Елена Блонди - Ами-Де-Нета [СИ]

Вот в чем дело. Мы не просто ищем место, где можем быть одним целым. Их множество — этих мест. Мы ищем мир, где вырезанные фигурки станут реальностью, торжествующе гармоничной. Не просто войдут картонными выступами в прорезанные оконца, а вольются в дыхание мира, становясь с ним одним целым. Много ли таких миров в бесконечном множестве? Конечно, бесконечно много. Но много ли их доступно нам с Неллет?

Стопка расписных досок истаяла до нескольких штук. Отыгранные валялись на покрывале в беспорядке. Даэд видел — принцесса устала. Дышит неглубоко и прерывисто, скулы пылают нежными пятнами нехорошего румянца. Ей бы поспать. Весна ушла, а летние дни изматывают то сильными грозами, то давящей жарой. Наверное, в обычные годы Неллет ведет более размеренную жизнь, ей не приходится тратить силы на летопись, которую они пишут вместе.

— Нель, — сказал наконец он, собираясь прервать игру, но она не дала договорить. Покачала головой, упрямо сжав губы. И снова подняла в руке белую фишку.

Даэд отогнал беспокойство. Краем сознания вспомнил, за кисейными покрывалами, кажется, дважды, нет, больше, сменялись стражи, и негромкий голос кенат-пины отличается от того, что передавал слова первому элле. Ночь убывала. И досок осталось всего лишь три или четыре. Все равно игра скоро закончится, успокоил он себя, укладывая изнанкой вверх очередную легкую картонку, но хорошо бы, не впустую.

Они подняли руки с фишками. Закрыли глаза. И он снова перевернул доску. Его пальцы скользнули по руке Неллет, Даэд подавил желание придержать ее слабую руку. Касаясь краешка белой фишки своей — черной, повел фигурки вниз, будто держал картонной ручкой такую же ручку спутницы, сопровождая куда-то.

И ухнул босыми ногами в зябкую воду, сразу по колено. Переступил, щурясь от солнца, подхватил холщовую сумку, которая намокала толстым увесистым донышком. Огляделся, ошеломленный криками, смехом, плеском полураздетых тел и ревом глянцевых лодок, что описывали полукружия за его спиной.

Сознание снова раздвоилось, одной своей частью пытаясь уберечься от лишнего шума, сверкания, от обманчивого холода воды под палящим полуденным солнцем, мгновенно нагревающим голые плечи, а другой — не обращая внимания на это все, такое привычное.

Он повесил сумку на горячее плечо и пошел, раздвигая коленями упругую прохладу, не к берегу, набитому громкими людьми, а наискось, туда, где вода темнела под тенью высоких скал, сейчас почти черных от стоящего над ними солнца. У самой границы тени и белого света, калящего песок на полумесяце маленького пляжика, стояла группка парней в цветных шортах, облепивших коричневые ноги. Даэд видел спины, локти, затылки в мокрых вихрах. И почему-то заторопился, удобнее прижимая сумку с чем-то тяжелым.

Встал в паре метров от спин, прокашлялся коротко, чтоб не сорвался голос, чтоб не подумали — боится. И не сказал ничего, поняв — не знает, что нужно говорить.

Один из парней оглянулся, толкая локтем другого. Переминаясь, поворачивали к нему ухмылки на почти черных лицах. Расступались. Даэд увидел, кого прятали своими телами. И снова не стал говорить, молча прошел между жарких тел, встал рядом с Неллет, касаясь ее плеча своим. И тут же пригнулся, бросая сумку на песок и уворачиваясь от летящего в лицо кулака.

— Не трогайте! — зазвенел рядом насмерть перепуганный сердитый голос.

И его голос кричал одновременно, полный ярости:

— А ну не трожь!

Он отступал к скале, тесня девочку спиной и быстро осматривая ухмылки, растянувшие загорелые щеки.

— А то что? — процедил высокий, с черными блестящими волосами, падающими на одну скулу. Вытянул руку вперед, отдернул и снова кинул кулак, будто камень, снова отдернул, играясь и дразня.

Другой, поменьше и толстый, захлебываясь, пропел какие-то грязные слова, Даэду некогда было вслушиваться, разбирая их в общем сопении, смехе и выкриках. Не опасен, мелькнуло в голове, и тот тоже. Двое — далеко для удара.

Он, не размахиваясь, выбросил руку вперед, как лезвие пружинного ножа, какие носили небесные охотники. Рука вернулась обратно так быстро, что движение осталось незамеченным, высокий схватился за скулу, с яростным недоумением глядя на тощего чернявого подростка — себе по плечо.

— Ах-х, ты! — кинулся навстречу, и согнулся, топчась на рыхлом горячем песке. Обе его руки теперь были заняты — баюкали внезапную боль в животе.

Четверо загомонили разом и так же разом умолкли, не выходя вперед, держались за спиной пострадавшего. А тот, оскалясь, повернулся к ним, но не сказал ничего, и снова выпрямляясь, уставился на Даэда и Неллет. Даэд быстро усмехнулся, поняв — тот хотел рыкнуть, командуя, но испугался, что приказ не исполнят.

— Что? Самый нашелся умный тут? — голос шипел, полный угрозы, такой странно настоящей посреди общего веселого блаженства с детским смехом и тарахтением ярких лодочек.

— Нет, — коротко ответил Даэд, мягко подталкивая девочку еще поближе к скале.

— Ты, с-сука шклявая, я из тебя мокрое место щас… — пообещал высокий, не двигаясь, впрочем, с места. Но его подданные, стыдясь недавнего страха, придвигались ближе, сжимая кулаки и внимательно следя за движениями врага.

Теперь они его послушаются, знал Даэд. Кинутся все вместе. А скалы за спиной очень острые. За спинами.

Но он знал о скалах еще одну вещь.

— Сумка, — сказал, и все замерли от неожиданно мирного делового тона, — мокрая, испачкается ведь.

— Чего? — высокий оглянулся на лежащую у кромки прибоя сумку.

Даэд рванулся вперед, пригибаясь, схватил сумку и повернувшись, сильно толкнул Неллет за стоящий отдельно валун. Держа за локоть, направил на узкую полосу мокрого песка под нависающим козырьком большой скалы. Шел следом быстро, почти бежал, напряженно следя, чтоб она не споткнулась, пробираясь впереди. Выскочил за ней на маленький песчаный пятачок и подтолкнул дальше, в узкую черную расщелину, которая наверху почти смыкалась, оставляя извилистую полоску небесной синевы. А сам, орудуя одной рукой, вцепился в криво брошенную на камни доску, выбеленную солью и солнцем. Поднял, заклинивая ее поперек прохода. Ударил пяткой по нижнему краю, вколачивая в неровные каменные выступы.

— Осторожно, — предупредил хрипло, идя следом по песку, то черному, то белому от падающих сверху лучей. То сухому, то мокрому, от набегающей снизу воды, — голову опускай, тут пауки живут.

Неллет послушно пригибала голову, одной рукой убирая с плеча мокрые волосы цвета светлого золота. Узкая спина с легким загаром была перечеркнута цветной лямочкой купальника с неровным бантиком завязки. Даэд отвел глаза от маленькой попы, прикрытой трусиками такого же цвета — белыми, в ярких цветных горохах.