез в воз. Перепуганный до полусмерти купец ждал.

– Прекрати дрожать, – произнес солдат, – если ты и вправду купец – тебе нечего бояться. Я коннетабль Рютте.

Стражник показался из-за спины купца, вылезая из телеги:

– Тут только яйца в корзинах и бочка с дегтем.

– Ты знаешь управляющего Соллона? – Спросил солдат у купца.

– Господина Соллона тут все знают, – кивнул тот.

– Когда его видел?

– Вчера в трактире.

Между тем, Ёган чуть отъехал вперед, вернулся и сказал:

– Господин, на дороге более следов нету. Этот купчишка первый едет.

– Ты бы не ездил здесь один по ночам, – посоветовал коннетабль.

А купчишка облегченно вздохнул и поехал дальше.

– А мы куда? – Спросил Ёган.

– В замок, – нехотя буркнул Волков и, посмотрев на серое небо, добавил: – Господи, когда ж я высплюсь?

Во дворе замка стоял большой, крепкий воз, с двумя крепкими меринками. Рядом стоял сержант и стражники, а между них два опрятных мужичка.

– Поймали, значит, – заметил Ёган.

Солдат спрыгнул с коня, кинул ему поводья, подошел к сержанту, тот, не смотря, на пойманную телегу был не очень радостен.

– Давно их поймали? – спросил Волков.

– Да почти сразу, за деревней.

– Дьявол, а мы полпути до монастыря проскакали. А что, Солонна не было?

– Не было, – ответил сержант, – только эти.

– Сейчас позавтракаю и поговорю с ними, – не без удовольствия сказал Волков осматривая холопов управляющего, так же он бегло осмотрел скарб, что лежал в телеге. Добрые ткани, добрая посуда, все Волкову приглянулось. И все бы ничего, но тут он увидел, как у колодца высокая женщина в зеленом платье и в старомодном рогатом головном уборе переливает воду из колодезного ведра в большой, медный кувшин. И у солдата пропал дар речи. Это была Франческа, которая должна была сидеть под замком в подвале. Волков в яростном удивлении поглядел на сержанта, а сержант на него глядеть отказывался, прятал глаза. Удо Мюллер только отрицательно качал головой, как бы показывая: Я тут не при чем. Выглядел он абсолютно беспомощным. Волков ничего ему не сказал, да просто не смог. Солдата разрывало. Он кинулся бегом в покои барона, но сделав три шага захромал, так как забыл про ногу, остановился переждать боль, стоял, морщился, и когда переждал и уже спокойно пошел ко входу в покои.