Жан Рэ - Мой друг, покойник [Новеллы, Роман]

Я не мог поверить, что Уортон сдержит слово!

…Грайд умер.

Его нашли в кресле без единой капельки крови в теле — горло зияло разверстой раной. Смертоносная сталь надрезала даже кожу кресла.

Я бросил испуганный взгляд на картину — лезвие кинжала по рукоятку было красным от крови.

— Я честный человек, — пробормотал проводник, — и хочу вас предупредить. Полтора года назад я проводил туда господина Грондара, а полгода спустя, весной, когда дорога вновь стала проходимой, мы спустили его труп. Три года назад я был проводником господина Майера, и мне пришлось быть среди тех, кто нес вниз останки несчастного. Ума не приложу, зачем вам надо рисковать жизнью в этой проклятой богом обсерватории?

Старый горец окинул своего спутника-здоровяка завистливым взглядом. Это был красивый малый с широченными плечами и мощной грудью, обтянутой тонким свитером. Удлиненные глаза смотрели добродушно, а улыбка располагала к себе.

— Я — англичанин, — произнес он с резким иностранным акцентом, — и от страха не умру.

— Вы думаете, господин Грондар боялся? — возразил проводник. — Он не только умел мечтать и наблюдать за звездами. Энергии у него хватало, да и смелости во взгляде было не меньше, чем у вас.

— Всё может быть, — уступил англичанин, явно не желая продолжать спор. — Э, да мы кажется уже прибыли… Право, это похоже на лунный пейзаж где-нибудь в окрестностях цирка Тихо.

Вряд ли можно найти более дикое и фантастическое зрелище, чем этот пиренейский пейзаж — цирк из гранита и базальта с отвесными склонами и острыми скалами.

Иностранец указал на странный холм с конусовидной вершиной, устремленной к небу. На крутом склоне торчало необычное сооружение.

— Это и есть та самая обсерватория, где четверо ваших предшественников погибли загадочной смертью, — сказал проводник. — Мсье, довелись вам увидеть их искаженные ужасом лица, вы не решились бы остаться на долгие недели и месяцы в этой каменной пустыне, где нет ни одной живой души. Стоит ли питаться консервами ради того, чтобы глазеть на звезды, которые и так отовсюду видны?

Подъем на громадный холм был труден, астроном два раза поскользнулся и упал, разбившись до крови, что вызвало новые причитания проводника.

— Дурное предзнаменование. Не пройдет и недели, как за вами в это проклятое место явится Конь Смерти.

— Конь Смерти?

— Он уносит души людей в ужасные глубины ада…

— Эстебан, друг мой, лучше помогите мне разгрузить мулов. А это вам на чай. Дни еще не так коротки, и вы успеете спуститься к подножию горы до темноты. Доброго пути и спокойной ночи!

Англичанин растаял в сырой мгле лачуги, где тускло поблескивала медь оптических инструментов.

Ученое общество, пославшее молодого англичанина наблюдать за звездами в это затерянное в Пиренеях местечко, явно ошиблось в выборе. Это был лентяй из лентяев — именно так подумали бы о нем почтенные члены общества, увидев его за работой. В первый день он долго возился с телескопом, дергая за разные ручки, завинчивая и развинчивая всякие колесики. В конце концов, что-то в телескопе разладилось, и медная труба нацелила свое око не в необъятный звездный океан, а в долину. После этого астроном набил табаком свою маленькую трубку из верескового корня и погрузился в чтение Диккенса, полное собрание сочинений которого он взял с собой. На шестой день он дочитывал «Записки Пиквикского клуба».

Правда, иногда ему случалось заниматься другим — он заваривал чай, открывал банки с джемом, тушеной говядиной и беконом.

В ту ночь цирк в горах был мелово-белым — вовсю светила луна.

Издалека доносился рев горного потока. Мягко шелестя крыльями, мимо пролетели два или три ночных хищника, и безлюдная местность стала еще печальнее и таинственнее.

— Хм, — произнес астроном, — я, кажется, немного взволнован? Какая странная ночь! Почему? Не знаю. Ведь я не боюсь ни своей трубки, ни банки с тушенкой, ни романа Диккенса. Даже это место меня не страшит. И все же мне не по себе! Еще немного, и я, похоже, начну боксировать с этой банкой сливового джема. Что-то должно случиться.

Он потихоньку выскользнул из хижины. Выбирая путь, спустился с холма. Ему казалось, что в ночном сумраке скрывались враждебные незримые существа, следящие за ним.

— Ох!..

Он вскрикнул, не сумев сдержаться.

Шагах в ста от него, в густой тени что-то шевельнулось, потом тишину разорвал странный звук. Словно в стаканчике гремели игральные кости.

Молодой человек вжался в землю. Движущееся существо обретало четкость — оно было до смешного хрупким, нереальным, словно сотканным из прямых и кривых линий, ярко блестевших в темноте ночи.

— Конь! Конь Смерти!

Англичанин заорал, и эхо насмешливо подхватило:

— Смерти!

Не разбирая дороги, молодой человек кинулся в обсерваторию. Скелет размеренно спускался в долину, жутко усмехаясь в лунном свете.

Несчастный ученый с глухим стоном приподнялся на кушетке. Во время своего безумного бегства, он оставил дверь открытой.

— Мне страшно! Мне очень страшно! — громко сказал он.

Потемнело, луна скрылась за высокими горами. Дрожащей рукой астроном зажег фитильную лампу.

Она разгоралась медленно, и свет ее играл на меди инструментов и в стеклах линз. Вдруг горящая спичка выпала из его ослабевших пальцев, руки судорожно вцепились в грудь, он с хрипом попытался вдохнуть воздух и со слабым стоном ничком повалился на землю.

Рядом с телескопом сидело чудовище.

Оно было воплощением ужаса.

Громадное мелово-белое лицо, пылающие глаза размером с блюдце, клыки вепря, козлиные рога и длинные черные когти. Лампа освещала немыслимое чудовище и неподвижное тело астронома.

Чудовище засмеялось.

— Ха, ха, ха! И этому конец. Разрыв аневризмы, эмболия, что угодно. Неделя пребывания на большой высоте, сердце утомляется, потом добрая порция страха и дело сделано!

— Как бы не так!

Чудовище вздрогнуло. Астроном вскочил на ноги. Он улыбался. На его лице не было и следов страха. В каждой руке он держал по крупнокалиберному браунингу.

— Разрешаю снять маску, Эстебан. Нет-нет, более ничего… Клянусь, я еще ни разу не промахнулся. Я понимаю, как контрабандистам, одним из главарей которых вы были, мешали астрономы. Майера и Грондара вы сбросили в пропасть. Но убивать всех одним и тем же способом было неосторожно. Поэтому вы сделали своим сообщником страх.

— Что вы болтаете, подлый звездочет?

— Простите, забыл представиться. Ломарье, детектив. Мне неизвестно расстояние между Землей и Солнцем. Я вовсе не англичанин, а француз из Лилля. Вы, Эстебан, хороший психолог. Даже ужас вы приспособили для своих целей. Кроме того, вы начитаны и достаточно сведущи, чтобы знать, что все астрономы Франции — убеленные сединами бородатые старцы. Пришлось стать англичанином, — он усмехнулся. — Не будет ли вам угодно взять мои чемоданы? Спасибо… Через пару часов мы будем около первого жандармского поста, где вас ожидают с вполне понятным нетерпением. Однако позвольте мне, мой милый Эстебан, выразить вам истинную признательность. Благодаря вам я узнал Диккенса. Это — превосходный писатель.