Алексей Биргер - Заклятие слов

— Татьяна Валентиновна совсем не хотела вас обидеть и унизить, — сказал я. — Это я могу утверждать со всей ответственностью. И относится она к вам серьезно, с уважением. Это факт. Вы сами с ней поговорите — увидите, что ваши отношения наладятся.

— Вы так думаете?

— Уверен.

— Что ж, попробую, — он вздохнул. — А вам Кондрат Викторович просил привет передать. Помнит он вас. И хотел бы встретиться.

— Ремзин?

— Он самый.

— Он здесь?

— Угу, проездом. Пообедать вас с ним приглашает, если других дел у вас нет.

Я понял, что мои планы на день летят. Но и отказываться не хотелось.

— Какие у меня здесь дела?..

— Вот и отлично! Тогда без четверти двенадцать я машину для вас подам, ко входу в гостиницу. Кондрат Викторович в своем доме в Верхних Лугах всегда останавливается, когда бывает, хотя и городская квартира у него сохранилась. Но в городе ему меньше нравится. Говорит, он от города и в своем промышленном центре устает, и, тем паче, в Москве, где тоже торчит постоянно, представителем своей области.

Верхние Луга — это был район элитных поселков, сразу за городом.

— Буду очень рад вновь с ним увидеться, без всяких, — сказал я.

— Я ему так и передам, — Бурдюков поднялся.

Когда он ушел, я закончил завтракать и поглядел на часы. Было около десяти. Два часа в моем распоряжении. Я решил пройтись в библиотеку, поглядеть на огромный букет роз, который получила Татьяна, а заодно попробовать выяснить, если получится разговор на эту тему свести, что она ночью делала в библиотеке.

Не возвращаясь в номер, я вышел из гостиницы. По пути я решал, стоит ли рассказывать Татьяне, чем она обязана своему спасению. И решил, что не стоит. Пусть для нее это останется такой же тайной, как для Бурдюкова.

А Бурдюкова теперь ни за что не разубедишь, что Татьяна не ведьма. Он и другим будет рассказывать, новые слухи пойдут, новые легенды возникнут. Что ж, для Татьяны это только к лучшему. Такие слухи и легенды станут ей неплохой защитой на будущее.

Я зашел в библиотеку. Букет роз — и правда, грандиозный, стоял в кувшине, на входе в большой читальный зал.

Татьяна Валентиновна, почти сразу вышла ко мне, узнав от сотрудников о моем приходе. Артура с ней не было.

Она широко улыбалась.

— Доброе утро, — приветствовала она меня.

— Доброе утро. Я вас поздравляю.

— С чем?

— Бурдюков уже успел рассказать мне, что ваши неприятности внезапно кончились, — я кивнул на розы.

— Ах, да! — она рассмеялась. — Конечно. Теперь он наверняка воображает, что без колдовства не обошлось.

Я пожал плечами.

— Порой вы сами даете повод…

Она пристально на меня поглядела.

— Да. Даю. Пойдемте, я вам покажу кое-что.

Она повела меня в хранилище, в другую его часть, не в ту, что показывала раньше.

— После нашего разговора мне пришла в голову одна идея, — заговорила она на ходу, — и я поняла, что должна эту идею просчитать и проверить. Вот видите, вы мне помогли. Помогли хотя бы тем, что я выговорилась перед вами, заново изложила давно знакомые факты — а в итоге, смогла их увидеть под другим углом.

— Я рад, что оказался полезным.

— Еще как оказались! Взгляните, — она взяла с обшарпанного рабочего стола, стоявшего в закутке хранилища, листочек с цифрами, буквами и наспех записанными словами, и протянула мне.

— Боюсь, без вашей помощи я в этом не разберусь, — улыбнулся я.

— Что ж, объясняю. Когда вы меня расспрашивали, и я про сельское хозяйство упомянула, то словно в голове у меня щелкнуло. Не так давно я разбиралась с каталогом книг по сельскому хозяйству, дополнительные перекрестные ссылки выстраивала, с учетом новых поступлений, и пометила для себя, что следует сделать особую ссылку на классические труды Болотова по агрономии, которые тоже Новиков издавал. Самая-то знаменитая книга Болотова, «Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные им самим для своих потомков», много позже была официально издана, и это понятно… Да неважно.

— Труды Болотова были среди книг, которые вы нашли? — спросил я.

— Нет, они были среди книг, сохранившихся изначально. Но все, что касается собрания Новикова, меня очень интересует. В общем… вот, — она опять указала на листочек. — Не хочу утомлять вас всеми выкладками, просто поглядите на итог. «Периодический номер» работы Болотова по почвам сельскохозяйственного назначения совпал с «периодическим номером» книги Волкова «Блок и театр» 1926 года издания. Более того, эти книги еще дважды пересекаются. При перерегистрации 1927 года у них оказываются однаковые места на одинаковых полках, 5-35, соответственно в Фонде 1А и в Фонде Новых Поступлений, а при последней перерегистрации дополнительный номер Болотова — 1880, а дополнительный номер Волкова — 1921.

— И?..

— 1880–1921, даты жизни Блока, неужели не видите? Начало и конец. Книги ясно сигналят, что я опиралась на конец, на театр — а надо было обращаться к корням, к началу!

— Но при чем тут Болотов?.. Хотя, погодите, у меня тоже в голове что-то смутно крутилось… Я вчера пытался поймать…

— А я поймала! Как называлась «диссертация» Блока при выпуске из университета — «дипломная работа», как сказали бы мы сейчас? «Новиков и Болотов»! Он писал о взаимопереплетающихся судьбах двух русских просветителей, и уж, конечно, изучил их вдоль и поперек. То есть, Новикова он знал отлично, со студенческих лет, а может, и еще раньше им увлекся. То, что вошло в «Розу и крест» — это, в очень сильной степени, идеи Новикова, усвоенные Блоком намного ранее. И, очень вероятно, при работе над диссертацией он мог использовать материалы, которые нам теперь недоступны. И, получается, ключ ко всему — не в «Розе и кресте», а в этой научной работе. И в ней должны найтись такие подсказки, где и как искать разгадку многих тайн Новикова, которые можно расшифровать.

— А не может это означать нечто иное? — предположил я. — То, что Болотов оказывается на пересечении имен Блока и Новикова, не значит ли, что какие-то откровения, касающиеся Новикова, Болотов, хитро спрятал в своих книгах, в самых неожиданных и чисто «агрономических» и «почвоведческих» местах, чтобы они не пропали для потомков, а Блок эти откровения уловил?

— Мне это тоже приходило в голову, — сказала она. — Я и этот вариант проработаю. Но, согласитесь, прорыв намечается.

— Согласен. Поздравляю вас.

— Какие у вас сегодня планы? Мы могли бы организовать для вас…

— Боюсь, времени у меня совсем немного. Я приглашен на обед к Ремзину, скоро за мной заедут.

— К Ремзину? — она почему-то вздрогнула. — Но ведь он…

— Вы не знали, что он в городе? — удивился я.

— Я думала, он уже уехал. Впрочем… Впрочем, ладно. Мы на завтра наметили ваше выступление, на четыре часа дня. Нормально?