Игорь Бер - Запертые двери [СИ]

Уолтер закончил свой монолог, решив, что тем и закрыл тему о смерти, так как у него не было большого желания говорить о столь неприятных вещах в столь приятные минуты, когда ты молод, рядом с тобой любимая девушка, друзья и все вместе держат путь на встречу приключениям. Но оставалось еще одно мнение невысказанным.

— Я верила в Бога до шестнадцати лет, — негромко произнесла Мэри, но все повернулись в ее сторону (кроме Тима конечно). Когда я жила в общине, произошло то, что убило во мне всю веру. — Мэри опустила взгляд, затем перевела его к окну, после чего продолжила. — Отец Вениамин был хорошим человеком, возможно лучшим из всех кого мне приводилось встречать или еще придется. Он не был фанатиком веры и не заставлял нас молиться и каяться, а говорил о многих интересных вещах, в создание которых мог поучаствовать Бог. И у него получалось вселять в наши душы любовь к Богу и всему, что нас окружало. Он знал много интересных притч, которые нам и читались, вместо проповедей. Он часто шутил, и его шутки были почти всегда оригинальны и всегда остроумны, от чего много девушек было тайно в него влюблены, — Мэри усмехнулась. — В том числе и я. И не только потому, что он был добр к нам, но и потому что в свои пятьдесят он был очень даже хорош собой. — Мэри выдержала очередную паузу, давая понять, что следующие слова ей дадутся с трудом. — В одно утро, помню, была середина весны, на улице уже было светло, а тепло смешивалась с прохладой, пришла матушка-настоятельница, вся бледная, с отпечатком ужаса на лице. Она сообщила нам, что отца Вениамина убили. Один из прихожан церкви, пришел рано утром и долго сидел на последнем ряду. Когда отец Вениамин решил подойти к нему, тот достал пистолет и произвел четыре выстрела ему в грудь. Когда подъехала полиция, убийца все еще находился на месте преступления и плакал. Он повторял слова, которые повторяют все психи после совершения своих мерзких деяний — о голосах в его голове, о демонах, которые мучили его по ночам, требуя от него жертвы в обмен на избавления. Тогда я и потеряла всю веру в Бога. Как можно в Него верить, когда безумцы убивают святых отцов в святом обители? Почему Он не послал в тот момент ангела на землю, чтобы спасти невинного человека или почему не сделал так, чтобы убийцу сбила машина по пути в церковь? В чем был смысл этого убийства? Если Бог забирает к себе самых лучших из нас, то тогда мне не нужен такой Бог.

Мэри стерла со щеки слезу и замолчала. Молчали и все остальные, а автобус их мчал мимо кукурузных полей, над которыми кружили вороны — посланники из потусторонних миров, если верить легендам и мистикам.

Над заасфальтированной трассой поднималась дымка горячего воздуха и кое-где поверх желтой пунктирной разделительной полосе прорисовывались черные следы протекторов тех машин, что проезжали этими путями ранее. Почти пустынный климат этих мест отражался не только на местной флоре, но и на местных строениях человеческих поселений. Дома были низкими, редко расставлены друг против друга, а главным материалом, послужившим в их изготовление, составляло дерево.

«Там была настоящая пустыня, но не было и намека на жару», подумал Тим и сам удивился своим мыслям. Ведь говорил он без сомнений о фотографии. Да так, словно он сам находился в то время и на том месте, когда был сделан снимок. «Ветер дул резкими порывами, а иногда все замирало, в ожидании нового порыва». Он это знал не потому, что это было видно по фотографии. Он словно помнил те мгновения. И ту девушку…

Она смотрела на него и, казалось, тоже пыталась его вспомнить, но как только он уловил ее взгляд в зеркале, она тут же отвернулась. Испытывала она те же чувства что и он или же нет, но Тиму казалось, что во всем этом был некий смысл, который, пока что, он не мог уяснить до конца.

Тим Ашер сделал поворот налево, въехав на автостоянку мотеля с вывеской в виде горной каменистой вершины, на которой было написано «Рэд Сэндс». Желтый университетский автобус составил компанию еще двум машинам — синему «форду» и темно-серому кэмперу, явно принадлежащему некой семье с детьми не старше двенадцати лет. Вынимая ключи из зажигания, Тим обратил внимание на спидометр, который отсчитал все проделанные ими мили. Тысяча триста. До их конечной цели оставалось всего лишь пятьсот миль.

— Граждане пассажиры, — протрубил в рупор, сделанный из собственных ладоней Джим. — Мы рады сообщить вам о преодолении второй трети пути. Эта наша вторая остановка, а потому предлагаю использовать сей факт с умом и не тратить времени даром. Предлагаю ознакомиться с местными достопримечательностями и памятниками архитектуры.

— То есть со здешними барами и дискотеками, — подытожил Уолтер.

— Ты как всегда тонко чувствуешь все то, что я хотел сказать, дружище! — заметил Джим, вставая с места штурмана. Тим нажал на кнопку и двери автобуса с шипением открылись.

Все начали подтягиваться к выходу, прихватив свои сумки с личными вещами. Тим остался сидеть на своем месте, ожидая пока выйдут все — на правах водителя он должен был покинуть автобус последним, а затем закрыть его. Коробки с провизией оставались пока внутри, за ними должны были вернуться, после того как будут заказаны номера. Так как вместе с мотором отключался и кондиционер, оставлять их в автобусе, в такую как в этот день жару, было непростительной ошибкой.

Тим выключил радио, по которому передавали прогноз погоды. Если верить метеорологам, то к концу следующего дня стоило ожидать прохладу и дождевые осадки почти на всей территории штата Колорадо. Взглянув в зеркало бокового вида, Тим увидел отражение Уолтера и Майка входящих в мотель и, судя по улыбке Доннахью, внутри исправно работал кондиционер. Сьюзен рядом с Уолтером не было, и Тим решил, что она с остальными девушками уже вошла внутрь, а потому слегка вздрогнул, когда услышал голос за спиной:

— Ты, наверное, устал.

Он обернулся назад. В автобусе кроме него и Сьюзен больше никого не было. Последним вышел Роберт и его спина с двумя сумками (вторая, скорее всего, принадлежала Мэри) уже скрылась за правым боком серого кэмпера.

— Есть немного, — признался Тим, заметив небольшое изменение в своем голосе. Словно он говорил с небольшим акцентом. Подобного волнения он не испытывал уже с раннего детства, с момента как начал понимать, что ему начали нравиться девочки. Тогда он также говорил не своим голосом с девочкой, которую сейчас мог назвать своей первой мальчишеской любовью. — Но теперь можно и перевести дух.

Тим попытался улыбнуться, чувствуя, что растянулись лишь его губы, в то время как глаза остались широко открытыми. Сьюзен улыбнулась ему в ответ, от чего натянутая улыбка Тима стала искренней. И в то же время его вновь посетило то состояние некой отрешенности от реального мира, то самое которое не покидало его вчера в баре, когда он увидел впервые фото и саму девушку.