Тим Каррэн - Дьявол по соседству

Нога болела уже не так сильно, и он увидел, что на нее приложена грубая примочка из грязи, листьев и трав. Что бы это ни было, оно сработало.

Но он был не один.

Он лежал в траве, на него была наброшена зловонная овечья шкура. Рядом с ним лежала женщина, ее голая спина прижималась к его груди, а зад - к его промежности. Они всегда так спали, прильнув друг к другу...

Мишель.

Он был с Мишель, как бы безумно это не звучало. И он не смел пошевелиться, потому что это разбило бы фантазию, разрушило бы сон... Но потом он осознал, что это вовсе не сон. Он был с ней. Действительно, с ней. Она была живой, дышащей и теплой. Пахла кровью, черноземом и сырым мясом, но это все равно была Мишель, несмотря на раскрашенное тело.

Проглотив страх, он прижался к ней, позволил своим руками гладить ее гладкую загорелую плоть. Она ответила взаимностью. Отреагировала мгновенно, стала тереться об него задом. А когда у него встал, несмотря на жуткий запах, исходящий от нее - а, может, как раз из-за него - Луис подумал, что у него еще никогда не было столь мощной эрекции, возбуждения и полового влечения. Его буквально трясло. Кровь в венах кипела. Он протянул руку. Мишель застонала. Лежа у нее за спиной, он схватил ее за зад, затем приподнял ей одну ногу, чтобы войти в нее.

Она была уже мокрой.

Он яростно проник в нее, шлепнувшись бедрами об ягодицы, и она принялась кряхтеть и стонать от удовольствия, почти заглушая издаваемые им звуки. Он долбил ее, затем, не в силах больше терпеть, погрузился в нее, сжал ей ноги и, содрогаясь, кончил.

Потом отстранился, едва способный дышать.

Казалось, будто он излил из себя нечто большее, чем одну лишь сперму. Мишель обернулась и улыбнулась ему, оскалив окровавленные зубы. Она по-прежнему была ночным зверем, деградировавшим охотником. Ее темные волосы были сальными от жира, с вплетенными в них костями и бусами. Лицо по-прежнему было выкрашено в белый цвет, глаза, нос и губы обведены черным. Она была первобытной дикаркой, но все еще красивой. Возможно, ее красота даже усилилась, вернувшись к своей первозданной форме. Гибкая голодная кошка... но теперь уже послушная, а не смертельно опасная. Его жена, такая, какой она была всегда.

Мишель извлекла откуда-то кусок сырого мяса.

Предложила ему.

Нет, он не станет есть это мясо сырым. В противном случае, он будет не лучше их, а ему нельзя терять свою человечность. Нельзя. Но этот голод. Он проснулся у него в животе, грыз желудок. Луис чувствовал солоноватый запах крови и мяса, испещренного прожилками жира. У него потекли слюни.

Не делай этого. Пожалуйста, Луис, не делай этого. Ты сейчас на самом краю. В тебе активировался этот ген. Ты стоишь на краю гигантской черной ямы, а под тобой бурлит доисторическая тьма.

Не ешь это мясо.

Даже не пробуй.

Иначе ты уже не будешь человеком.

Ты будешь затянут в эту тьму.

В первобытную бездну…

Он выхватил мясо у нее из рук и вцепился в него зубами, постанывая от наслаждения. О, как же вкусно. Как восхитительно. Как приятно оно ощущалось на языке, когда заполняло соками его рот, заставляя почувствовать простую радость, неведомую ему прежде. Ту, которая давно отвергла его, но сейчас каким-то образом заполучила и сделала частью себя.

Мишель смотрела, как он ест.

Она улыбалась.

Закончив трапезу, он снова лег, прижался к ней и ту же почувствовал возбуждение. Его жена. Его самка. Мясо возбудило его, и теперь ему нужно овладеть ею, доминировать над ней. Он снова взял ее. Действовал грубо, причинял ей боль и наслаждался этим. Когда он вновь пролил семя, во рту у него была кровь, и он понял, что укусил Мишель за плечо.

Он закрыл глаза, удовлетворенный.

Его сны были простыми и приятными.

Когда Луис открыл глаза, он был один. Пробуждаясь, он стянул с себя овечью шкуру. Солнце стояло высоко в небе. Повсюду валялись брошенные овечьи шкуры, но людей видно не было. Голый, но не испытывающий стыда из-за этого, он поднялся на ноги и прислушался, пытаясь учуять опасность. Все ушли, и он остался один. Куда они делись?

Луис огляделся в поисках оружия. Чего-то, что можно взять в руку и чем можно убить. Ибо ему приснился сон первого человека, первобытного, изначального человека. И это был сон об оружии.

Солнце жгло его голую кожу, он искал то, чем можно ударить или пронзить. Потому что лишь тогда, с оружием в руке, он мог возвыситься над зверьми... быть не копающимся в земле поедателем корней, а человеком... человеком...

Эпилог 1

Луис бродил по улицам с костью в руке.

Похлопывал ее полукруглым концом по ладони, зная, что она может причинить повреждения, зная, что ей можно убивать врагов и добычу. И он знал, что человека судят по оружию, которое он носит с собой и по убитой им добыче.

Ему нужно найти девчонку. Пришло ее время.

Он покрыл себя речной грязью, чтобы врагам нелегко было заметить его. Смрад речного дна также мешал уловить его запах. Он знал эти вещи, не задумываясь о них. Они были неотъемлемой часть того, чем он являлся. Впечатались в основу его естества.

Он нашел то, что осталось от клана.

Что-то случилось. Все они спешно бежали и оставили его. Он нашел в реке сотни трупов. Столько, что он мог перейти реку, не замочив ноги. Он понял лишь, что они мертвы. Для него это мало что значило. Он не знал, что ген, который активировался в них, нашел свое воплощение в бездумной массовой миграции, в которой все - или почти все - бывшие жители города последовали зову дикой природы. Ушли в дикой спешке, топча и убивая друг друга. Каждый был охвачен необъяснимым желанием бежать, бежать и бежать, искать новые места кормления и гнездилища. Старые, раненные, слабые и больные очищались в процессе, их тела лежали повсюду. Другие продолжали бежать по полям и лесам, пока то, что было у них внутри, то, что толкало вперед, наконец, не иссякло.

И к тому времени в живых осталась лишь треть от их числа.

В ближайшие дни они перегруппируются и образуют племенные охотничьи отряды.

Луис не знал об этом. Такие вещи его не волновали. Он был заинтересован лишь в поиске пищи, крова, воды и, возможно, самки. Если у него будет первое, то появится и последнее. Ибо самки всегда появлялись, когда самец устраивал себе уютное логово.

Он шел по городу, помечая все мочой, чтобы другие чуяли его запах и запоминали.

Перешагивал через изувеченные трупы, рычал на объедающих их собак. Несколько людей копались в перевернутых мусорных баках. Он не обратил на них внимания. Ни на тех, что проходили мимо с отчетливой обезьяньей походкой. Отгоняя от лица мух, он видел лишь Гринлон, лежащий перед ним изуродованным, оскверненным трупом.

Следуя инстинктам и воспоминаниям, он нашел свой дом.