Игорь Бер - Запертые двери [СИ]

Он задышал глубоко и равномерно, после чего потянулся к сломанному носу. Боль тут же отдалась у него в висках, от чего Уолтер отдернул пальцы назад. Боль пульсировала, но казалась терпимой, в отличие от той, что предстояла ему испытать, а потому он не мог заставить себя это сделать. Но прежде чем его мозг попытался отговорить его от этой затей, напомнить, что врач сможет сделать это профессиональней, хотя бы потому, что у того есть в арсенале обезболивающие средства, Уолтер схватил большим и указательным пальцами свой нос и почувствовав место смещения, резко вправил его назад. Чтобы не закричать, он укусил губу и уже в который раз почувствовал на языке вкус собственной крови.

В глазах потемнело, но он выстоял, не закричал. Боль начала отступать и дышать стало гораздо легче.

Уолтер посмотрел в сторону лестницы. Правый глаз заливало кровью, а потому он мог видеть только левым. Ему совсем не хотелось, чтобы его кто-то застал в эти секунды, но там никого не было. Даже звука шагов не было слышно. Только шум дождя и звуки грома за окнами.

Находясь в холе отеля, Уолтер не мог знать, что на втором этаже отсутствовал свет. Но, случись ему узнать об этом, он бы порадовался. Не назло оставшимся наверху, а за себя, ведь тьма усложнила бы то положение, в котором он сейчас находился, которое и так было не простым.

Посмотрев по сторонам, Уолтер обратил внимание на подушку, что лежала рядом с ним. Компресс из нее был никудышный и все же это было лучше, чем его многострадальная майка. Кровь надо было остановить, так как теперешние раны, никак не хотели исцеляться самостоятельно, как это было с теми, что он получил от мясницкого ножа. Можно было заглянуть на кухню и поискать там аптечку или же мороженое мясо, но времени у него было в обрез, а потому стоило смериться с тем, что есть.

Так Уолтер и поступил, приложив к глазу и носу подушку, на белой бархатной наволочке которой начало быстро расплываться красное пятно.

Отняв подушку от лица, он провел пальцами по брови, исследуя величину полученной травмы. Прикосновение к рассеченной ране вызвала новую волну боли и вдобавок неприятное чувство прикосновения к открытой ране, глубина которой, казалось, была ужасно большой. Следовало ее зашить и чем быстрее, тем лучше, не говоря о дезинфекции.

— Нужна аптечка, друг. Одним компрессом делу не помочь.

Но ходить по комнатам и искать ее, не было времени, сил и желания. Хотя, аптечка была в автобусе, к тому же там был и портативный холодильник с большим количеством льда. Но автобус был заперт и ключ был у Тима — пожалуй, единственного человека, которого он ненавидел сильнее, чем кого-либо еще. Да и дверь отеля была запертой, а потому…

— Ключ! — Уолтер даже подпрыгнул на диване. — Как я сразу не додумался!

Конечно, если дверь была заперта, значит, где-то, должен был быть ключ, который бы смог ее открыть. А где находятся все ключи и дубликаты в отеле?

Конечно же, в комнате диспетчера.

К ней Уолтер и направился, по пути размышляя — как ему еще поступить, случись и диспетчерской оказаться запертой.

Но дверь в диспетчерскую была открытой. Похоже, в эту ночь — это была единственная незапертая дверь во всем отеле.

Он вошел в небольшое помещение с тусклым освещением. По правую сторону находился стол с табличкой с именем „Т. С. Мессер. Менеджер отеля “» и с телефонным аппаратом. По левую — была полка, за стеклом которой находились все ключи, способные открыть любую дверь в этом отеле.

В первую очередь Уолтер подошел к телефону, но, как он и ожидал, тот не работал. В трубке была полная тишина и тогда, он направился к полке. Та была заперта на ключ, в отличие от самой диспетчерской. Наверняка ключ находился в одном из ящиков стола, но прежде чем пуститься в его поиски, Уолтер оглядел бирки, что были прикреплены к ключам.

— Ресторан…Кладовая…Котельная…а, вот и от входной двери, — радостно произнес он и на этой ноте, свет погас во всем отеле.

То, что с ним происходит нечто неладное, Майк понял еще до обморока. Его голова гудела от боли как высоковольтные провода, а во всем теле чувствовалась слабость, словно он был простым воздушным шариком, из которого выпустили весь воздух. Наверное, так чувствует себя и муха после укуса паука, когда твои внутренности постепенно превращаются в жидкий суп.

Первый прилив слабости он испытал еще в своем номере, но учитывая те действия, которые ему пришлось исполнять с местной девушкой (чье исчезновение оказалось столь стремительным и неожиданным) — он не стал обращать на это внимание. Но, уже выйдя из номера, Майк понял, что все не так просто объяснимо и слабость в его теле носило другой характер. Он был истощен — физически и ментально, от чего ему было сложно сосредоточится на чем-либо. Наверное, потому он так легко и принял все слова его товарищей, если и не за правду, то за вполне возможное.

Входя в номер вместе с Тимом, Майк совсем не был настроен на встречу с сумасшедшей обнаженной девицей с мясницким ножом в руках, которая должна была лежать с биркой на большом пальце ноги, в морозильной камере в Бостоне. Но напряженность Тима передалось и ему, хотя тревога за свою жизнь его не сильно одолевала. В данный момент он напоминал сам себе Майка пропустившего пять бутылок пива и заказывающего очередную вдогонку к предыдущим. Единственное что полностью подчинялось ему — была речь, хотя и она была заторможенной из-за того, что ему приходилось дольше обычного подбирать слова, прежде чем составить предложение.

Но в чем могла быть причина этих перемен? Почему он сам себе напоминал отстающие часы?

Как только они въехали в этот городок, он ничего не ел и не пил. Все что они купили в магазине «У Билла», так и оставалось нетронутым в автобусе. После убийства Джоанны, никому и в голову не пришло утолить голод купленными продуктами.

А это значило, что ответ находился не здесь. Казалось, он был на поверхности, но все время ускользал от Майка.

— Майк, — раздался голос Тима, хотя никаких эмоций в нем не прозвучало.

— Я здесь, — ответил Доннахью, сделав еще один шаг в темноте. Вытянутые вперед руки, пока что улавливали лишь пустоту.

— Я иду к постели, а ты стой в дверях. Не позволяй никому выйти из номера. — От слов Тима у Майка засосало под ложечкой. — Как только я найду сумку, ты станешь моей собакой-поводырем.

Майку хотелось ответить как всегда иронично или даже проявить сарказм, но вместо этого услышал свой спокойный ответ:

— Хорошо. Будь осторожен.

За окном дождь стал постепенно стихать, но по-прежнему сохранял в себе силу. Свет молний стал тусклым, а звуки грома доносились не так близко, как раньше. Но одной небольшой вспышки хватило Майку, чтобы разглядеть темно серые предметы, что обустраивали комнату, силуэт Тима, постель. На постели что-то лежало (джинсы и майка), а рядом с ней была и сумка. При втором сполохе молнии, Майку удалось заметить приоткрытую дверь в ванную комнату, темное пятно на ней в виде ладони сползающей вниз, а также кресло по другую сторону. Кресло ему удалось разглядеть лишь на один короткий миг, уже боковым зрением.