Борис Конофальский - Инквизитор. Мощи святого Леопольда

Среди людей, что шли за Волковым тут же раздались крики:

– Эй, что там такое? Зачем мы их пропускаем? Давайте врежем им!

Куда они лезут вперед нас!– Кричали люди.

А из колонны, которую вёл неизвестный рыцарь, и что выходила на Складскую улицу, полетели насмешки:

– Стойте-стойте дураки, за нами пойдёте, можете поглазеть на наши зады!

Волков спросил у подъехавшего Брюнхвальда:

– Зря я пропустил эту колону? Наши люди злятся.

– К дьяволу их, пусть злятся, вы были вежливы, – отвечал Карл Брюнхвальд,– да и не должны вы драться с каждым добрым человеком который этим бюргерам не уступит место на площади. Это не они вас наняли, а вы оказали им честь.

Они снова двинулись вперёд, им дважды встречались ещё колонны, но на сей раз без рыцарей, и уж этих-то Волков не пропускал вперёд. Так они дошли и до главной площади.

А на огромной площади, между кафедральным собором и ратушей, собрались уже тысячи людей, кавалер был в шлеме и подшлемнике, и то морщился от шума. Трубы и барабаны не умолкали, да ещё многие стали стрелять из аркебуз. Шум и сизые клубы порохового дыма наполняли площадь, и при этом многие пили вино или пиво и ещё и танцевали в жиже, что осталась от снега. Для Волкова всё это казалось необычным и может быть даже интересным. Ему кто-то протянул стакан с горячим вином и корицей. Все ждали появления архиепископа, он должен был сказать рождественскую речь. Конечно, большинство на площади людей её бы даже не расслышало, поэтому все так торопились прийти на площадь первыми, что бы занять места у собора. Волков терпеливо ждал появления архиепископа на ступенях храма, и не заметил как в толпе, к нему подошёл неизвестный монах, подойдя, прокричал:

– Кавалер, вас просят пройти в храм.

– Мне пройти в храм?– Уточнил Волков.

– Да, там для вас и вашей жены есть место, и там будет праздничная служба. Если вы тут один можете послать за вашей женой. Но торопитесь, служба скоро начнётся.

– У меня нет жены,– проорал Волков и потрогал глаз,– я буду один.

Архиепископ служил мессу, хоры пели на удивление прекрасно, а лучшие люди Ланна кланялись Волкову. А он кланялся им. Здесь он видел и воинское сословие, тех людей, что были на его акколаде, и купечество, и банкиры среди которых был Фабио Кальяри и городских нобилей, и господ из магистрата, сними же стояли и штатгальтер Ульрик. И многие из этих господ были с жёнами и жёны их тоже ему кланялись и улыбались целомудренно. Монах поставил его справа от кафедры, рядом с великолепной ракой, которую он привёз из Фёренбурга, что б все видели, и его и её. И он сам разглядывал прекрасные барельефы на серебре, слушая праздничную речь архиепископа. В церкви было немного жарко, а в остальном всё было прекрасно. Он чувствовал себя здесь абсолютно естественно, он не был здесь лишним, и занимал своё место заслуженно. Поклоны важных городских особ кавалер воспринимал как должное. Он заслужил их долгими, что провёл на войне, он заслужил это место своею храбростью, упорством и доблестью, и подтверждая эти его качества на саамом виду в самом лучшем храме города Ланна стояла великолепная рака из шести пудов серебра с мощами святого Леопольда. И он рядом с ней.

Глава 16.

После богослужения, когда архиепископ и монахи, проходили мимо него курфюрст остановился рядом с ним, осенил его святым знамением и дал руку для поцелуя, Волков целовал руку святого отца. Было это у всех на виду. И от того внимание курфюрста было ещё приятнее. А после к Волкову подошли рыцари и спросили, не желает ли он отобедать с ними в трактире, что был напротив ратуши, и звался «У Вольфа». И он сразу согласился. А потом к нему подходили другие честные люди, и с жёнами, говорили имена свои и тоже звали на обеды и в гости, он им кланялся и отказывался, говорил, что уже приглашён. И честно говоря, был рад, что рыцари его пригласили первым, с ними он чувствовал себя в своей тарелке. С ними он пошёл в трактир, прежде сняв лишний доспех и отдав его Максимилиану, и трактир был хорош, хотя и не дёшев, и там они пили вино и ели паштеты и сыры, пока жарилось жаркое. Эти простые господа, были грубы местам, как и положено воинам, и шутки их были сальны, но ему они нравились, и шутки их казались смешными. Он думал о том, что с купцами да городским дворянством, да с их жёнами он не чествовал бы себя так хорошо и свободно.

А рыцари спрашивали его, с кем и когда воевал он, и под чьими знамёнами служил, где и когда сидел в осадах. И он говорил им, хотя и без хвастовства, и ему было чем гордиться. И кавалер видел, что они его уважают. И был он там счастлив, особенно после третьего кувшина вина.

Уже стемнело, и был вечер, когда они разошлись, Волков отлично провёл время и рад был новым знакомцам. Максимилиан и Ёган дождались его. И они поехали домой. Волков был весел и не совсем пьян. По городу народ уже не ходил, а те, кто ходил, были пьяны. Доехав до дома, кавалер разделся, снял сапоги и сидел за столом, просто пил пиво и не ел, только глядел на то, как едят его люди, и рассказывал им, что было на праздничной мессе. И все интересовались, слушали его особенно Агнес, которая в храм попасть не смогла. А вот Брунхильда и слушать не хотела, и вниз не пришла, велела принести ей еду наверх, где и сидела одна. Волков пошел было к ней, да она сразу ушла в свою комнату и дверь заперла.

Тогда он пошел, себе, и лёг, да не спалось ему. Он всё переживал события дня, и шествие и праздничную мессу, и внимание архиепископа и обед с рыцарями. И думалось ему, что в былые дни, дни нестерпимой тяжести и холодов и мучений от ран, никогда он и помыслить не мог, что будет ему такой почёт и такое богатство. И дом тёплый, и слуги, и деньги, да и о рыцарском титуле он не мечтал. И теперь не хотел он всё это упускать, но что бы сохранить всё это ему нужно было что то, что удержало его в этом статусе. Да ему нужны были деньги, много денег, и тут он рассчитывал на мушкеты. И тут мысли его перестали быть сладкими, и думал он о том, что дело с мушкетами на Роху возлагать нельзя, нужно самому его вести. И от этих мыслей он протрезвел окончательно, и пошёл вниз выпить воды. А внизу уже никого не было кроме Марты, все спать пошли, а она мыла кастрюли. Волков пошёл наверх, но у спальни женщин остановился. Постучался, пожелал видеть Брунхильду. Но ему не открыли, он опять постучал, и тогда услышал голос Агнес:

– Господин, Хильда вас видеть не желает. Говорит, что бы вы шли к себе.

– Открой дверь.– Настоял Волков.

– Она говорит, что б вы жену себе завели, и к ней больше не ходили, – донеслось из-за двери.– Она вам боле давать не будет.

– Ах вот как, – с угрозой сказал кавалер, и ухмыльнулся.

Больше ничего говорить не стал, а пошёл вниз, туда где, стараясь не греметь мыла медную сковороду Марта. Марта увидев его, немного перепугалась, перестала тереть тряпкой сковороду, а Волков подошёл к ней, взял за локоть, и забрал из рук сковороду, положил её на стол.