Елена Блонди - Ами-Де-Нета [СИ]

Была? — снова спросил он себя. Или малая малость приснилась мне, чтоб был выбор: прими ее как доказательство и успокойся, живя дальше. Или посчитай, что сон усложнился, подкидывая тебе новые детали. И впади в отчаяние, пытаясь пронизать разумом его колышущиеся слои, такие же, как кисейные стены опочивальни. Тебе выбирать, насмешливо шепнул внутренний голос, только тебе.

Неллет пошевелилась, вздохнула, приоткрывая губы. Он, забыв о блестке на пальце, напряженно прислушался.

— Что? — прошептал, боясь разбудить.

— Тебе, — еле слышно ответила она, не просыпаясь, — выбирать, тебе.

— Мне нужны ответы, элле.

Немерос не поднял головы. Дописал фразу, аккуратно расставляя кенаты, положил перо на подставку и покрыв написанное промокательным листом, бережно прижал. Снял исчерченный следами букв лист, сминая, бросил в корзину.

— Твоя царственная жена не помогает выбраться из потемок недоумения? Почему же я должен…

— Я не спрашивал ее! Я спрашиваю тебя, элле, ты мой наставник и обещал помогать.

— Почему не спросил? Пройди, закрой двери и сядь.

Он развернул табурет от стола, чтобы видеть усевшегося на узкий диван ученика, его сердитое решительное лицо с прищуренными глазами.

На жилом витке уровня стражей стояла спокойная обыденная тут тишина. Изредка по коридору проходил кенат-пина, неся пирамиду свитков или поднос с горячими чашками, шелестели осторожные шаги. И больше ничего. Совсем не так, как на витках охотников, где вечно откуда-то слышалась песня или раскатистый смех.

Даэд замялся под доброжелательным взглядом учителя. Вообще-то он явился к нему без всяких приготовленных вопросов. Неллет спала, а ждать было совсем невмоготу. И утомившись перебирать скачущие мысли, которые ходили по кругу, цепляясь одна за другую и не давая этот круг разорвать, он вскочил у себя в маленькой келье, выбежал, оставив распахнутой дверь. И оказался в келье Немероса.

— Ураган, — сказал он, стараясь снова не упасть в бесчисленные картинки и раздробленные мысли, — он снится великой Неллет, да?

— В какой-то степени, — кивнул элле.

Добавил в ответ на напряженное недоумение:

— Твои раны реальны, так? И скорее всего, там кто-то умер, сражаясь с небесными камнями и чудовищами. По-настоящему.

— Как можно умереть по-настоящему, если все это лишь сны?

— К снам Неллет «лишь» неприменимо, — элле покачал красивой седеющей головой, — на то она великая принцесса Башни. Знаешь, я понимаю, почему ты пришел с вопросами ко мне. Сны Неллет — реальность Неллет, и не видя ее со стороны, она даст тебе строго определенные ответы. Я же могу рассказать другое. Но не факт, что рассказанное мной — истина.

Он помолчал, сплетая и расплетая пальцы, уложил руки на колени, укрытые домашним узорчатым халатом.

— Допустим, ты заснул, мой мальчик. Просто заснул, сморенный жарой и усталостью, после обычной нелегкой работы. Усталые руки во сне продолжают что-то делать, они ведь болят. Необязательно то, что делали в реальности. Другое. Усталая спина придумает для твоего ума другую историю, объясняя ему свое состояние. Это просто. Ты об этом знаешь. Так? Да. Но!

Он поднял палец, поблескивающий ухоженным отполированным ногтем.

— Откуда твои глубины берут новые образы? Допустим, тебе снится, что руки душат неведомую тварь, и борьба забирает последние силы. Откуда взялась именно эта тварь?

— Может, из детской сказки, — буркнул Даэд, тем не менее, слушающий очень внимательно.

— Может. Но откуда пришла она в детскую сказку? Может быть, из чьего-то стародавнего сна? Но мы ушли на боковую тропу, там интересно и есть, что обдумать, но пока мы идем прямо, не отвлекаясь. Ты спишь, тебе снится страшная схватка, клыки и ядовитая слюна, увертки и нападения, страх смерти. И так далее. А потом тебе снится вдруг, что любимая бросила тебя, насмехаясь. Ушла и не повернулась. Сон. И проснувшись, ты испытаешь облегчение — всего лишь сон! Но кроме радости, ты все равно принесешь ей свой подозрительный взгляд, вопросы и жажду клятв и уверений в любви. Нереальный сон изменил твое состояние в реальности. Так же, как прекрасный сон заставляет тебя почти летать, улыбаясь небесам и солнечному свету. Скажи, это можно назвать ненастоящим? Его нельзя потрогать, но разве можно потрогать любовь? Ненависть? Братское родство? Эти вещи бывают посильнее удара клинка. И раны от них не заживают. Так зачем тебе доискиваться, какая часть снов Неллет поистине реальна, если границы реальности так размыты? Живи и дыши, будь благодарен мирам за чувства, которые ты испытываешь.

— Да. Может быть. — Даэд поднял на элле страдающие глаза, — но я не могу быть благодарным за все! Неллет. Она такая живая. Я видел сам.

— Во сне? — элле усмехнулся, но тут же успокаивающе помахал рукой, — не обращай внимания, не удержался. Дразню.

— Ты сам сказал, неважно, во сне или нет. Она бегала. Смеялась. Плавала в лагуне, тело ее было песней радости для меня. И для всего мира. Прекрасное тело девушки. Сильные ноги и ловкие руки. Прости, элле, я не верю, что сейчас ей хорошо! Даже если во снах она, ну, другая. А может быть, там ее жизнь, а? Меня там нет. Там есть могучая Неллет, повелевающая тучами и Башней. Она летает и делает, что хочет. Не зря же Янне-Валга не теряет надежды. Он там вместе с ней. Он там имеет больше прав на надежду. А потом Неллет возвращается, и я уношу ее в бассейн, потому что сама она еле поднимает руку — обнять меня за шею.

Пальцы Немероса сплели перед грудью знак итога и замерли. Он посмотрел на собеседника поверх рук.

— Смотри. Слушай. Ты понял, что Неллет бывает в двух состояниях. Неподвижная слабая женщина, нуждающаяся в заботе. И могучая быстрая Неллет в небесной пустоте. Это только то, что ты успел увидеть. Так? И ты возмущен и ропщешь. Хочешь получить то состояние Неллет, где она подобна тебе и мне, где оба ее состояния — женской тающей слабости и невероятной силы — сглажены, слеплены в одно, и принадлежат не только ей, но и тебе, ее возлюбленному. Так что же движет твоим желанием? Стремление помочь ей или стремление помочь себе? Вылепить женщину, с которой тебе прекрасно, и которая в силу своего состояния не улетит и не уйдет в сон. А всегда будет рядом.

Даэд помедлил, обдумывая. Это и правда, выглядит эгоизмом. Но потом кивнул, соглашаясь.

— Да. Я хочу именно так. Но не для себя, элле. Ты учил нас доверять сердцу, когда разум топит мысли в холодных рассуждениях. Мое сердце. Оно говорит.

Он замолчал, потому что стыдился: слезы подступили к глазам, голос дрожал. Но нужно закончить, а то что он, как пятилетняя айчка.

— Ты не бегал с ней по песку, — глухо сказал и больше не стал ничего говорить.

В молчании медленно капали удары водяных часов. Тонко звенел сверчок в крошечной клеточке на ветке лианы, полной треугольных цветочков, пахнущих сладостью. За прикрытыми дверями прошелестели шаги, замедлились, будто прохожий раздумывал, постучать ли. Но прошли, исчезая.