Блейк Крауч - Девятый круг [litres]

– Фин, это ты?

– Я здесь, Херб.

Чувствовалось, что Фин опускается рядом на колени.

– У тебя кровотечение? Сильное?

– Да нет. Выстрел в голень. Пуля навылет прошла.

– Но тогда…

– Кровь здесь в основном не моя, – пояснил Херб, и чтобы Фин не подумал не то, поспешно добавил: – И не Джек. Лютер увел ее через дверь, что за мной.

– Ах, это ты, пузан? – комната сделалась тесней от присутствия Макглэйда. – Ну и видок у тебя, ей-богу. Как будто все глаза проплакал. Эдак ты… Ох. Черт. Извини, Херб. Он что, зашил их наглухо?

У себя на подбородке Херб ощутил руку Фина.

– Как это объяснить? – спросил тот.

– У него тут дантов ад, – пояснил Херб. – Я приговорен к третьему кругу – чревоугодие – и сижу без глаз в человеческих отходах.

– Очень мило, – отреагировал Гарри. – А мы с Фином торчали в круге, где насилие. Там нас заставляли шибать друг друга током. А затем мы со ступенек сверзлись с лестницы и прогребли через выгребную яму. Где на меня напала коричневая змея. Оказалось, не змея, а просто фекалии. Хочешь, я помогу тебе с твоими глазами?

Херб тягостно вздохнул. Макглэйда он не любил и уже за эти несколько минут от него притомился.

– А у тебя что, есть ножницы?

В обычной жизни Херб Макглэйда едва терпел, но сейчас ему годилась любая возможная помощь.

– Что ты задумал?

– Сиди не двигайся.

Руки Гарри обхватили ему голову, а сам он подался к лицу Херба, приоткрыв рот, словно собирался его поцеловать. Но губами он приник не к губам, а к правому глазу Херба.

– Макглэйд, чтоб тебя, что ты там выделываешь?

– Тихо, – на секунду отвлекся Гарри. – Я умею языком завязывать во рту черенок от вишневой ягоды. В этом мне нет равных. Сиди не дергайся.

– Ох. Гарри…

– Тссс. Не шевелись. А то веко надкушу.

Со стороны это выглядело слегка скабрезно и до непристойности интимно, но уже через несколько мгновений Гарри отстранился и горделиво сказал:

– Ну вот. Удерживающий узел развязан. Давай второй глаз.

На протяжении минуты Макглэйд осторожно вытягивал нитки.

Херб осторожно разлепил веки, настолько распухшие, что приоткрылись буквально на щелку. Но и этого оказалось достаточно.

– Гарри, я… Сам себе поверить не могу, но я чертовски рад тебя видеть!

– Ну вот. А мне чертовски приятно быть видимым.

Херба настолько переполняла благодарность, что он какое-то время не мог подыскать слов.

– Даже не знаю, как мне тебя благодарить.

– Как насчет минета? – расплылся в улыбке Гарри.

– Нет, давать за щеку я сейчас не хочу, – с такой же улыбкой ответил Херб, – а вот это можно.

И Херб сделал то, чего, как он сам считал, этот зубоскал не дождется от него во веки вечные: взял и крепко обнял. Херб Бенедикт обнял Гарри Макглэйда.

– Спасибо тебе, Гарри.

– Нет проблем, Херб. Хоть что-то полезное от меня за все годы. А то приколы да приколы.

– В общем, с меня причитается, и… – тут Херб наморщил нос: – От кого-то пахнет мочой, или мне показалось?

– От Фина, – Гарри оттолкнул Херба. – Давайте лучше нашу девушку искать.

Фин уже тянул за ручку дверь. Когда та не поддалась, он двинул ее здоровым плечом, но безрезультатно.

– Ты можешь ходить? – спросил Гарри у Херба.

– Не знаю.

Макглэйд оглядел его пулевую рану и со вздохом стал стягивать с себя пиджак.

– «Ральф Лорен», не хухры-мухры, – печально объявил он. – Прости, Ральф.

Дернув за рукав под мышкой, он с треском его оторвал. Получилась вполне сносная повязка для голени Херба. Затем Гарри помог ему подняться на ноги (у Херба даже закралось сомнение: действительно ли это Макглэйд или какой-нибудь клон из бюро добрых услуг?).

– Кто-нибудь из вас знает код? – обратился к ним Фин.

– Прочитай еще раз табличку.

– Чревоугодие. Когда есть желание – есть и путь.

Херб уже успел над этим подумать, а потому спросил:

– Как написано слово «путь»?

– Как обычно. «Way».

Но есть еще одно английское слово, которое пишется по-другому, но читается точно так же.

– Это, видимо, ее вес [62] Weigh ( англ .) – иметь вес, весить. , – сказал Херб, печально глядя на тело Кристин, которую впервые видел. Даже в голове не укладывалось, чтобы у эдакой туши был настолько красивый юный голос.

– Как думаешь, сколько она весит? – задал ему вопрос Фин.

Херб нахмурился. Она была заметно габаритней, чем он, но кто его знает.

– Начинай от ста пятидесяти, не ошибешься, – сказал он. – И прибавляй по килограмму.

Очнулась я с мыслью, что по-прежнему нахожусь на акушерском кресле.

Но это оказалось нечто другое.

Гораздо хуже.

У себя между ног я увидела ком из неумело подсунутых прокладок, а также струйку натекшей крови.

Я сощурилась, и постепенно комната пришла в фокус. Пол внизу был усыпан песком. А с потолка в вялом кружении спархивали какие-то светлячки. Когда один из них приземлился мне на ногу, я дернулась от внезапного огнистого укуса, какой бывает от искры.

Это были не светлячки, а тлеющий пепел. Который дождем сеялся сверху.

На стене проглядывала очередная табличка: «КРУГ 7: НАСИЛИЕ».

Что написано ниже, не разобрать из-за расстояния.

Оглядев свои путы, я увидела, что запястья и лодыжки у меня прихвачены к какому-то сиденью с системой шкивов. А справа металлическая тележка с пультом управления.

Где я и что со мной, меня даже не занимало. Я думала о дочери. О ней и о моих друзьях.

Послышался скрип дверных петель, и я напрягла шею в попытке разглядеть, кто там.

Разумеется, Лютер. Оставляя на песке следы, он подошел и, остановившись у кресла, воззрился сверху на меня.

– Джек, ты все еще немного кровоточишь, так что я взял на себя вольность подсунуть туда прокладок.

– Где она, сволочь?

Вместо ответа он почесал себе затылок.

– Первоначально на этих креслах сидели Фин и Гарри. Они должны были на твоих глазах замучить друг друга до смерти. При этом на них сыпался бы огненный пепел, а ты б молила меня остановиться. Зрелище было бы весьма фееричное.

Ему на руку приземлился шматок пепла, и Лютер задумчиво смотрел, как он проедает ему рукав рубашки. О как этот изверг был мне ненавистен!

– Где моя дочь? – процедила я.

– Ее нет, Джек. Может, когда-нибудь, когда ты будешь готова, я расскажу, что с ней случилось. Но пока ты не готова.

Я была истощена, эмоционально выжата, тело мое ныло от ушибов и ссадин, но я рванула свои путы так, как, пожалуй, не рвала еще ничто и никогда.

Они не подались.

– Гнев – не та реакция, которая мне от тебя нужна, – тусклым голосом сказал Лютер. – Тебе надо ее в себе погасить.

– Чего тебе, мразь, вообще от меня нужно?

Лютер подвел ко мне лицо, буравя меня своими непроницаемо-темными глазами.