Борис Конофальский - Инквизитор. Мощи святого Леопольда

Архиепископ просто не мог отдать такую прекрасную вещь. Канцлер едва заметно поклонился, и стоя за креслом курфюрста произнёс:

– Его высокопреосвященство архиепископ и курфюрст города и земли Ланн повелевает, брату Августину и судье города Ланна начать дознание о воровстве в городе Фёренбурге. А комтуру брату фон Риделю, взять под стражу кавалер Фолькофа, дабы не подговаривал людей своих к сокрытию воровства, – он сделал паузу,– ну коли оно было, и чтобы не сбежал. И препроводить его в башню. Держать почестному и без цепей. А брату Иллариону, составить доклад, о делах казны, и возможности изыскать денег в помощь Святому Престолу.

Всё это не нравилось архиепископу, сидел он надутый и не только от того, что ноги болели, а и оттого, что прямо здесь, перед отцами церкви указали ему место его. А ещё думал он, что дознание опять приведёт к его брату епископу Вильбурга. И то опять ему будут ставить в укор. Он вздохнул. Были бы деньги, так лучше отдал бы денег.

– И уворованное, надо бы вернуть, хозяевам, – произнёс нунций.

Он склонился над столом и поглядел на святых отцов, что сидели по правую от него руку, затем глянул на тех, что сидели по левую от него руку:

– Нет ли среди святых отцов возражений?

Среди лиц духовных, что добились сана епископа или аббата глупцы встречаются редко, и здесь за столом их уж точно не было. Ни кто из святых отцов возражать нунцию не решился. Только кивали согласно. Хотя и надо было бы поддержать своего архиепископа, да уж больно боязно было, неизвестно, как всё повернётся. Нунций то, пёс папин, суров не на шутку. Так что молчали отцы церкви, а архиепископ вид имел побитый, мрачен был и уныл. А нунций продолжал:

– Более вопросов к его преосвященству Святой Престол не имеет, а вас святые отцы, прошу всех посетить меня сегодня и завтра, как у кого время будет, а сейчас я молиться пойду, если кто желает – прошу со мной.

Нунций просто намеренно вёл себя вызывающе, показывал всем, что Святой Престол любого согнёт, коли нужно будет.

Святые отцы стали вставать из-за стола и расходится, а курфюрст остался сидеть и подумал, что большего унижения он и не испытывал никогда. Приор брат Родерик стоял с ним рядом, и всем видом выказывал скорбь, а в душе радовался. Он был доволен, что этот архиепископ, вышедший из родовых вельмож, прочувствовал силу Матери Церкви. Курфюрст наконец встал, тяжело опираясь на подлокотник кресла, к нему тут же подбежали служки, вязли его под локти.

– Монсеньор, – заговорил приор,– мы сделали все, что в наших силах.

– Ступай,– сухо ответил курфюрст. Не хотел он его слушать больше. Наслушался уже.

Аббат монастыря Святых вод Ёрдана, древнего монашеского братства, что вело, начло своё ещё с Первого крестового похода, отец Илларион был ещё и казначеем курфюрста. Ибо не было другого человека в земле Ланн, которому архиепископ доверял бы так же. И отцу Иллариону не понравилось, как нунций обошёлся с архиепископом, негоже принижать так одного из отцов церкви, того кто избирал папу, да ещё в доме его, да ещё при людях его. Нет негоже. А ещё отец Илларион не любил канцлера, брата Родерика который старался выглядеть святее папы, а сам водил к себе дев, и не пренебрегал роскошью. И последнее: Отец Илларион не забыл, как кавалер Фолькоф прислал человека своего и передал в казну весомую толику золота. Просто прислал золота в казну архиепископа.

В общем, когда Ёган открыл калитку, то увидал простого и не молодого монаха, что вымок от зимнего дождя:

– Доложи хозяину, что видеть его желают.

– Кто желает, как доложить?– Спросил Ёган.

– Скажи монах аббат Илларион, пришёл, сосед ваш.

Он вошёл в дом осенил себя святым знамением, всем улыбался, поклонился Волкову, подошёл к очагу, протянул к нему руки, стал греться и сказал:

– Господин, велите людям вашим уйти, разговор не для ушей слуг и женщин.

– Если угодно вам будет, мы можем наверх подняться. Там нам ник кто не помешает, – сказал Волков, беря у Ёгана полотенце и вытираясь.

Он был почти раздет, мылся, так как поздно встал сегодня.

– Дозвольте мне у огня остаться, кости стариковские так быстро промерзают,– просил монах, не отходя от огня.

– Идите все, сказал кавалер и стал одевать рубаху.

Всё стали уходить, а монах остановил брата Ипполита и брата Смиона:

– А вы останьтесь братья мои, вас разговор коснётся.

Брат Семоин всё понял сразу, а юный брат Ипполит искренне удивился:

– И меня коснётся?

– И тебя сын мой, и тебя,– говорил аббат, продолжая греть руки.– Это ведь не без твоего участия сожгли колдуна в Фёренбурге?

– Я? Без моего..? Что?– Лепетал брат Ипполит.

– Это ведь ты вел запись допросов кодуна?

– Что? Когда?– Спрашивал брат Ипполит, юноша был не на шутку перепуган.– Ах да, я вёл. В Фёренбурге. А что, я не имел права?

Аббат успокаивающе похлопал его по плечу, и стал рассказывать, как рано утром на церковном совете, нунций и канцлер добились от архиепископа обещания начать дознание, против них за то что, они прав на то, не имея, учинили суд, ну и за то, что грабили город Фёренбург. И что кавалера Фолькофа, велено взять под стражу. А для братьев монахов Ипполита и Семиона будет собрана епархиальная комиссия, дабы дала она ответ, не зло ли чинили братья Матери Церкви, не в ересь ли они впали. Аббат не жалел красок, что бы эти трое, и кавалер и монахи, прониклись, и поняли что дело не шуточное. И они прониклись, юный брат Ипполит стоял, ни жив, ни мёртв, от одного слова «комиссия» его в жар бросало, и покачивало, а брат Семион, был более опытен в таких делах, потому и собирался он немедля купить коня или мула и бежать прочь из города. А кавалер сидел чернее тучи, смотрел на аббата исподлобья, словно это он, а не нунций с канцлером всё это затеяли. И прощался он с этим прекрасным домом, и думал, что делать ему с землёй у городской стены, не конфискуют ли её, и не приостановят ли вексель императорский по суду. А ведь могут. В общем, было ему, о чём грустить. Было.

– Значит, нам бежать надо?– Наконец спросил он аббата.

– Ну, коли вас ни что не держит, то бегите,– отвечал аббат, отходя от огня и присаживаясь на лавку за стол, – но я думаю, что вам есть, что тут терять,– он оглядел дом.– И почёт у вас есть, и знакомства вы тут уже завели. И расположение архиепископа.

– Так что ж делать нам?– Спросил Волков.

– Ну, так делайте от обратного,– сказал аббат,– как говорят в народе, клин клином вышибают. За забором ваши мой монастырь, братство Святых вод Ёрдана, ступайте туда, найдёте брата Иону, он у нас в Ланне комиссар трибунала святой инквизиции. Он знает толк в кострах, пожёг дочерей сатаны во множестве. Идите к нему, он ждёт вас, поедете с ним на юг, ведьм ловить, а пока ловите, к весне, дело ваше глядишь и утрясётся. А если даже и не утрясётся, то вернётесь сюда, как люди святого трибунал, понимаете, – он многозначительно поднял палец, – как люди святого трибунала. И брат Иона о вас скажет что вы люди его, и кто ж вас тогда посмеет упрекнуть в том что вы колдуна сожгли, а воровство и вовсе доказать не смогут. Вы же всё у еретиков отобрали.