Борис Конофальский - Инквизитор. Мощи святого Леопольда

– Сержант, – произнёс Волков, подходя к костру, где сидело больше всего солдат и девок,– собери своих людей.

Сержант Карл, по прозвищу Вшивый, поглядывая на мешок, что с трудом держал Ёган, окликнул солдат от соседних костров, все стали собираться вокруг кавалера. И когда собрались тот сказал:

– Мне принесли серебро, хотят купить наши пушки, что мы взяли трофеем в арсенале. Одну из кратаун мы отдадим курфюрсту, три остальные наши. За них нам предложили восемь сотен монет.

Он сделал знак рукой и Ёган бросил рогожу наземь, на бугорок. Рогожа раскрылась и перед солдатами и девками, что стояли кругом, развалилась целая куча серебра. Чуть стекла по неровности, шелестя и разливаясь. И застыла. Куча денег была огромна. Все смотрели на неё заворожённо, и солдаты и женщины. Все молчали. А Волков обвёл взглядом людей внимательно и спросил:

– Ну, так что, отдаём картауну и две кулеврины за восемь сотен?

– Берите ребята, – громко и звонко крикнула молодая и рыжая девица, – берите серебро, купим вина согреемся и вы не пожалеете, клянусь!– Она задорно задрала подол до самого бесстыдства. Показала всем.

И дружно, сразу все вместе загалдели солдаты. Стали обсуждать, большинство хотело взять деньги, но были и те, кого не соблазнила рыжая, ни лобком, ни вином. Те, кто понимал, что пушки больше стоят.

– Чего галдите, дураки, Пруфф говорил, что пушки больше стоят.– Перекрикивал всех старый корпорал Фриззи,– потерпеть не можете? Как рыжим, волосатым пирогом запахло, так бошки потеряли?

– Чего ждать то? Опять обещания про богатое завтра, а тут деньга вот она лежит,– не соглашались с ним другие.– Вот она. И пусть, что меньше.

– Берите деньги ребята,– визжала рыжая, тряся подолом над огнём,– вина купим!

– Мало, – громко говорил сержант,– господин кавалер, пусть купец накинет деньжат, восемь сотен мало.

– Да, да,– подтверждали другие солдаты,– мало, пусть даст ещё!

– Сколько ещё хотите?– Спросил кавалер.

– Сотню! – Не мелочась, выпалил сержант.

– Да, сотню, сотню,– снова поддержали его люди.

– Купец добавит сотню, – сразу согласился Волков,– монах, брат Ипполит, иди сюда. Писать и считать будешь. И того все три пушки мы отдаём за девятьсот монет, согласны?

– Согласны, согласны,– говорили солдаты.

– Мне как старшему офицеру – четверть, и людей всех моих посчитайте, они дрались не хуже вас, а Хилли-Вилли, так и вовсе всех офицеров у них побили. А господину Рохе, сержантскую порцию.

Он мог кричать уже что угодно, его почти ни кто не слушал, все сгрудились вокруг старого корпорала, сержанта и монаха, которые уже уселись на мешки, достали бумагу и чернила и стали считать людей. И доли. Тут расталкивая девок и солдат, вперёд пробился капитан Пруфф, он был в одной рубахе и шоссах и босой, несмотря на холод:

– Что за деньги, – вопрошал он, – откуда они? Откуда серебро?

– Пушки мы продали,– крикнул ему кто то.

– Пушки? За сколько? – Он заволновался.– За сколько, кто купил?

– За девятисот монет.– С гордостью ответил сержант.

– Девятьсот?– заорал Пруфф.– Девятьсот!? Что вы наделали дураки, почему без меня, кто так решил? Кто решил я спрашиваю?

Но его не слушали, отвечали, лишь бы отстал:

– Корпорация решила,– коротко ответил Старый Фриззи.

– А купец, кто?– Орал Пруфф.

– Нам не ведомо, господин кавалер его знает.

Пруфф кинулся к Волкову, стал распихивать людей, но тот ждать его не стал, пошёл к своему шатру, улыбаясь, и слушая, как капитан орёт:

– Дураки, дураки, эти пушки полторы тысячи стоят, полторы тысячи! Какие девять сотен? Там одна полукартауна на тысячу тянет! Кавалер, господин кавалер, постойте.

Он догнал Волкова, схватил за рукав:

– Постойте, остановите сделку, мы теряем много денег.

– Ну,– кавалер высвободил руку,– вы так простудитесь капитан. Гляньте, босой, и почти раздетый.

– Мы теряем деньги, где этот купец, остановите сделку.

– Я купец,– просто сказал кавалер,– пушки эти мне нужны.

– Вы?– Удивился Пруфф.– Так это вы всех обманули?

– Никого я не обманывал, предложил деньги и всё. Корпорация могла не соглашаться.

– Но ведь вы даже меня не позвали!– Возмущался капитана.– Разве так можно?

– Я не знаю правил вашей корпорации, если вас не позвали, то значит так можно.

– Так это же бесчестно!

– Полегче Пруфф,– сурово сказал Волков, глядя как босые ноги капитана тонут в ледяной грязи.– Не говорите таких слов, это не шутка. И чего же тут нечестного, я пришёл к вашим людям предложил им денег, они приняли решение без вас, причём тут я? Вы сами виноваты, что люди ваши решают без вас.

– Но вы ж ко мне должны были прийти, ко мне,– искренне удивлялся капитан,– я старший офицер в корпорации.

– Что ж вы за офицер, если решения принимаются без вас, и вас даже не позевали за советом. Нет Пруфф, своей вины я не вижу. Идите, оденьтесь, а то простудитесь, и проследите, что бы деньги были поделены честно. Свою долю я уже вычел, оставшуюся часть денег я пришлю немедленно.

– Но, я не думаю…

– Идите Пруфф, и проследите за дележом денег,– кавалер перебил его холодно и повторил,– идите, Пруфф. Ваши люди делят деньги без вас.

Больше он его не слушал, шёл в свою палатку. Кавалер знал, что поступил не правильно, рыцарь так поступать не должен. Но деньги есть деньги. Да, деньги есть деньги, и сейчас он заработал огромную кучу денег, Пруфф был прав, эти пушки стоили намного больше, чем Волков за них заплатил. Но солдаты Пруффа были довольны, и люди кавалера были довольны, а сам кавалер был очень доволен, все были довольны, включая купцов и девок. Недоволен был только Пруфф, ну так что ж. Всегда есть кто то недовольный. Так устроен этот мир. Да хранит его Господь.

В тот день солдаты много пили, большие костры горели до утра, на них жарилась жирная свинина, распутные девки пели песни, тоже пьяны были, плясали у костров иной час и нагие. Так – нагие лезли с солдатами под телеги. А, потом, не одеваясь, спрятав деньгу за щеку, или отдав её мамке, снова пили и плясали и шли под телеги снова. А к солдатам Пруффа, присоединились солдаты Брюнхвальда, тоже веселились. Да и сам ротмистр был с ними. Только караульные на заставах с завистью вздыхали, слушая как народ в лагере веселится. Да и Волков смотрел из постели своей, откинув полог шатра, на пьяное веселье. Но к солдатам не шёл, ждал. Он послал Ёгана за Брунхильдой, да девица так и не пришла, Ёган зря прождал в её палатке.

А Брунхильда так больше и не пришла до самого того дня, когда надо было снимать лагерь. Агнес приходила. Была он чиста и платьем и телом необыкновенно, причёсана, хорошо выглядела. Волков отметил, что стала она входить в пору женской красоты, и грудь, и плечи её налились, и лицо заметно изменилось. Она похорошела, и косоглазие её уже было не так очевидно. А платье ей было мало в теле и коротко. Была девица ласкова и говорила учтиво. Кланялась и целовала кавалеру руку. Не то, что недавно. Прямо смиренная дочь, да и только. Волков был доволен, и думал, что правильно забрал у неё шар, это от него она лик человеческий теряет. Он хотел поесть с нею, выведать, что делал и как жила Хильда, да не вышло. Пришли купцы, пригнали новые подводы и аж девятнадцать лошадей, что он заказывал, так как своих лошадей и подвод не хватало, что бы вывезти весь трофей. Он до вечера смотрел лошадей и торговался.