Настя Чацкая - Эхо (Сегодня они выживут) [СИ]

— Эта тряпка что-то значит для тебя? — спрашивает Карл и трогает разбитую губу кончиком языка.

Дэрил коротко смотрит на него из-под упавших на глаза волос. Взгляд типа «не твоё дело» или «я сам не знаю».

Или «да, что-то».

«Может быть, очень многое».

Он опускает голову и берёт недоточенную стрелу.

— Мне просто интересно, ничего такого.

Он молчит, и Карл со вздохом прижимает ткань к губам.

— Ладно, проехали.

…проехали, малой. Это и правда не твоего ума дело.

Дэрил стачивает зазубрину у оперения и не думает о въевшейся когда-то в этот платок крови Рика — большом и неровном пятне. Оно осталось слегка жёстким наощупь. Если смотреть на него слишком долго, если проводить по нему подушечкой пальца, кажется, что голос Рика оживает в сознании. Ты мой брат.

Он не думает о Мерле, который когда-то забыл эту тряпку на руле своего байка, когда в очередной раз решил бросить Дэрила одного, наедине с обдолбанным отцом.

Он не думает.

Он больше не возвращается в прошлое. Это было бы слишком.

Бок слегка отдаёт тупой болью, а Карл садится на постель. Достаёт из-под задницы журнал и открывает на середине. Серые глаза пристально смотрят поверх страниц — взгляд прямой и ощутимый, но Дэрил не поднимает голову.

— Тебя, парень, чаще можно застать за дрочкой, чем за этим делом. Чем это ты занимаешься, ради бога?

— Чищу оружие.

— Это пистолет шерифа Рика. Ты теперь его правая рука, да? Вся грязная работа на моём братишке. Божество Граймс, лучший лидер, всё будет так, как он сказал?

— Заткнись, Мерл.

— Заткнуться, а? Я уже позабыл, как удобно тобой вертеть, Дарлина, когда в тебе просыпаются нежные чувства. Может быть, дать тебе вычистить и мою винтовку?

— Во мне не проснулось… ничего.

— Ты можешь рычать сколько угодно, но не забывай, что я — тот, кто знает тебя с возраста, когда под стол пешком ходят. Я вижу, как ты смотришь на него. Вы, ребята, нихуёво сблизились во всём этом дерьме, да? Что случилось, братишка? Тюрьма навеяла на тебя тёплые воспоминания о бурной… эй, тише, тише.

— Лучше бы тебе заткнуться.

— Вы только посмотрите…

— Мерл.

— Не дёргайся, Дэрил. Отпусти. Вот так, хороший мальчик. Мы оба помним, что я твой брат, и, к тому же, у меня всего одна рука. Да ты изменился, парень. И это не то, что тебе к лицу.

— Что здесь происходит?

— А, мистер Граймс. Мы как раз говорили о тебе…

Дэрил открывает глаза и тут же щурится от косых солнечных лучей, бьющих в незашторенное окно.

Он уснул сидя, подпирая спиной стену. Арбалет под правой рукой. Левая на животе. Мышцы шеи, будто деревянные. В голове отдаётся голос Мерла — сиплая и глухая плёнка в пустой комнате.

Дэрил моргает и прислушивается, напрягаясь на секунду — в доме тихо.

Карл спит, свернувшись поверх одеяла и устроив голову на своём журнале. В кулаке красный платок. Угол рта в подсохшей крови. Волосы падают на лоб и Дэрил рассматривает эти грёбаные волосы, вслушивается в отголоски голоса у себя в голове.

Как ты смотришь на него.

Смотришь на него.

Карл спит. Он похож на Рика до тупой, дёргающей боли в груди.

Дэрил не помнит, что означает эта боль.

Здесь будет нормально, спокойно сказал Карл. Хорошее место.

Дэрил с ним согласен. Он не вслушивается в интонации голоса, он даже больше не старается не рухнуть на колени, завыть. Ему просто кажется, что его не существует, а ещё, что здесь действительно хорошее место.

Сухо, солнечно. Небольшой бугор посреди поросшего рожью поля. Толстое зелёное дерево прямо перед ними: перед Карлом, Дэрилом и скрученным проволокой крестом. Небольшим и невысоким крестом.

К балке прибита шляпа шерифа.

Чёрт.

Дэрил просто не смотрит туда всё это время. Он просто копает, трамбует, роет и не смотрит на крест.

Здесь горячая почва, которая ощущается даже сквозь жёсткую подошву армейских ботинок.

Когда всё закончено, Дэрил вонзает лопату в мягкую землю позади себя и опирается на древко ладонями. Наблюдает за солнцем, которое сейчас застыло в самом зените, в самом центре неба. Так, что тени практически нет. Только от широкой кроны старого дерева.

Не смотри вниз.

Он наблюдает за светлыми облаками в огромном океане над головой, за густой листвой, за колышущейся кругом рожью. Он слышит ветер и видит примятые колосья там, где недавно шагал Карл. Поле похоже на золотое море. Море под ногами — океан над головой. И больше ничего. Дэрил втягивает в лёгкие нагретый воздух, прикрывает глаза.

Он не смотрит ни на шляпу, ни на Карла, который стоит рядом с ним. Столбом. Ненормально спокойный. Тихий, как тот далёкий солнечный день.

Дэрилу кажется, что Карл улыбается.

Он мог бы поклясться, что Карл улыбался до самой ночи, если бы не услышал. Глухие удары из спальни, сожранные всхлипы и прокусанные губы утром. Сбитые до самого мяса руки. В ванной оказался чистый бинт. Проходит примерно десять месяцев, и на костяшках Карла остаются светлые шрамы.

Кожа у него прихватывается загаром, поэтому любой шрам хорошо виден. Тот, что за ухом — разбил голову, когда провалился в один из гнилых подвалов какого-то из домов. Рик выхаживал его две недели. Те тонкие шрамы на животе — от операции Хёршелля. Карл был совсем мелким. Заросшая дырка от пули под рёбрами. Заросшая дырка от стрелы в плече. Узор ладоней напоминают паутину: бессчетное количество раз он падал на стекло, напарывался на гвозди, один раз чуть не разорвал локтевое сухожилие.

Свои шрамы Дэрил не считает.

Иногда ему кажется, что вся его кожа исписана ими, как карта мира. И как ещё никакая грёбаная инфекция не сожрала все его кровяные клетки. Не вылизала его изнутри, не вспухла в мясе и не убила его. Дэрил коротко и резко выдыхает. Эти мысли… лишние.

Дэрил пустой и невероятно уставший.

А Карл уничтожает свои руки о стену.

Карл умирает в тот солнечный день вместе с Риком. Под огромным зелёным деревом в поле, поросшим дикой рожью. Он улыбается, а Дэрил чувствует, как тухнут его глаза. Под ярким солнцем. Они тухнут так, словно погружаются в полную темноту. Дэрил перевязывает его узкие ладони и думает, что будет дальше.

Потому что ему кажется, что в один момент на земле рухнули все дома. Высохли все моря. И небо вот-вот упадёт, прихлопнет, уничтожит. Он перевязывает Карлу ладони и хочет, чтобы это оказалось правдой — чтобы всё окончательно рухнуло. Сложилось, как карточный домик.

Больше он не чувствует ничего.

— Давно ты куришь?

Дэрил косится на Карла.

Карл не смотрит на него. Идёт рядом, держа нож на изготовке. Они оба только что проскользнули в уютно обставленную прихожую очередного дома. Дождь застал их внезапно, пришлось укрываться под первой попавшейся крышей.