Елена Асеева - Четыре дня, четыре ночи [СИ]

Когда Руслан поставил книгу, подверженную нынче таким, прямо сказать необъяснимым падениям, он развернулся и пошел в ванную. Открыв дверцу стиральной машинки, достал и выложил в зеленый, пластмассовый таз, чистые занавеси, пахнущие каким-то химическим ингредиентом. А потом подняв гружённый таз, направился развешивать белье на лоджию, на закрепленных, там вдоль окна проволочных веревках. Выйдя на лоджию, он услышал гулкий хлопок, закрывшейся двери подъезда. Руслан выглянул из-за развешенного белья и посмотрел на противоположный дом, из подъезда которого на двор вышел все тот же молодой мужчина, ведущий на поводке своего толи сына, толи брата — огромного кобеля, черного окраса с прибитой мордой. Подойдя к окну лоджии Руслан вгляделся в лицо это человека. Его маленькие глаза, были пусты, словно не обитало там ни мысли, ни жизни, казалось, вместе с этими потухшими глазами потухла и его душа. Мужчина был безобразно толст, а на его выпирающий живот с трудом натянулась синяя спортивная олимпийка. И почему-то Руслану подумалось, что наверно должно быть стыдно не только этому молодому человеку, но и ему, который к тридцати двум годам не обзавелся детьми, не продолжил свой род и кровь своих предков, что нянчится он не со своим сыном или дочерью, а с этим толстым котом, точно также как и его сосед по несчастью, нянчится с огромным кобелем. Еще мгновение Руслан наблюдал за мужчиной, а после, тяжело вздохнув, и взяв с пола лоджии таз, пошел в ванную, на ходу подумав о своем прадеде Богдане который был атеистом и никогда не верил в Исшу, и у какового к тридцати двум годам уже было семеро детей, пять сыновей и две дочери, а старшему сыну уже исполнилось четырнадцать лет.

— Да…, — протянул Руслан недовольно глянув на свое отражение в зеркале, в ванной комнате. — Не то, что я… сухая, голая ветка… без всякой листвы и даже почки… Ну, а вообще-то чего я себя хороню… теперь я уверен, все у меня будет по-другому, все… Выйду с отпуска, пойду с Риткой из технического отдела на свидание, а там гляди и в ЗАГС, ведь я уже давно вижу, как она около меня круги нарезает…и может опять у меня будет семья, и она родит мне пятерых сыновей…Ой! что-то я загнул… хотя бы двух, и то было бы хорошо! Вот же двух парней: старшего я бы назвал Богданом в честь прадеда, а младшего в честь деда Владимиром… А Танюша… что ж Танюша меня поймет и простит наверное…

Руслан продолжал уборку квартиры, обдумывая перспективы новой жизни в которой он все кардинально поменяет и свою веру, и одиночество, и обязательно начнет просвещать друзей, одноклассников, одногруппников… стараясь пробудить в их душах похороненную, а быть может лишь затаившуюся ведическую веру. Очередной раз, развесив белье на лоджии, и проходя мимо кресла, Руслан мельком глянул на синеватую обложку томика Пушкина и вспомнил, что у Александра Сергеевича в его поэме «Руслан и Людмила» тоже, что-то было из мифов:

«Леля — это дочь Богини Лады, и она является также как и мать Богиней Любви, а имя Людмила — это славянское имя, русское и значит оно — милая людям, — Руслан на миг прервался, открыв дверь холодильника и принявшись убираться на его полках, а немного погодя продолжил, — и главный враг Руслана, колдун Черномор, тоже не вымысел… Так звали русичи царя поддонного мира, морского повелителя Черномора, который оборачивался страшным ящером. И это Черномор, кстати, когда-то обернувшись ящером похитил невесту Бога Перуна, прекрасную Диву-Додолу… Ха…! Так может и Руслан имя русское, а никакое оно не тюрско-татарское… вообще любят наши языковеды все, что не могут объяснить в русских словах, спихивать на татар… а я читал, что Руслан происходит от тюрско-татарского „арслан“ — лев… Но может быть, надо поступить с этим именем также, как я поступил со словом раб, разделить его на слоги и звуки. Рус это явно образовано от русского, русича, а лан… интересно, что такое лан… что? что? — переспросил мужчина, что-то тихо шепчущую внутри груди душу. — Может — ла, — начал также тихо повторять за душой он, — ла — производное от имени Богини Лады и значит любовь, а „н“ буква, звук начала… Тогда выходит имя мое и того храброго героя Руслан — значит русский начатый или зачатый любовью?»

Руслан домыл холодильник, раковину, и, выжав тряпку положил ее на блестящую серебристую поверхность раковины, и удовлетворенно оглядел чистую кухню, вымытые окна, стиранные, пахнущие порошком занавеси, да довольный проделанной работой, засмеялся, и сказал обращаясь к Барсику, который, наконец-то, прервав свой вечный, каторжный труд под названием сон, подошел к чисто вымытой миске и протяжно мяукнул, требуя еды:

— Ты, Барс, жрать более не проси, ты и так жирный… аж противно на тебя смотреть, прости за нелицеприятное высказывание… Я же иду окупнусь и пойду спать, потому, что на улице уже темно, — и Руслан махнул рукой в сторону приоткрытого окна, через которое в кухню заплывал свежее-загазованный воздух и ночная тьма, и добавил, — а тебе хочу напомнить, — он опять на миг прервался глянул в сморщенную, недовольно взирающую на него, покрытую шерстью морду кота. — Вход на мой диван тебе заказан, там чистое белье, а если ты обормот, не пожелаешь мне подчиниться, будешь наказан… То есть завтра будешь вымыт… но вымыт не каким-то приятно пахнущим шампунем для кошечек среднего пола, а будешь вымыт простым и прекрасно убивающим грязь, блох и клещей, стиральным порошком, заметь очень, очень эффективным, потому как сегодня я в этом основательно убедился. Покедова!

И Руслан, торжественно шлепая босыми ногами по чистому, блестящему и слегка поскрипывающему линолеуму, пошел мыться в ванну так, как чистая квартира и очищающаяся от скверны душа требовала и чистоты тела.

Сквозь крепкий сон услышал Руслан, как заиграли струны гитары, кто-то умелой рукой проводил по ним, и на свет выплывали чудесные звуки и чей-то чарующий, бархатистый голос пел эти прекрасные слова из поэмы… не сказывал, а пел. Руслан разлепил сомкнутые, налитые тяжестью веки, и открыл глаза. В комнате было темно, холодно и очень сильно пахло морозным утром, снегом и льдом, так будто только, что по комнате прошелся волшебный Дед Мороз и задел своим посохом все кругом, оставив на мебели, паласе, и даже на самом человеке тонкий слой инея или изморози. Руслан лежащий на спине резко развернулся на бок и посмотрел на кресло, где опершись о спинку корпусом, грифом и головой стояла гитара. Возле гитары с ее светло-коричневым, древесного цвета корпусом и темно-кофейной окантовкой царил полумрак. Но стоило мужчине развернуться, как мгновенно ярко вспыхнул голубоватый свет, озаривший не только гитару, но и кресло, и часть стены. И смог он — хозяин гитары разглядеть, что на самом инструменте никто не играл, а туго натянутые струны заметно дрожали и колебались, так, точно затихали они от только, сейчас сыгранной мелодии. И немедля, внутри Руслана тревожно застыла душа, на лбу, несмотря на царившую в комнате прохладу, выступили огромные капли пота. Внезапно две струны громко звякнув, оторвались от подставки и улетели вверх, туда к кофейной голове, да намотались там, на треугольной, макушке образовав, что-то в виде накрученной на бигуди челки. А свет, наполняющий пространство кругом, собрался в тонкий пучок-луч, и наступила тьма. Луч упал на голову гитары, чуть ниже, чем челка, и будто выжег в ее деревянной поверхности два овала, а секундой спустя, там появились два маленьких, голубых глаза, наполнивших своей голубизной все око. Еще мгновение тьмы, и свет опять рассеялся, поглотив черноту ночи и избирательно заполнив своей яркостью кресло да часть стены. И также неожиданно темно-коричневые веки с тонкими тремя, четырьмя черными ресничками, похожими на нитки-паутинки, затрепетали, голубые очи закрылись, их поглотили коричневые веки…. Доля секунды и глаза вновь открыты, только теперь в них, в их голубоватой блеклой глубине поблескивали красноватые блики огня. Затем перед верхним порожком, который оканчивает голову, появилась тоненькая, красная полосочка. Мгновение спустя полосочка пошла волнами, изгибаясь вправо, потом влево, еще миг она дрожала и вдруг замерла, и прямо посередке ее появилось небольшое круглое углубление, толи красного, толи, все того же, коричневого цвета, и оттуда из этого углубления послышался еле слышимый звук: «До…до…до… — словно кто-то пытался взять ноту. — Рэ…рэ…рэ… — опять полетела из дырки следующая нота, и уже более громче, — ми…ми…ми… — тонким, струнным голосом допела гитара, и голос ее звучал высоко, — здравствуй, рэ…рэ… Руслан!»