Елена Блонди - Ами-Де-Нета [СИ]

— Так ты решаешь свои трудные вопросы, — голос притих, стал печальным, — не только ты, моя королева. Я тоже обожглась на своем «не могу», из которого захотела сделать «могу» — сразу. Не имея сил вытерпеть. Не бойся. Теперь они просто пусты.

Чашки стояли, пустые, и Ами ощутила волну разочарования. Пусть бы что угодно, самое гадкое, несоответствующее, противное от этого. Но было. А теперь его нет. Избавилась сама.

Гюнтера встала, показывая на широкую лавку у стены.

— Поспи, моя королева. Тут безопасно. Утром поешь, я принесу тебе теплого хлеба и нового молока. Без всяких сюрпризов. Мой сон кончился.

— Ты уходишь, Гюнтера?

— Я возвращаюсь. Если я не нужна тебе больше. Гюнта идет домой.

В светлом проеме двери встал ее силуэт, с талией, стянутой широким поясом. Ами кивнула, жестом отпуская помощницу.

— Кто обманул тебя, Гюнта? Скажи, я вернусь из снов и накажу негодяя.

Ами уже прилегла, не в силах держаться на ногах.

Девушка покачала головой, поправила волосы, откидывая их за спину.

— Его обман — твое спасение. Не надо наказывать. Ты выполнишь одну мою просьбу?

— Да. Я в долгу перед тобой. Ты не дала мне пропасть в моем сне.

— В своей новой длинной жизни, королева, подари мне свое терпение. Десять лет.

— Десять?

Гюнта кивнула. Не дожидаясь ответа, стала спускаться по ступеням, впуская в раскрытые двери рассеянный вечерний свет. Голос донесся уже снаружи.

— Такая малость. В твоей вечной жизни. Десять коротких лет, моя королева.

Ами легла, складывая на груди руки и закрывая усталые глаза. Ныли ноги, болели колени. Саднила в голове досада, на свое неумное поведение с чашками молока. Ведь знала, еще когда была девочкой! Обычное деревенское гадание, на молоке, куда девчонки прятали то украшение с шеи, то кусочек сырого мяса, то тяжелое ядрышко ореха-чалки. Каждый предмет толковался, и было смешно. Иногда страшно. Но все равно весело.

Девушка Гюнтера, обманутая кем-то неназванным, победила ее, свою королеву, потому что та испугалась и прервала гадание. Но не воспользовалась своей победой. Просто ушла, когда поняла, что не нужна больше.

«Хорошо, что она попросила у меня что-то». Ами лежала неподвижно, падая в сон среди сна. «Десять лет. Немалый срок для нее и крошечный для бессмертной. Я расплачусь с ней за помощь. Не буду ничего должна этой печальной высокомерной Гюнте. И хорошо».

Перед тем, как сон сна взял ее совсем, вспомнила еще одну фразу ушедшей. Выбери такое, чтоб радовалась твоя душа, и души всех, кто вокруг. И усмехнулась девичьей наивности. Всех. Так не бывает, Гюнта обманутая…

— Она спит, — джент Саноче с облегчением повел узкими плечами, отступая от саркофага.

— Конечно, — согласился удивленный Денна, — вот уже почти месяц.

— Не то, высокородный джент. Она впервые заснула в наведенном сне изменения. Сон внутри сна переведет ее в собственный сон, вытащив из сна Гюнтеры. Твоя тонка свободна, джент. Мне перевести ее в общие покои восстановления? Там сейчас есть места, завтра семь новых тонков покидают лабораторию и уходят в королевские сады.

— Нет, веа Саноче.

Ученый польщенно улыбнулся. Денна впервые обратился к нему, используя титул старейшего в своем деле.

— Мы изменим ее снова. Обратно в Гюнтеру. Скажи, это возможно? Если нет, когда станет возможным?

Саноче открыл было рот, но сразу сжал губы и задумался. Измененную тонку можно было уничтожить физически. Просто убить…Искалечить, лишая памяти и сознания варварскими методами древнего лечения безумных состояний. Это было нелегко, несмотря на хрупкую внешность, тонки обладали крепким здоровьем, выносливостью и повышенной сопротивляемостью к повреждениям. Но ни разу в лаборатории не пытались совершить обратное изменение. Сделать тонку снова человеком, короткоживущим, вернуть индивидуальность сознания и прежнюю внешность. Конечно, это вполне решаемая задача. Теоретически она уже решена. Но Саноче думал не об этом. Он помнил, как смотрел джент на девушку в ванне. И как говорил с ней.

— Прости, если я неделикатен, мой джент. Она очень важна для тебя?

Дождался кивка и продолжил:

— Тогда ей придется немного поспать. Пока мы не опробуем возвращение на ком-то менее важном.

— Сколько времени это займет? И да, что станет с обратно измененными?

— Думаю, несколько недель, — Саноче снова пожал плечами, — а тех мы еще раз изменим. Они ведь желали быть именно тонками.

— Да. Да, хорошо, — Денна кивал, напряженно обдумывая что-то, — скажи, ей это точно не повредит? Да, ты же сказал, не было случая. И еще, веа. С этого дня никакой связи между ней и снами королевы быть не должно.

— Переведем девушку в другие покои, — согласился Саноче, — не волнуйся, джент, иди отдыхать, я позову, когда королева начнет просыпаться. В свой сон.

Денна вышел, а Саноче чуть презрительно посмотрел в широкую спину. Другие покои. Если упрямица захочет, она дотянется в сознание королевы откуда угодно, хоть с материка или архипелага. Но выбора у них все равно нет. Выбор был раньше, когда Денна давал обещание вернуть Гюнте прежнюю жизнь. Сумей король увильнуть, красотка стала бы тонкой, и забыла про все свои метания. Или теперь, правильно сбалансированная доза нужных препаратов… И никто не понял бы, появилась новая тонка в покоях развлечений или ее останки сгорели в лабораторной печи. Но он, ученый, понимает высокородных. У них честь. Так что пусть король Денна расхлебывает последствия своих опрометчивых обещаний сам.

Крики и шум обрушились на Даэда внезапно, и он дернул рукой, перечеркивая только что написанное. Вскочил, напряженно вслушиваясь и держа свиток в опущенной руке. Под ногой хрустнуло перо, оправленное в костяной чубук.

— Что?.. — начал, но не успел спросить.

Кисея шатра заколыхалась, простучали быстрые шаги. Голос кенат-пины, задыхаясь, проговорил с испугом:

— Камни. Идет большой ураган, великая Неллет. Мой элле велел сказать…

— Иди к наставнику, — звонким голосом перебила его принцесса, — Даэд, уходи с мальчиком.

— Принцесса. А как же ты? — Даэд поспешно сворачивал свиток, повинуясь нетерпеливому жесту Неллет, встал на колени, пряча бумаги в тайный шкафчик у постели.

— Запер? Иди. Скорее, я говорю!

Даэд кивнул и выбежал, путаясь в мягких складках шатра. По пути к подъемнику спросил в узкую спину мальчика:

— Кто останется тут, кен-пин? С принцессой кто?

Тот пожал плечами, оглянулся на самом краю дыры в пустоту уровней:

— Великая Неллет одна принимает летние ураганы. Так повелось.

И через миг исчез в черном проеме. Даэд шагнул следом, не успев и подумать, куда его унесет. Сердце сжималось тоской и страхом. Он знал, что такое летние ураганы, особенно те, что несли в себе каменные осколки. После них приходилось по многу дней чинить внешние ограждения витков и прослоек, лечить раненых и даже оплакивать убитых. Но пока не вошел в покои принцессы весенним мужем, был уверен — великая Неллет не даст случиться самому плохому. Башня выдержит свирепый натиск горячих ветров, как выдерживала всегда, из десятилетия в десятилетие. А теперь недоумевал, как можно надеяться на силу хрупкой девочки, не владеющей своим телом. И ладно бы ураган был ненастоящим, вернее, лежал бы в тех параллельных реальностях, которые благоговейно именовали снами великой Неллет, уверенные, что с ними-то она совладает сама. Но ничего не было более настоящего, чем порывы раскаленных ветров, несущие горы каменной крошки и крупных осколков.