Жан Рэ - Мой друг, покойник [Новеллы, Роман]

Это была V… Римская цифра V.

Два параллельных ряда красных ясеней по краям дороги соединялись на горизонте и рисовали в сумеречном небе эту гигантскую цифру.

Над острым углом горело несколько бледных звезд. Именно в это мгновение я ощутил необычное недомогание, ничем не оправданный страх, и машинально прибавил скорость автомобиля.

Vвырастало до гигантских размеров.

Я ехал по безлюдной местности, по пустой бесконечной дороге, окруженной пустошами, болотами, камышами и вересковыми зарослями, и эта громадная цифра горела у меня перед глазами. Почему?

— Именно так, — прокричал визгливый голос рядом со мной.

Я затормозил так резко, что автомобиль едва не перевернулся.

На темной обочине дороги стояло странное существо. Вначале я различил длинный редингот, цилиндр неизвестного мне образца и очки с затемненными стеклами.

— Именно эту ассоциацию я искал. Вы думаете, что?..

Я увидел желтое морщинистое лицо, на котором выделялись умные глаза.

— Простите меня, — продолжил человек. — Я — профессор Паукеншлагер… Значит, вы придерживаетесь того же мнения, что и я. Это…

Вдруг профессор отступил на два шага, и его крохотное личико, похожее на зимнее сморщенное яблоко, приняло комическое выражение гнева и недоумения.

— Либо вы ничего не знаете о моих работах, — прокричал он, — либо вы шпионите за мной и являетесь отъявленной канальей!

— Добрый вечер, господин профессор, — сказал я. — Вы сошли с ума. Еще раз, добрый вечер…

Я протянул руку к стартеру.

— Нет, вы никуда не уедете!

Голос был резкий и властный. И с легко понятным ужасом я увидел, что в мою грудь направлен автоматический пистолет.

— Я очень хорошо стреляю, — проворчал странный персонаж. — При первом же движении, которое мне не понравится, я вас убью, жалкий посланник доктора Тоттони.

— Доктор Тоттони? — вскричал я, искренне удивившись. — Не знаю такого.

— Та… та… та. А что вы делаете на этой дороге, по которой уже давно никто не ездит, и выкрикиваете пустые слова?

Я попытался объяснить ему, что заблудился.

— Возможно, — сказал профессор, — но у меня нет ни времени, ни желания проверять истинность ваших слов. По моему разумению, вы есть эмиссар ненавистного Тоттони, хотя я не против, чтобы один из его учеников присутствовал на моем триумфе.

— Господин профессор… — нерешительно начал я.

— Замолчите! Ваш автомобиль позволит сэкономить потерянное время. Вперед!.. Сверните на дорожку слева. По ней можно проехать. При малейшем подозрительном жесте я выстрелю!..

Мы остановились на окраине рощи высоких и темных сосен.

— Это здесь, — заявил профессор. — Вы поможете мне собрать мой маленький аппарат. Потом отдыхайте, если хотите… Но, прежде всего, дайте слово, что не убежите.

— Слово канальи! — усмехнулся я.

Его глаза полыхнули зеленым огнем.

— Я изучил ваше лицо во время поездки, — медленно процедил профессор, — и убедился, что вы не посланы Тоттони, а если я отпущу вас раньше, вы многое потеряете и не испытаете того, что могли бы испытать.

Дьявольское существо читало мои мысли.

— Боюсь, — продолжил он, — что научная сторона приключения, которое вам предстоит пережить, не пустой звук для вас, поскольку вы переживете его, как журналист, и станете свидетелем.

— Откуда вы знаете, что я журналист?

— Глупости!.. Вы мне рассказали, пытаясь объяснить свое появление на этой пустынной дороге, что собираетесь присутствовать на открытии памятника на побережье.

— Действительно.

— И вы прибываете за сутки до начала этого бездарного события! Кто, как не журналист, способен совершить подобную глупость?

Эти слова меня не убедили.

Я подозревал, что этот ученый с горящими зелеными глазами очень легко читает мысли, словно мой мозг был открытой книгой.

— Однако, — продолжил он, — несколько лет, проведенных в тропиках, обострили ваш вкус к приключениям и опасности.

— Но…

— Никаких но… Мушиные пятнышки от шприца хорошо видны на ваших запястьях! А теперь, соберем мой маленький аппарат и дождемся события. Я должен вам это из-за первой своей ошибки в отношении вас.

— Можно ли узнать?..

— Куда я вас доставил?

— Вы меня доставили?

— Конечно: в мир четвертого измерения!

— Мой дорогой профессор, — сказал я, — поскольку мы стоим рядом с аппаратом, состоящим из тонкой антенны из блестящего металла и двадцати маленьких роликов, похожих на индукционные катушки, я хотел бы сделать записи.

— Это ваша профессия. Даже если я чокнутый, как вы считаете, то у вас будет статья похлеще статьи об открытии памятника.

На этот раз всё было очевидно. Он прочел мою мысль. Не знаю, что за непонятное чувство бессилия и отчаяния меня охватило…

Стояла темная ночь. Свет давали только фары автомобиля. Профессор заговорил, но запретил мне стенографировать его слова.

Поэтому я записывал в блокнот слова и части фраз:

— Четвертое измерение… Эйнштейн… точка схождения… встроенный мир… уравнение восемнадцатой степени… бесконечное могущество цифры… волны вибрации неограниченной частоты… превосходная формула…

Вкратце резюмирую: существует соседний мир, невидимый и недоступный для нас, потому что он расположен в иной плоскости. Этот мир, по мысли Паукеншлагера, криминально соединен с нашим миром. И на земле есть точки соприкосновения с этим миром.

Маленький земляной холмик, на котором мы находились, похоже был одним из таких привилегированных мест.

Аппарат профессора предназначен для излучения специальных волн, которые взломают, если можно так сказать, врата таинственного соседнего мира.

Как? Он ничего не объяснил. Он говорил об электронах и интегралах.

Наступила ночь. Резкий ветер трепал кроны деревьев. Профессор иногда поглядывал на звезду, которая горела в небе над вершиной громадной сосны.

Полночь… первый час… второй час… Я ощущаю усталость. Паукеншлагер протягивает мне плоскую фляжку, наполненную отличным средством, прогоняющим сон и даже вызывающим некоторую эйфорию.

Три часа. Ветер стих, стоит абсолютная тишина. Я отхлебнул еще виски и нахожусь в прекрасном расположении духа. Профессор записывает в свой блокнот сложные расчеты.

Дальняя пустошь сереет. Паукеншлагер лихорадочно продолжает писать. Внезапно он передвигает свой аппарат и шепчет:

— Почти на метр…

Две ночные птицы, едва не задевая нас, бесшумно проносятся над нашими головами. Из болота доносится крик выпи. Слышится стон зверька, пойманного ночным хищником.

Профессор перестал делать расчеты, прислушивается к ночным шумам и странным образом поглядывает на меня.