Жан Рэ - Мой друг, покойник [Новеллы, Роман]

Женщины брали два шиллинга и уходили с одними и теми же словами на устах:

— Да накажет вас Бог!

Или:

— Бог проклянет вас!

— Бог видит всё, негодяй…

Но Джошуа Галлик прикалывал к одеждам этикетку и плевал на Бога.

Когда виски открывает передо мной сказочную дверь Города Мечты, я вижу себя в комнате, наполненной чудесными музейными произведениями, вещами из больших магазинов и великолепными книгами. В огромном камине пылает дружеский огонь, я тону в мягком кресле-качалке, божественный напиток играет в резном хрустале, а на мраморной доске камина золотом высечена надпись:

«Бог накажет ростовщиков!»

Увы, все мое богатство заключено в этом Городе Миражей. Моя печка красна от ржавчины, а не от огня, а презрение мое не золотом сияет на полированном мраморе камина, а высечено в моем кровоточащем от боли сердце, и каждый вечер к Богу несется мольба, крик моей истерзанной и ненавидящей души: «Боже, накажи ростовщиков!»

Мужчина, который в тот вечер стоял перед Джошуа Галликом, вытер тяжелую слезу, вдруг скатившуюся к уголку его рта.

— Она умрет сегодня вечером, и мне хотелось бы повесить ей на шею эту цепочку с золотым крестиком — так умерла наша мать и наша бабушка. Это было бы для нее утешением… — И, вздрогнув, добавил: — А когда все будет кончено, я принесу ее обратно…

Джошуа Галлик вежливо ответил:

— Прекрасно, мистер… Уважение семейных традиций делает вам честь. Ваша сестра заложила эту цепочку за четыре шиллинга: вместе с процентами это составит, хм! посмотрим… два фунта и четыре шиллинга.

— Но у меня нет денег, — пробормотал молодой человек, — по крайней мере, сейчас…

— Поверьте, — любезно возразил ростовщик, — мне очень жаль, ведь я хорошо знаю вашу милую сестру, преподавателя музыки. Очень достойная девушка… Но в делах, видите ли…

— Послушайте, господин Галлик, я вернулся из Мексики. Это — дьявольская страна. Фортуна улыбалась мне, когда внезапная смена правительства и приход к власти враждебного мне диктатора в один час разорили меня. Я вернулся домой больным, без гроша в кармане, был репатриирован, как последний бродяга — и что же? Моя сестра, маленькая нежная Эдит, умирает. Я из тех, кто вернет себе состояние…

Джошуа Галлик воздел руки к небу — это небо было зеленым потолком, с которого висельниками свисали плащи, камзолы, пальто и костюмы.

— Я слишком стар, месье, и не желаю ставить на будущее…

— Вы проживете достаточно долго, чтобы получить от меня и цепочку, и проценты.

Но ростовщик энергично потряс головой.

— Я вам назвал сумму, месье. Два фунта четыре шиллинга — мое время дорого стоит.

Человек медленно снял с себя потрепанный плащ, но Джошуа Галлик жестом остановил его.

— За это я дам вам от силы четыре шиллинга. И остается…

Он не закончил фразы — взгляд его упал на руку просителя, где сверкнул драгоценный камень. Алчная улыбка осветила его лицо.

— Я все же человек не злой и хотел бы оказать вам услугу. У вас на правой руке кольцо. Я вижу, что это подделка, ужасная подделка, и она не имеет никакой ценности, но либо у вас есть сердце, либо его нет… Я хочу быть добрым… Давайте совершим обмен… Дайте мне кольцо, а я верну вам цепочку с золотым крестиком…

Ночь уже наступила. Газовая бабочка напрасно корчилась и свистела — ей не удалось осветить внезапно исказившееся лицо визитера. Впрочем, Джошуа Галлик и не смотрел на него, ибо не сводил глаз с кольца — тонкая змейка из коричневого металла обвивалась вокруг камня со странными красноватыми отблесками.

— Галлик, — медленно произнес мужчина, — вы сказали, что это кольцо не имеет никакой ценности?

— Беру Господа в свидетели, — воскликнул ростовщик.

— Вы-при-зы-ва-е-те-в-сви-де-те-ли-Бо-га! — тихим голосом процедил мужчина, и любой другой, кроме пса-ростовщика, различил бы в нем ужас и угрозу.

— Конечно! — весело ответил Галлик.

Меня учили, что Бог, в своей бесконечной доброте, дал в компаньоны нашей темной душе светоносного брата, которого называют ангелом-хранителем.

И как ни отвратителен был Джошуа Галлик, божественный друг был рядом; он в невероятном страдании заламывал лучистые руки, его сладкий голос умолял и просил.

— О! Джошуа! Нет! Только не это!

Слезы, сверкающие ярче лучших самоцветов, полились по его небесному лицу.

— О! Джошуа! Нет! Нет!

Пальто, одежды, вырванные из рук несчастных владельцев, вздрогнули, всколыхнулись, забыли о своей ненависти, и прошелестели:

— О! Джошуа! Не это! Нет! Нет!

Огненная бабочка крикнула пауку:

— О! Джошуа! Не это! Нет! Нет!

Неужели Бог наделил голосом ночь, чтобы в последний раз воззвать к совести ростовщика?

Но Джошуа Галлик ничего не слышит, ничего не видит, кроме кольца на руке просителя.

И ангел-хранитель, зная, что его миссия завершена, медленно взмывает к небу с холодными звездами, чтобы умолять бога простить безжалостного человека.

— Конечно, — повторил Галлик.

— Возьми, — сказал человек.

Галлик не понял, как все произошло, но кольцо словно само соскользнуло с пальца визитера и вдруг оказалось на правом безымянном пальце ростовщика. Но ему было все равно, сердце его радовалось удачной сделке.

Человек медленно направился к двери, машинально подбрасывая на ладони обретенный крестик, но у порога обернулся.

— Галлик, — сказал он, — сожалею…

— Сделка заключена, — поспешил ответить тот.

— Нет! — настаивал мужчина. — Я хотел сказать не об этом. Должен вас предупредить…

И только теперь ростовщик обратил внимание на обеспокоенное лицо клиента, на его глаза, в которых горел дикий пламень, и скосился на ящик, где лежал огромный шестизарядный кольт.

— Это — ацтекская драгоценность, — продолжил визитер. — Под лупой можно рассмотреть странные знаки, выгравированные на теле змеи. Они указывают, что каждый, кто бесчестным путем завладеет этим кольцом…

— Сэр, — перебил его ростовщик, — я не люблю инсинуаций.

— Это было в горах. Девственный лес на горизонте спал в лунном свете, когда я увидел странника. Это был индеец. Его трясло от злокачественной лихорадки. У меня было немного хинина, увы, слишком мало, ибо…

— Мистер, — нетерпеливо воскликнул Галлик, желавший остаться наедине со своим приобретением, — приключенческие рассказы никогда не интересовали и не развлекали меня. Спокойной ночи.

— Тогда выслушайте предупреждение…

— Спокойной ночи.

— Послушайте…

— Спокойной ночи.

— Да свершится божья воля, — сказал визитер.

И затерялся в ночной тьме.

Джошуа Галлик закрыл ставни.

— Странно, — пробормотал он, — я не могу снять его с пальца.

Он долго рассматривал камень, не в силах его классифицировать, хотя хорошо разбирался в драгоценностях. А странное заключение сделал, когда хотел снять кольцо и спрятать в сейф.