Линкольн Чайлд - Багровый берег [litres]

– Да, у меня есть интерес, но не такой, о каком вы, вероятно, подумали. Я расследую убийство.

– И какое отношение Салемский ковен может иметь к убийству? – проговорила Ворон, ее голос внезапно стал настороженным, а лицо – подозрительным.

– Вы меня не поняли. Я приехала не с обвинениями, а с просьбой о помощи.

Женщина откинулась на спинку стула:

– Понимаю. В таком случае я буду рада помочь. Вы должны понять, что ведьмы на протяжении многих веков подвергались преследованиям, про нас чего только не врали. А викка проповедует мир, гармонию и единство с божественным. Если ты белая ведьма, то ты целитель, учитель, искатель! Стоит сказать, что наша религия старше христианства на двадцать тысяч лет. – Она заговорила снисходительным тоном. – Да, мы занимаемся колдовством, но наши чары несут исцеление, мудрость и любовь. Мы не поклоняемся Сатане и не соединяемся с демонами. Сатана – это творение христиан, можете держать его при себе, а нам не надо!

Она сложила руки на груди.

– Меня не интересуют ни Сатана, ни прочие демоны, – сказала Констанс, пытаясь пресечь этот поток и сменить тему. – Я приехала, потому что хочу узнать ваше мнение о кое-каких надписях.

– Надписях, говорите? Давайте посмотрим.

Она протянула руку. Констанс достала лист бумаги, врученный ей Пендергастом, и передала женщине. Ворон взяла лист, взглянула на него.

Внезапно в комнате воцарилась ледяная тишина.

– Почему вы этим интересуетесь? – спросила женщина.

– Как я уже сказала, я расследую убийство.

Ворон тут же вернула ей листок:

– Викка не имеет ничего общего с Тайбейнскими надписями. Ничем не могу вам помочь.

– А что такое эти Тайбейнские надписи?

– Они не имеют никакого отношения ни к ковену, ни к нам. Наше кредо – «не вреди никому». Любой, кто хочет нанести вред посредством колдовства, не может считаться викканом или быть ведьмой. Уже одно только их появление здесь – загрязнение этого места поклонения – является неприемлемым. А теперь у меня есть другие дела, и я прошу вас немедленно удалиться вместе с этими надписями.

– Вы хотите сказать, – проговорила Констанс, – что понимаете смысл этих надписей? И отказываетесь объяснить его мне?

Женщина стремительно поднялась, возмущенно зашелестев юбкой:

– Дверь вон там, мисс Грин.

Констанс не шелохнулась. Она вперилась взглядом в женщину, которая зло сверлила ее глазами, тряся жирным подбородком и указывая жирным пальцем на дверь.

– Ты оглохла, женщина? Убирайся!

Услышав эти слова, брошенные ей в лицо, Констанс ощутила прилив жуткой ярости, накатывавшей на нее в прошлом. Она сглотнула и почувствовала, как бледнеет от злости. Поднялась, не сводя взгляда с этой женщины. Ворон смотрела на нее все с тем же выражением надменного вызова.

Констанс шагнула вперед, подошла к женщине так близко, что их тела почти соприкоснулись. Ее обдало запахом пачули и ладана. Женщина дрогнула и на миг отвела глаза.

– Я… – сказала она и замолчала, не в силах продолжать.

Констанс с удивлением, словно наблюдая со стороны, увидела, как медленно поднялась ее правая рука и ухватила обвислую кожу под подбородком женщины большим и указательным пальцем.

Женщина смотрела на нее широко раскрытыми глазами, потеряв дар речи.

Констанс начала сжимать пальцы, сперва легонько, потом все сильнее. Ворон пошатнулась и произвела горлом странный булькающий звук.

В полной тишине Констанс продолжала сжимать пальцы, направляя ногти внутрь, вонзаясь ими в липкую мясистую кожу.

Внезапно женщина обрела голос. Она отпрянула, хватая ртом воздух, когда Констанс отпустила ее подбородок.

– Вы! – сказала она, в ужасе глядя на Констанс. – Пожалуйста… пожалуйста…

Констанс опустила руку.

– Я вам помогу. Только не смотрите на меня так, пожалуйста .

Не сводя глаз с Констанс, женщина нащупала подлокотники своего «ушастого» кресла и опустилась в него, словно оглушенная. На ее горле начали проступать красные рубцы.

Констанс осталась стоять.

– То, о чем я расскажу… никто не должен знать, что это исходит от меня.

Еще секунда – и Констанс умерила свою ярость настолько, что смогла довериться собственному голосу.

– Я сохраню полную конфиденциальность, – ответила она.

– Что ж, тогда… что ж, тогда…

Дрожащей рукой женщина взяла с приставного столика стакан с водой, жадно выпила воду и со стуком поставила стакан на прежнее место.

– Никто точно не знает, в чем смысл Тайбейнских надписей, – хрипло проговорила она. – Их обнаружили около века назад на сланцевой плите в Эксмутских болотах. Считалось, что там находилось шабаш-поле ковена, давно прекратившего существование.

– Шабаш-поле?

– Место, где собираются ведьмы. Но они были не виккане, не белые ведьмы. Там собирались черные ведьмы.

– Объясните.

– Там, где есть сила, творящая добро, как, например, виккане со своими чарами и ритуалами, там появляется и сила, которая творит колдовство в противоположных целях. В жизни всегда существует искушение завладеть властью или осуществить возмездие – при потере работы, проигранном соперничестве, все в таком роде.

– И что означает слово «Тайбейн»?

– «Бейн» восходит к староанглийскому bana, что означает «болезнь» или «проклятие». Еще оно имеет отношение к ядам. Например, волчий корень, или аконит [21] По-английски аконит – wolfsbane. , называется так, потому что с его помощью убивали волков.

– А другая часть слова – «тай»?

– Тайна, таинство.

– Для чего сегодня используются Тайбейнские надписи? Если они вообще для чего-то используются?

– Ходят слухи, только слухи, что некоторые могут использовать их для вызова темных сил или для черных ритуалов. Эти надписи имеют громадную силу и несут зло, но использовать их будет только самая бесшабашная или отчаянная ведьма, потому что их точное назначение и смысл не ясны. Это игра с огнем.

– Вы их когда-нибудь использовали?

Женщина опустила голову.

– А где сейчас этот камень с надписью? – спросила Констанс.

– Его давно уничтожили. Но тот, кто его нашел, оставил записки.

– Какие записки вы имеете в виду?

– Записки археолога-любителя по фамилии Саттер. Они есть здесь, в Историческом обществе Старого Салема. – Пауза. – Некоторые поддались искушению и совершили злосчастное паломничество к этим бумагам.

– И?..

Женщина так и не подняла голову:

– Они все пожалели об этом.

Констанс Грин прогулялась по очаровательному центру Салема к Историческому обществу Старого Салема, которое находилось приблизительно в миле от ковена. Она удивилась, увидев внушительное кирпичное сооружение, построенное в конце девятнадцатого века. Войдя внутрь, она очутилась в просторном холле, оснащенном по последнему слову техники всевозможными металлоискателями.