Мэгги Стивотер - Все нечестные святые

– Не волнуйтесь, – сказала Робби.

– Мы просто уходим, – добавила Бетси.

– Куда уходите? – от неожиданности спросила Антония.

– Домой, – ответила Бетси.

Ибо сестры перестали быть пилигримами.

Несколько дней назад, когда в поселение прибыл Пит, вокруг девушек обвивалась огромная змея, не дававшая им жить собственной жизнью. А теперь змея исчезла, остались лишь две обычные девушки: они стояли рядом друг с другом, но не слишком близко.

– Вы убили змею, – предположил Хоакин.

– Нет, – ответила Робби. – Ну, что-то вроде того. Мы уже решили сделать это вместе, но как только мы обо всём договорились, она просто…

– Исчезла, – закончила Бетси. – А совы в это время сходили с ума.

– Сработало, – пробормотал Хоакин. – Беатрис, у нас получилось.

И тут явилось новое чудо, которого Сория не видели уже очень давно: надежда. Все члены семьи как по команде обратили свои взоры к Раке, где когда-то обитал Даниэль. Где Даниэль всегда должен быть.

Майкл протянул Беатрис ключи.

Здания плохо запоминают когда-либо живших в них людей.

Дикая пустыня вокруг Бичо Раро больше других постаралась сделать так, чтобы как можно больше разбросанных по ней домов стали заброшенными, и теперь Марисита медленно шла от одной такой постройки к другой. Стоило ей только подумать, что уж теперь-то она осмотрела все здания, расположенные недалеко от Бичо Раро, как на горизонте возникало еще одно. Постройки ей попадались самые разные: среди них встречались, разумеется, обрушившиеся амбары, вроде того, что разбирал на доски Пит, старые шахтерские городки, наподобие того, мимо которого проезжали Пит и Беатрис, пока гнались за Сальто, а также навесы для техники и колодцы. Попадались, впрочем, и настоящие дома, разбросанные на большом расстоянии друг от друга фермы, крепкие хижины с крылечками и забытой историей. Мариситу всегда поражало, что она, вероятно, никогда не узнает, кто в них жил, хотя некоторые бросили всего несколько лет назад. Стены и коврики выцветали, стеклянная посуда и безделушки бились, запахи выветривались. Марисита слышала, что в этих домах жили семьи, привезенные сюда лесозаготовительными фирмами и изгнанные белыми фермерами, но она не знала наверняка, правда это или нет. Мысль о том, как быстро воспоминания подменяются слухами, угнетала Мариситу.

За всеми этими хрупкими вещами скрывалась настоящая трагедия.

На следующий день после того, как существование секретной радиостанции обнаружили, Марисита обшаривала очередной заброшенный дом. У этого дома имелась входная дверь (ей встречались дома и без дверей), но у нее отсутствовала ручка. Падальщики, люди и животные, уже побывали внутри, после них осталось лишь несколько опрокинутых облезлых стульев. Кровати тоже не было, и всё же такое место вполне могло служить укрытием от ночного холода.

– Даниэль? – позвала Марисита.

Никто не ответил. Никто ни разу ей не ответил за всё время поисков. На всякий случай Марисита всё равно осмотрела все четыре комнаты, на случай, если Даниэль не может говорить или умер. Вернувшись в полутемный холл, она бережно поставила все перевернутые стулья стоймя, чтобы хоть отчасти приблизить комнату к совершенству. Несколько мгновений она смотрела на стулья, пытаясь вообразить, что за семья здесь жила, а потом опустилась на один из стульев и заплакала. Вокруг ее ног растекалась вода и просачивалась в щели между старыми половицами.

«Только бы ты был жив», – прошептала Марисита, но лишь мысленно.

Спустя несколько минут она встала, подняла оставленную у входной двери сумку и покинула дом. Ей хотелось вернуться домой до начала радиопередачи. Сегодняшняя ночь был особенной, потому что теперь, после того как все Сория узнали про радиостанцию Беатрис и Хоакина, они настояли на том, чтобы трансляция велась из Бичо Раро. Объяснялось это очень просто: всем членам семьи хотелось вернуть Даниэля, и все хотели присутствовать и посмотреть, что и как.

У Мариситы в кармане лежало письмо от Беатрис. Наверное, оно намокло, но Марисита отлично помнила содержимое письма: «Марисита, надеюсь, ты сможешь сегодня ночью закончить свое интервью. Беатрис».

Вот только Марисита не передумала. Ей по-прежнему не хотелось рассказывать свою историю. Одна мысль о том, чтобы говорить о своем прошлом вслух, причиняла ей боль; всякий раз, когда она возвращалась к этим воспоминаниям, из ее глаз начинали струиться слезы, а дождь над ней и ее бабочками принимался идти сильнее. Марисите казалось, что Сория и так уже презирают ее, потому что она завлекла их святого во тьму. Насколько же сильнее они станут презирать ее после того, как узнают, что она за человек?

Она вспомнила о последних словах, с которыми обратился к ней Даниэль, и от этого воспоминания ее глаза вновь покраснели, как это всегда случалось. Марисита любила Даниэля, скучала по нему и во все глаза вглядывалась вдаль, надеясь его заметить.

Нигде не было и следа Даниэля, лишь еще один домик, брат-близнец того, в котором она только что побывала. Эти два дома связывала целая история, но мы оставим ее за скобками. Когда Марисита открыла дверь, та рухнула на пол, перепугав дремавшую в коридоре узкоротую змею, известную также под названием слепая змея. Поднявшаяся в воздух пыль вступила во взаимодействие с бушевавшей над Мариситой грозой, и в воздухе затрещало электричество. Марисита подождала, пока стихия успокоится, а потом вошла. Мебель в большой комнате отсутствовала.

В углу стоял маленький алтарь со статуэткой Богоматери Гваделупской. Марисита опустилась на колени перед образом. Дева Мария стояла на постаменте из грубо вылепленных желтых роз, причем глядела по-доброму и печально, совсем как Даниэль. В центре цветочного подножия темнела надпись: «¿No estoy yo aquí que soy tu madre?» [21] «Разве Я, твоя Матерь, не с тобой?» ( исп. ) Капли лившего над Мариситой дождя падали на керамическую статуэтку, и из-за этого казалось, что Пресвятая Дева плачет.

Марисита закрыла глаза и хотела помолиться, но вместо молитвы стала думать о навсегда утраченных историях этих покинутых домов, а также о Даниэле и о том, как ей теперь противостоять семье Сория. Она размышляла о том, как легкомысленный или безрассудный святой мог с легкостью превратить Бичо Раро в скопище таких же заброшенных домов, о том, что неуместный разговор способен обрушить смертоносную тьму на целую семью. Несмотря на все свои усилия уйти подальше от родных, Даниэль тем не менее подверг их опасности, ибо забыл, какой упорной становится любовь даже пред лицом страха. Марисита своими глазами это видела, уходя сегодня утром из поселения. Семья Даниэля по-прежнему боялась, и всё же надежда их сплотила.