Елена Блонди - Ами-Де-Нета [СИ]

— За сетью. Потом сменишь доспех.

Даэд выскочил в мешанину света и грохота. Мельком подумал о потерянном тросе, но не стал возвращаться в оружейную. Прижимая к боку сеть, снова прыгнул, радуясь тому, что раскаленный воздух, крутясь и перемешиваясь, свертывается в тугие восходящие потоки, а значит, несложно удержаться рядом с Башней. Правда позже его снова обругают, за то, что полную сеть потащит другой. Зато есть арбалет, и еще пару жирных визгунов он сумеет подстрелить.

Твари выбрасывались не хаотично, а лишь после извержения каменного крошева, и как заметил Даэд, паря рядом с лентой сети, целили именно в охотников, ниже, где начинались жилые уровни, их не было, только молотили по стене каменные осколки, разбрызгивая резные перила и решетки, будто те сделаны из сухого теста.

Он успел еще раз наполнить свою сеть, цепляясь за другую, выбраться обратно на пирс, и потом сбегать в оружейную, но, когда возвращался, стена дернулась, нависая над головой, лавка поехала, сшибая бегущих охотников и те падая, хватались друг за друга, съезжая в угол горой мешков.

Снаружи слышался тонкий пронзительный свист, снижался, переходя в низкий вой, от которого выворачивало желудок, и вдруг, всхлипнув, снова взмывал в режущие высоты. Даэд сел, тряся головой и откидывая с себя чужие ноги и руки. Выбрался, почти пополз по бывшему полу, держа глазами вспышки в широком проеме выхода к пирсу.

Сзади стонали, ругались, парень с напрочь разбитым козырьком и в доспехе без рукава опередил Даэда, но вдруг замер, морщась от злого визга. Другие тоже не торопились.

— Куда, — сказал хрипло в паузе тишины, — сиди, все уже.

Проговорил еще что-то, неуслышанное в новом приступе звуковой атаки. Повторил, торопясь втиснуть в мгновения тишины:

— Держись лучше. Сейчас начнется.

Начнется? Голова, набитая выворачивающими звуками, не хотела думать. Даэд обвел слезящимися глазами кучи лежащих и сидящих охотников, отметив — их становится больше. Снаружи пробирались внутрь еще и еще, усаживались, опираясь спинами на покатую стену, или просто ложились навзничь, раскидывая израненные руки. А в проеме слышался новый звук. Кто-то кричал, хрипло распевая победную песню. Она рвалась, рассекаемая визгами, как рвались до того белоснежные облака, выпуская из себя жирных противных чудовищ. Даэд не мог разобрать, кто там поет, нет, вопит сорванным голосом, но кажется, знал, кто решился. Конечно, могучий Янне-Валга, который за всю битву ни разу не накинул защитного капюшона, мелькая среди огня, света, стрел и сетей рыжей взлохмаченной башкой.

Он что, остался там один? Даэд смотрел в проем, слушал, а другие прибывали, валились отдыхать, затыкая уши, оберегали слух от пения грозы.

Он отклеился от стены и пополз, приподнимаясь на четвереньки и снова скатываясь в стык стен, вставших под углом. В голове крутились картинки, как же теперь там, внизу, где жилые витки, и выше, где лаборатории? А еще наверху, под уровнем охотников, где покои Неллет.

Он явственно увидел, как медленно выливается из большого бассейна огромная масса воды, катит к краю витка, смывая все на пути. Шатер Неллет. Такой ненадежный, всего-то слои нежной полупрозрачной ткани. И она, не имеющая сил бежать, даже ползти. А он бросил ее, чтобы баловаться мужскими играми. Всаживать стрелы в жирные морды тварей, которые все равно не могли увернуться, неслись из тучи огромными пузырями — такая удобная цель…

— Куда ты? Держаться, дурья башка!

Его схватили за ногу.

— Мне надо! Подъемник. Шахта. Мне вниз!

— Не работают!

— Что? — он остановился, приближая лицо к чумазому, сердитому, с разбитой губой.

— Башня переворачивается. Ты впервой, да? Не работают лифты. Пока не свершится глав…

Даэд отпрянул, не дослушав того, что утонуло в новом приступе какофонии. Переворачивается? И проворно, ящерицей, пополз к выходу на пирс, прикидывая, что он может прыгнуть, слететь на несколько витков, или даже на целый уровень, троса хватит. А если нет, спущусь на внешнюю лестницу, быстро думал он в такт движениям, или обрежу трос. Надо к ней. Надо. К ней. Она одна там. Великая Неллет. Одна встречает. Летние ураганы. Какие гады. Все гады. Прячутся. За девчонку.

Пирс торчал почти полностью боком, похожий от выхода на покосившийся толстый забор. Даэд съехал к наружному краю площадки, хватаясь за остатки металлического ограждения, повис на блестящей гнутой решетке, оглядываясь. Вокруг было пусто. Валялись, зацепившись за столбики ограждения, рваные сети, болтался рядом оборванный трос. Туча уже не ворочалась, надвинувшись почти вплотную, поглотила солнечный свет, не было молний, не грохотал гром, только давешний пронзительный визг, исходя из черных недр, вставших на дыбы, казалось, управлял падением Башни. Поднимался режущими нотами, она накренялась, так что пирс становился ровным, как лезвие направленного в ее живот ножа. Затем визг утихал, вернее, превращался в тяжкое гудение басов, и Башня приостанавливала опасный крен, застывала, но не выравнивалась.

А по кромке лезвия пирса двигалась крошечная отсюда фигурка, пламенея на черном фоне рыжей лохматой башкой. Разведя для баланса руки, Янне шагал, покачиваясь, изгибал тощее легкое тело небесного летуна, чтоб не сорваться вниз. Орал, выплевывая слова песни хриплым торжествующим голосом. Вот дошел до самого края и замер с раскинутыми руками. Звуки взметнулись, будто пытаясь сбросить наглеца, лезвие пирса накренилось, фигурка изогнулась, не желая ни падать, ни отступать.

А прямо напротив, в гуще черных клубов, неподвижных, как грозная твердь, засветилась другая фигурка. В светлом серебре, обтекающем линии узких бедер и тонкой талии, с руками-змеями и маленькой головой, укрытой облегающим капюшоном. Клонилась так же, как клонится Башня, и вдруг, повиснув без всякой опоры, без троса и крыла, выгнулась, делая что-то руками по сторонам, потом свела их перед невидимым отсюда лицом. И стала выравниваться, вытягиваясь в тонкую струнку. Даэд разжал пальцы, которыми держался за гнутый металл, выпрямился, с изумлением ощущая, как Башня послушно повторяет движения, медленно выравнивая массивное огромное тело, сработанное из мрамора, кости, пластика и металла.

Тонкие руки сходились и расходились, взлетали вверх, будто лепя из грозового воздуха нечто, может быть, сеть, а может, рычаги или тросы, натянутые могучей лебедкой. Башня замирала, сопротивляясь, но после сдавалась, выпрямляя крен, и наконец, снова встала ровно, прямо, упирая в верхнюю пустоту шпиль над уровнем охотников. Даэд, конечно, не видел шпиля, его закрывали светлые потолки витков, что находились выше его места. Но явно, до боли в сердце увидел через воспоминание всю ее целиком, от нижней иглы, переходящей в сомкнутые круги уровней и витков, через центральную часть, более тонкую, к бескрайнему диску покоев Неллет и дальше, выше — снова ряд прерывистых бусин, жестко нанизанных вертикально, к навершию — шпилю, который всегда должен указывать строго в зенит. Вот как сейчас.