Елена Блонди - Ами-Де-Нета [СИ]

Даэд вскочил. Натягивая парадную одежду, обругал себя. Впервые он не почувствовал пробуждения Неллет сам. Впервые кенат-пине пришлось звать его в опочивальню.

Что-то я упускаю, думал, быстро идя по коридору к внешней лестнице витка. Что-то, лежащее на виду, о чем не говорят. Не потому что в нем секрет, а потому что оно естественно и не вызывает вопросов. Неллет и Башня. Она построила ее, неважно как. Для людей. Я сам видел это.

Снаружи стояла прекрасная ночь, бесконечно черная, расцвеченная по темноте всполохами далекой грозы и мягким светом луны по наплывающим облакам. Горы их, тугие и плотные, медленно подбирались с запада, обещая наутро сверкающий радостный день.

…Мы все находимся под защитой великой Неллет. Она повелевает жизнью, создает законы, следит за их исполнением. Это правильно, ведь она облечена верховной властью. Но даже почти бессмертные могут умереть! Случится несчастье. Ураган сокрушит уровни, разметывая каменные ограды и перемешивая с камнем людские тела. Кто примет власть, если вдруг?..

Ступени послушно ложились под ноги, звук шагов отражался от гладкой стены, возвращаясь в уши, словно следом шел кто-то еще.

Ясно, что по своей воле Неллет не бросит власти, не оставит своих детей пустоте, она слишком ценит их жизни. Но вдруг — роковая случайность? Или сон, из которого она не сумеет или не захочет проснуться? Кто тогда? Или Башня растворится в пустом небе, потому что она — порождение Неллет? И не сможет существовать без нее. Дым, капельки водяного газа, окруженные тончайшей пленкой, она лопается и внутри — та же пустота. Нет ничего. И никому не больно. Мы живем, пока Неллет спит нас, видит нас, говорит с нами. Умрет Неллет, умрем и мы. Так?

Он появился у ложа принцессы с таким напряженным и ждущим немедленного ответа лицом, что она рассмеялась, укладывая поверх покрывала тонкие руки.

— Не мучай голову и сердце, мой саа-Дай. Спроси, вдруг я отвечу? Но сначала унеси меня в бассейн. Потом поедим, немного, я не голодна, но мне хочется фруктов. А еще нам нужно многое записать.

— И ты ответишь на мои вопросы?

Он уже поднимал ее, устраивая на руках, бережно отвел с лица упавшую прядь волос. Неллет прикрыла глаза, соглашаясь.

— Конечно. Если ты не передумаешь их задавать.

Книга исхода.

Денна оказался прав, когда вступил в изменение вторым после любимой королевы Ами. Новое состояние поглотило все ее силы, их не осталось, чтобы помочь ему. Но он справлялся сам, сложив во внутренние глубины опыт и знания о том, что может подстерегать его во снах.

А еще в его снах, которыми был насыщен прозрачный состав медицинского саркофага, появилось нечто, непредугаданное. И когда в первый раз его сны навестила Гюнта, он онемел от изумления, стоя рядом с ней у деревенской ограды, с ногами, мокрыми от ночной росы.

— Не ждал? — насмешливо спросила девушка, опуская рукава, закатанные выше локтей, — замерз?

— Что ты тут делаешь? — Денна жадно рассматривал круглое лицо с широкими скулами, темные в сумраке позднего вечера глаза, туго стянутую передником талию.

— Что ты делаешь тут, царская кровь? Зачем тебе снится крестьянка, чьи руки пропахли коровьим навозом, а?

В ответ он взял ее холодные пальцы, поднес к лицу, она рассмеялась, когда с шумом втянул воздух, показывая — нюхает. И замолчала, оглядываясь на яркие окна добротного дома в два этажа.

— Они пахнут цветами. И молоком. Я мог бы сложить песню о запахе твоих рук, Гюнта. Ты ведь снова Гюнтера, так?

— Ты не рад? — она не отнимала рук, говорила вполголоса, иногда оглядываясь на яркие окна.

— Рад, — честно ответил Денна, — и не рад тоже. Ты знаешь, я обрету очень долгую жизнь. А ты проживешь свою, короткую.

— Пустяки. Я еще так молода. И теперь свободна.

У него закружилась голова от жаркого обещания, заключенного в этих словах. А еще Денна испугался. Его любовь к Ами. Королеве, которая лежит у себя в покоях, тяжело выздоравливая от нелегкой процедуры изменения. Веа Саноче предупреждал, что так будет. Ей нужно свыкнуться с новым состоянием тела и души. Так что, теперь королеве не до меня, упала на него непрошеная мысль, а ведь хотел подумать вовсе другое.

— Королева, — шепот был еле слышен и Денна нагнулся ближе к лицу Гюнты, к ее губам, трогающим его пылающее ухо, — мы говорили с ней. Не бойся, мой повелитель. Твоя любовь не пострадает. Я мелькну в вашей жизни, одним коротким мгновением. Десять лет молодости простой девушки, а после вы продолжите жить свои длинные жизни. Если тебе так не нужно, я лучше пойду, отец, наверное, скоро выйдет.

— Нет! — Денна задержал ее руку в своих, притянул, касаясь губами туго уложенных кос, — не уходи. Мне нужно многое спросить. Про обратное изменение. Понимаешь, это важно. Это пригодится. Я…

И замолчал, остановленный тихим смехом. Гюнтера смеялась, и он застыдился слов оправдания. Она поняла, что Денна лукавит, защищаясь словами от главного. Смеясь, отступила, отнимая руку.

— Не уходи. Я просто хочу видеть тебя. Такой, какая ты есть.

— Так. Теперь так. Я приду снова.

Он проговорил те же слова одновременно с ее обещанием:

— Ты придешь снова?

Гюнта кивнула, еле видная в густом сумраке.

— Приду. Я обещала вам помощь. А королева обещала мне… Я скажу тебе после, что она обещала.

И Гюнта не нарушила обещания. В диких и запутанных, часто кошмарно страшных и невыносимо мучительных из-за невозможности их понять, снах Денны, она появлялась, когда разум его оказывался на волоске, горло рождало крик, а сердце колотилось, не справляясь с нагрузкой. Приходила, забирая его в обыденную мирную жизнь, в которой трава путала ноги, птицы пели обычные песенки, коровы паслись, следя за играющими телятами. Садилась в тени дерева, укладывая голову Денны на колени, укрытые юбкой, и клала прохладную ладонь на его воспаленный лоб. Смеялась и пела, слушала его рассказы, задавала смешные вопросы, снова смеялась, когда смеялся он. И оглядываясь на отцовский дом, снова исчезала, отпуская своего короля странствовать по иным мирам и реальностям снов.

Однажды Денне приснился старый сеновал, огромный, как отдельный мир, полный сладостно пахучих ворохов сухой травы и птичьего гомона под щелястой крышей. Это был правильный сон для двоих, и мужчина хотел лежащую рядом женщину, от нее тоже пахло сладко, сладчайше, особенно от груди в расстегнутой до самого пояса рубашке, а еще от круглого бедра, светлеющего в ворохе нижних юбок, там запах был другим, тревожным и торжествующим. Но Гюнта оттолкнула Денну, села, поправляя одежду.

— Это не должно принадлежать снам, мой король. Вспомни обо мне, когда изменишься и проснешься.

— Ты обещаешь?

— Если ты не передумаешь.