Андрей Дашков - Странствие Сенора

Сенор еще не представлял себе, сумеет ли освободиться при помощи перстня. Он посмотрел на глонгов, застывших по обе стороны от него. Мертвецы, возвращенные к жизни, оставались неподвижными, как жуткие изваяния; только в темных провалах глазниц по-прежнему еле слышно копошились черви…

Магические знаки, вычерченные на камнях, удерживали придворного Башни внутри невидимого круга. Он вспоминал, как исчезал Сдалерн Тринадцатый, переходя из одного мира в другой. У Монаха это получалось быстро и внешне очень просто. А герцогу даже не понадобится преодолевать Завесу Мрака. Если, конечно, Сдалерн говорил правду…

Потом Сенор заметил красноватые отсветы, падавшие на стены через равные промежутки времени. Вначале они были очень слабыми, и он принял их за пятна, возникающие перед глазами от слишком долгого и пристального всматривания в темноту. На самом же деле это светился камень в перстне Сдалерна.

Перстень находился за спиной у Сенора, и каждая пурпурная вспышка выхватывала из темноты влажные стены склепа. При этом фигура придворного Башни отбрасывала гигантскую тень. Глонги никак не реагировали на вспышки, и Сенор лишний раз убедился в том, что они не способны действовать самостоятельно, а направляет их внешняя сила.

Чередование кровавого света и тьмы постепенно привело его сознание в исступленное состояние, близкое к панике. Вначале рассудок герцога отчаянно цеплялся за привычное восприятие мира, казавшееся единственно верным, и за привычные образы, но равномерно вспыхивавший свет загнал их в область зыбких кошмаров, а потом вытеснил совсем, и разум Незавершенного стал безмолвным и абсолютно спокойным, как гладкая поверхность воды, способная отразить, не всколыхнувшись, даже самое дикое видение…

Сенор оказался в состоянии транса, некоей промежуточной реальности, где действительность, представлявшаяся незыблемой, была размыта и вокруг не осталось ничего, кроме багровых вспышек, хлеставших по глазам…

Потом Сенор утратил связь со своим телом, вообще со всем тяжелым и плотным, что удерживало его внутри непреодолимых ранее границ. Больше не существовало гипнотизирующего света, потому что исчезло зрение. Нечто, чему не было названия, породило легкую волну в стоячем озере сознания, раздробило отражения, перемешало их и погнало сквозь сумрачное царство теней и обломков видений к иллюзорному берегу, на котором жалкий механизм смятенного разума начал возводить фундамент новой, теперь уже необратимо изменившейся реальности.

Он создал кости, и они обросли плотью. В эту плоть вселился дух и пустил ростки шести чувств…

Герцог очутился там, куда привела его таинственная сила, о которой он ничего не знал. Возможно, этой силой было предопределение… Ошеломленный, он вглядывался в искаженные контуры иного мира.

Сенор появился в новом месте, как будто вынырнул из глубокого мутного водоема, в котором прежде успел утонуть. Теперь «вода» успокоилась и зыбкие образы затвердели. Он снова мог прикоснуться к предметам; причины нанизывались на нить времени, и, сцепленные этой связью, потекли события…

Первое, что он увидел, был его меч. Клинок из небесного металла покоился под темным стеклом, гасившим его сияние, – однако притяжение, существовавшее между мечом и Человеком Пророчества, оказалось неистребимым.

Потом Сенор ощутил позади себя чье-то присутствие, как будто его коснулось смрадное дыхание, пошевелившее волосы на затылке.

Герцог медленно обернулся.

Перед ним была огромная вскрытая могила. Он увидел, как полуистлевшие мертвецы возвращаются к жизни. Незнакомое ему густо-фиолетовое светило изливало свой мрачный свет на потревоженное кладбище, окружая тела и предметы потусторонним ореолом. Посреди ямы, противоположный край которой лишь угадывался в этом неверном сиянии, на ажурном троне из человеческих костей и черепов сидел Человек В Железном Панцире.

Непонятно было, как хрупкий на вид трон выдерживает такую тяжесть. Вероятно, сила колдовства скрепляла кости… Стальные доспехи отбрасывали тусклые лиловые отблески. Человек В Панцире держал в железных пальцах что-то похожее на кусок сырого мяса, который он изредка подносил к щели в железной маске, находившейся против рта. Сенор увидел Зеркальный Амулет, висевший на стальной груди. Теперь амулет принял форму двух овальных зеркал, искажавших отражения до неузнаваемости…

Сенор стоял у стены, на которой висел его меч, спрятанный под темным стеклом. Герцог сделал шаг назад и попытался резким ударом локтя разбить стекло. Острая боль пронзила руку, когда локоть врезался в непреодолимую преграду. Сенор застонал, стиснув зубы. И это называется – сбежал!.. Гулкий хохот Человека В Железном Панцире донесся до его ушей.

А вокруг по-прежнему тихо пересыпалась взрыхленная земля. Зловещее таинство возвращения мертвых продолжалось монотонно и безостановочно, будто нескончаемый дождь… Сначала верхний слой раскалывали трещины, и возникала дрожь, словно гигантский червь с тупой настойчивостью искал выход из подземелья. Затем на поверхности вздувался бугор, который лопался, как нарыв, а из образовавшегося кратера появлялась рука, голова, плечи воина в проржавевших доспехах и полуистлевшей одежде. Вскоре все повторялось в другом месте…

Герцог убедился в том, что когда-то здесь погибла и была погребена целая армия. На его глазах чье-то черное колдовство поднимало мертвецов, зарытых в гигантской общей могиле. Почти все они были вооружены. Теперь темная сила заставляла их выстраиваться в колонну и уводила куда-то за пределы последнего пристанища, оказавшегося не последним…

– Кажется, я недооценил твои возможности, – равнодушно заметил хозяин глонгов, не переставая жевать мясо. – Значит, ты явился за своим мечом? Глупец! Теперь меч навеки мой!.. Кстати, перстень тоже придется отобрать… вместе с пальцем.

Сенор снова ждал появления тусклого пульсирующего свечения, которое позволило бы ему покинуть это жуткое место, но в отличие от Монаха ему требовалось слишком много времени, чтобы сосредоточиться.

Времени ему не дали. Человек на троне отдал приказ, не произнеся ни слова и не сделав ни единого движения. Может быть, глонги воспринимали какие-то извращенные отражения своего хозяина. Сам Холодный Затылок улавливал только его всепоглощающую ненависть.

Несколько воинов, только что восставших из могилы, окружили Сенора, и он опять увидел лиловые раздувшиеся лица, лишенные глаз. Однако на этот раз он был безоружен…

Казалось совершенно бессмысленным сражаться голыми руками с теми, кто был уже мертв, а тем более с их закованным в сталь хозяином. Глонги не чувствовали боли, и удары придворного Башни не наносили им видимого вреда. Он недолго продержался в их смрадном кольце…