Елена Блонди - Карты и сновидения [СИ]

Это было очень долгое возвращение домой, но Ирка добралась без дополнительных приключений. Как будто все, что случилось в сумеречной школе, было для того, чтоб ее предупредить и отвратить. Но мироздание не учитывало упрямства девочки с офигительной фигурой и серьезным лицом.

К такому упрямству бы еще мозгов, снова подумала взрослая Ирина. Но отстраненно, без сожаления. Это было очень давно. Даже боль и обида остались в прошлом, а любовь ушла еще раньше.

Хотя… Это сейчас время отодвинуло все, а тогда, сколько же оно длилось?

Ирина вытянула ноги, поерзала, соскальзывая с расстеленного пакета. Тихо и горько рассмеялась. Лучше уйти в цифры, они такие — почти равнодушные. Подняла руку, машинально загибая пальцы.

Два месяца страстного ожидания июля. Потом… после всего — каменное молчание души. Полгода. Да, полгода. В середине стылой зимы она пришла в спортивную школу, чтоб получить диплом. Худой мужчина в распахнутой трикотажной куртке, листнув аттестат, повертел в руках грамоту о давней победе, удивленно поднял бесцветные брови.

— Ты к нам вообще никогда не ходила. На основании чего, прошу прощения, мы должны выдать тебе допуск к тренерской работе?

Ирка коротко вздохнула. И вытащила из сумки толстую тетрадь, разбухшую от подклеенных вырезок. Положила рядом вторую — аккуратную, с таблицами и четкими заголовками.

Мужчина полистал обе, брови снова поднялись, светлые глаза обратились на Ирку. Та сидела каменно, равнодушно встретила взгляд.

— Ин-те-ресно, — протянул мужчина, и вдруг воскликнул, повышая голос, а глядя по-прежнему на Ирку, — Эмма! Эммочка Петровна, подойди плиз.

Из-за плеча Ирки протянулась рука в рукаве такой же куртки с белой полосой по черному трикотажу. Толстая тетрадь уплыла за спину, у Ирки заныла шея от желания повернуться.

— Хм, — почти басом сказала невидимая Эмма, — откуда списала?

— Это мое. Первые три, — Ирка все же повернулась, тыкая пальцем в тетрадь, распластанную на ладонях крупной тетки с короткой стрижкой, — переводы статей. Из «Мускулар девелопмент мэгезин», «Мускулмаг интернешинэл» и «Мускул энд фитнес». Остальное я сама. Там, в чистовой все понятнее.

— Я и так понимаю, — слегка насмешливо огрызнулась Эмма, быстро листая страницы и останавливаясь на вклеенных снимках, переводила взгляд на Ирку, сравнивая.

Ирка снова села ровно, отворачиваясь от пристального взгляда. Эмма обошла стол, чтоб снова смотреть то в тетрадь, где через каждые несколько страниц пристально глядела в объектив девочка в дешевом хлопковом купальнике с длинными рукавами. Становясь от снимка к снимку все скульптурнее.

— Переодеться с собой? — Эмма закрыла тетрадь, возвращая ее на стол, — угу, пойдем. Вилис, я позже зайду.

В тренажерном зале Ирка онемела от сверкающих вокруг никелированных поверхностей и черной лоснящейся кожи. Сердце упало в пятки, руки дрожали, когда натягивала тот самый купальник, красный, тугой, облегающий, как кровавая ртуть. Притащила тетрадки, дубина. А тут… Давно надо было зайти. Записаться. Все давно сделано без нее. Тоже мне, чемпионка.

Эмма обошла Ирку, как обходят елку, осматривая игрушки и подарки. Присела, проводя пальцами по икроножной мышце, поднялась, кладя руки Ирке на спину и продавливая в нескольких местах. Снова раскрыла тетрадку, там, где самые первые фотографии.

— Вилис не может тебя сразу к сдаче нормативов. Должна походить к нам. Хотя я понимаю, тебе оно будет не нужно и скучно. Но — полгода минимум. После получишь допуск. А пока…

У нее сморщился короткий нос с немного распяленными, будто принюхивалась, ноздрями.

— Мне расскажешь? Если бы я пришла, а ты тренер. Что посоветовала бы?

— Да, — с огромным облегчением ответила Ирка, неловко осматривая широкие мужские плечи и коренастую фигуру, — конечно, Эмма Петровна.

И замолчала, испугавшись, что неверно запомнила отчество.

— Просто Эмма, — та махнула рукой с короткими пальцами, — то я разожралась за зиму, потому выгляжу, как тетка. Тетка с мускулами. А ты вон, статуя, будто тебя из мрамора резали. Микеланджело какой. Офигительно выглядишь, Ира. Ходить будешь в мою секцию, я гимнастику веду. За полгода тебе нужен разряд, поняла? И лучше бы еще по какой классической дисциплине. Допустим, легкая атлетика, но то порешаем.

Она так легко сказала это слово. Офигительно. И Ирка, сначала привычно вздрогнув, почувствовала, как слово еле-еле, на крошечное, в тончайший волосок, расстояние, отклеилось от ее каменного горя, чтоб, может быть, когда-нибудь, стать просто словом, самим по себе.

Задница ныла, под сухой короткой травой прятались мелкие камушки, впивались через тонкие джинсы. Болели пальцы ног, упираясь в носки кроссовок. И вообще, сколько можно сидеть, пялясь на горизонт, который сегодня подрядился показывать ей картинки из прошлого. Это все сон виноват, решила Ирина, напрягая ноги, чтоб подняться, и придерживая пакет, чтоб не уехал вниз. Улыбнулась, снова вспоминая решительное Тонино «позови». Вставая, прокашлялась, сказала негромко, прислушиваясь к своему голосу:

— Андрей?

И чуть не упала, теряя равновесие, когда снизу раздался мальчишеский голос:

— Не. Это я, Вадик.

Над щеткой травы показалась взъерошенная голова, блеснули очки на маленьком носу. И снова пропала. Ирина наклонилась, кровь горячила щеки краской стыда.

Вадик примостился на еще одном уступе, пониже и очень узком. Сидел, прижимаясь спиной к сухой глине обрыва, а ноги в школьных брюках болтались над десятком метров воздуха и мелководьем.

Даже не смягчит, холодея подумала Ирина, если свалится вдруг. Разобьется о песок, под мелкой водой. Испуг заставил забыть о стыде.

— Руку давай! С ума сошел, торчишь тут. Что мама скажет?

Вадик вывернулся, глядя снизу худеньким лицом в слабых веснушках. Покачал отрицательно головой.

— Я сам. Тут сбоку как лестничка. А лучше вы сюда идите, теть Ира. Отсюда позвать удобнее.

— Что? Вылезай давай! Тоже мне, бэтмен.

Вадик демонстративно шумно вздохнул, приподнимаясь на руках, продвинулся вдоль уступа. И исчез. Ирина вытянула шею, пугаясь еще больше и уже дергая молнию легкой куртки.

— Тут я, — раздался сверху голос.

Теперь уже она выворачивала лицо, с удивлением глядя на свешенную голову. Хватаясь за верхушки травы, выбралась, становясь рядом. Вадик солидно кивнул.

— Вы хорошо лазиите. Как обезьяна. Если бы джунгли, вы могли бы от тигра. По деревьям.

— Тут не джунгли, — улыбнулась Ирина, а сердце все еще стучало в испуге за мальчишку, — и я…

— А позвать тут, наверху, плохо выйдет.

— Что? — она с удивлением посмотрела на стриженую голову с двумя спиральными макушками.