Елена Блонди - Ами-Де-Нета [СИ]

Даэд оторвал взгляд от ее лица, такого серьезного, уже немного утомленного, и снова уставился в развернутый на коленях свиток. Он хотел знать, что было, и одновременно тоскливо не желал слышать о том, как молодая королевская чета вывернула мир чудовищной изнанкой наружу, без всякой жалости к собственной дочери.

— В пятнадцать лет принцесса Ами совершила первый обряд инициации будущей королевы. Отец, державный знаток пространства и времени, отвел ее в покои невесты, где Ами могла познакомиться с кандидатами в будущие мужья. Тогда она родила меня в первый раз.

Неллет слегка улыбнулась удивленному виду Даэда.

— Не забывай, то, что я говорила об устройстве государства, касается именно народа и его жизни. В самом же дворце все происходило не так, по-другому. И оставалось в пределах дворца. Представь себе огромное помещение, светлое, с окнами, затянутыми тугой матовой пленкой, чтоб ни единый образ не нарушал стройности вычислений. Кресло на возвышении в центре. Молодую девушку с обручем на голове, с геммами, прижатыми к вискам. Поручи и браслеты, начиненные датчиками и считывателями. И перед ее глазами, прямо в неподвижном воздухе — фигуры молодых мужчин, сперва зыбкие, потом все плотнее. Сначала видят глаза, потом нос ловит запах, рука ощущает касание, а уши слышат слова. За полукруглой стеной перед большими экранами — свита короля Олема, внимательно следят, кто из юношей впечатлит принцессу сильнее. Те, кто оставил ее равнодушной на этом этапе, расплываются зыбкими тенями, уходят из поля зрения. А те, что остались, замирают, умолкая. Принцесса глядит, слушая информацию, что подается в маленькие уши. И на втором этапе уходит еще один и еще, — когда геммы на висках и запястьях показывают ее недовольство услышанным. Бабушка Тэм рассказывала мне, что ее любовь, знатный джент Олем, чья династия несколько веков владела лабораториями пространства и времени, мгновенно остался один и они быстро сыграли свадьбу. Повезло девчонке, смеялась веа-мисери Тэм, не пришлось проживать те жизни, которые мне не нужны. Не так было с Ами. Четверо остались рядом с ней. Все данные, считанные с датчиков, оказались ужасающие ровными, до тысячных долей. Ничего не изменилось даже тогда, когда все четверо мужчин были представлены принцессе лично, и каждый из них провел с ней неделю, ведя беседы, совершая прогулки, посещая увеселения, фермы, заводы и лаборатории.

Поэтому высокородной Ами пришлось приступить к третьему этапу инициации. Теперь в покоях выбора стояли два кресла, опутанные проводами. Четырежды Ами садилась на свое место, а кресло рядом занимал один из четверых. И перед закрытыми глазами развертывалась их теоретическая будущая жизнь, созданная на основании миллионов данных. Оптимум, вычисленный без малейших сомнений.

Четыре жизни прожила принцесса Ами, сидя неподвижно, вложив свою руку в ладонь сидящего рядом мужчины. Четырежды она рожала детей, старилась и умирала в положенный срок. И случилось так, что во всех четырех жизнях среди прочих детей появлялась я. Неллет-константа, существо неумолимой судьбы. А еще произошло странная, доселе не случавшаяся вещь. В одной из жизней мужем принцессы стал джент Денна, наследник династии биологических изменений. С ним у будущей королевы была всего одна дочь — я. Что не слишком хорошо для нормального правления. Денна должен был исчезнуть из списка кандидатов. Но в третьей теоретической жизни вдруг вместо правильного кандидата снова появился он. Нарушая все каноны, смеясь, прижал к груди возлюбленную, завертев мироздание сверкающим фейерверком. Это его я помнила потом, наслаивая воспоминания, приходящие ко мне во снах на реальность, которая была совершенно другой. Или это было переплетением реальностей?…Мне было одиннадцать. Отец взял меня с собой, в поездку на сбор урожая. Несколько дней мы провели вместе, как друзья. Носились наперегонки, нахлестывая горячих коней, сидели в тени густых деревьев, распевая протяжные песни. Засыпали у пастушьих костров.

Неллет улыбнулась, но уголок рта задергался, и она нахмурилась, прикусывая губу мелкими зубами. Подняла руку к лицу и бессильно уронила снова.

— Он чистил мне спелые гранаты. Смеялся, вытирая мои щеки шелковым платком. Я думала сначала, это просто сон. Но он повторялся, обрастая подробностями. Прости, я забегаю вперед. Не думаю, что именно его шальной проступок на испытаниях покорил мою мать, скорее, там было другое. Большее. Его безмятежная сила, направленная на нее. Ласка и любовь. Верность. Готовность идти до конца — только с ней. Такая мощная, что позволила ему играючи вторгнуться в течение не его жизни, вытеснив соперника. Нечеловечески сильная верность и готовность. Видишь, мне в нем нужен был именно человек. А для Ами главным стало — нечеловеческое.

Так состоялся очередной королевский брак.

Неллет любила летние грозы. Когда приближенный ведатель погоды сообщал, что небо готовится излить сильный дождь, а тучи подходят ближе, набухая небесной водой и разрываясь острыми молниями, Даэд уносил ее в дальнюю часть покоев, где колонны расступались, обнажая полностью открытый край, сработанный плоскими ступенями. По ним сбегали к пустоте ряды кованых перилец, и можно было сидеть, держась и не волнуясь, что мерное движение, соединяясь с резким порывом ветра, скинет сидящего вниз, в пустоту. Но Даэд все равно волновался. Пока Неллет, широко раскрыв глаза, следила за клубками и горами черных туч, он больше смотрел на ее бледное радостное лицо, иногда напряженно вытягивая руку — подхватить полулежащее на покрывалах слабое тело. В первый раз он вообще хотел привязать ее к перилам легким кисейным шарфом, но Неллет, возмущенно смеясь, отвергла заботливые попытки.

— Сейчас ты похож на веа-мисери Тэм. Она так же боялась, всегда. Когда я садилась на лошадь. Или, когда мы с Денной летали.

— Вы летали? — ошеломленный Даэд увидел стремительную картинку — две фигуры, рассекающие яркое небо над кронами деревьев, — а, ты имеешь в виду санатов…

— Нет. Я расскажу потом. Такие легкие повозки с прозрачными крыльями. Их держал ветер. Даэд, сядь рядом. Ветер не может сбросить меня с Башни. Никогда. Не волнуйся.

Но он все-таки волновался.

После грозы уносил мокрую Неллет в бассейн, отогреться в теплой душистой воде, а потом они снова сидели в кисейном шатре, слыша громыхание из уходящих туч. И Неллет снова говорила о прошлом.

Книга исхода.

Никто не знал, что свадебное испытание высокородной Ами дало ей не только знание о будущем муже на все ее времена. Четырежды Ами испытала смерть, ту основную, что ожидает каждого живущего. Но, кроме этих четырех смертей, были показаны ей еще несколько, из тех просчитанных вариантов, самых логичных из сотен. Она умирала от серой чумы, которую извели целители два века назад, но ведь та могла вернуться, если вдруг перестанет работать привитое зелье, или же его не из чего будет делать. Падала с лошади, разбиваясь. В одной из просчитанных мелькнувших жизней ее убил ножом повстанец, швырнув в сторону и побежал дальше, хрипло выкрикивая свои или наведенные кем-то истины. Это было, как те истории в книгах, понимала Ами, оставаясь одна в своих покоях и обдумывая теоретические события все серьезнее и пристальнее. Читаешь и проживаешь чужие жизни. Но книгу всегда можно отложить, сказителю велеть умолкнуть, от костра, у которого пастухи рассказывают страшные сказки — уйти и лечь спать. Все это жизни, которые ты примеряешь на себя, зная, так же их примерят другие. А показанное Ами неумолимыми логическими машинами — это были варианты ее жизней. И ее смертей.