Блейк Крауч - Девятый круг [litres]

– Мне нужен партнер.

Я не ответила, до звона в ушах оглушенная этой бредятиной.

– Я познал в себе сторону, само наличие которой понимают лишь немногие. Избранные. Темную, черную сторону. – Он помолчал и продолжил: – За годы я встречал и других, в ком эта темнота существует. Одной из них была Алекс Корк. Скажи мне, что ты думаешь об Алекс?

– Одержимая маньячка. Такая же, как ты.

Он кивнул.

– Но, согласись, в ней все же была некая искра. Я навещал ее в тюрьме. Я ощущал… связь с ней. Связь куда более глубокую, чем нечто физическое или эмоциональное. Мне кажется, что такая же связь существует между тобой и мной.

Я прикрыла глаза. Мой личный сумасшедший дом переполнен. С меня, наверное, хватит. Сколько уже долбанутых отродий со всей их придурью и шизоидными фантазиями коверкало мою жизнь. Я что, какой-то магнит для маньяков?

Лютер коснулся моих век, открывая их настойчивым движением.

– Нравственность – построение искусственное. Она якобы необходима для общества, для преуспеяния цивилизации. Но даже в самых цивилизованных странах убийства и истязания в порядке вещей. Более того, они процветают. Безжалостность человека к своим сородичам вовсе не признак деградации общества. А венец того, что общество может предложить тем, кто стоит на ступень выше остальных.

– Ну да, Ницше я тоже читала.

– Ницше? – Лютер усмехнулся, оставляя мои глаза в покое. – Старик перетрусил. Ему не хватало смелости напрямую высказаться. Что некоторым из людей дано охотиться и убивать своих сородичей ради забавы.

– И ты искренне полагаешь, что у меня с тобой есть что-то общее?

– Ты тоже охотишься на людей, Джек. Ты занималась этим все годы своей работы. Просто ты всякий раз останавливаешься перед тем, как уже можно приступить к забаве. И я пытаюсь тебе показать, как можно и нужно приобщиться к той своей внутренней сущности. Хищника.

– Уж на что Алекс была сумасшедшей, но ты, Лютер, валишь ее по этой части на лопатки.

– Ты заблудшая, Джек. Ты потеряна и даже сама того не сознаешь. Прямо по Данте. Когда-то я тоже был потерян и незряч. Даже после того как я открыл свою подлинную сущность, мне все еще требовалось наставление. И я многое почерпнул у других. Таких, как Алекс. Я встречался с ними, изучал их. Изучил в том числе и твои дела, разузнал все о людях, которых ты преследовала. Я отбирал лучшее из того, что воплощалось на практике, а в итоге, как видишь, и улучшил. Но есть один нюанс. У охотников диапазон внимания часто сужен, а видение монохромно. Я же взираю на вещи с охватом. Мне присущи масштаб, перспектива. Иной раз я даже не прочь оттянуть удовольствие, если знаю, что в конце это окупится чем-то большим.

– Погань безумная, – сказала я.

– Когда-то и я рассуждал примерно в таком же ключе. Но затем кое-что помогло мне увидеть свет.

Он осклабился мертвенной, зловещей улыбкой.

– Боль, Джек. Она очищает. Вносит ясность. Боль чиста и снимает все наносное – достоинство, приличие, нравственность. Страдание помогло мне заново родиться, стать истинно свободным. – Он понизил голос. – И то же самое я проделаю с тобой.

– Нет, ты этого не сделаешь, – качнула я головой.

– Сделаю непременно. Вопрос лишь в том, как сильно и как долго я буду вынужден это длить. Я вот сказал, что что-то помогло мне увидеть свет. А знаешь, что именно?

Я не ответила. А лишь пристально на него смотрела.

Он похлопал по сиденью, к которому я была привязана.

– Время, проведенное мной на этом стуле, Джек. Оно изменило меня навсегда. Я был в точности таким, как ты. Держал тьму внутри себя. Просто откройся пониманию того, насколько ты все-таки порочна. Это кресло тебя переменит.

– Нет, Лютер. Быть может, оно меня убьет, но не переменит.

Он нахмурился.

– Слушай меня внимательно, Джек. Очень внимательно. Если ты рассчитываешь на возможность выскользнуть из всего этого посредством смерти, то нет надежды более тщетной. Думаешь, я допущу, чтобы ты каким-то образом ушла из жизни? Каждый твой шаг, каждый поворот, совершенный здесь, бдительно страховался мной. Каждое мгновение я находился наготове, чтобы прийти на выручку и спасти. Я буду готов страховать тебя и в дальнейшем. Так что ты не умрешь, Джек. Как бы ты того ни хотела; а такие моменты у тебя, наверное, еще будут. Более того, жажда смерти в тебе станет всепоглощающей. Ну а перемену в тебе вызовет именно невозможность умереть.

Я ощутила липкую тошноту, вызванную страхом грядущей боли.

– Ты как дикая лошадь, Джек. Необъезженная, неукрощенная. С неизрасходованным потенциалом. И несломленная. Сломать тебя предстоит мне. Низвести в ничто и отстроить заново. Твоя сила, которую я так в тебе люблю, выстоит. Сделается еще жестче. А слабости и недостатки полностью искоренятся. Хорошо, если на это потребуются всего лишь дни. А может, недели. Месяцы. В моем распоряжении все время на свете. Никто не знает, что ты здесь. А я еще приведу Гарри, Херба и Фина. Ты будешь смотреть на их страдания. Ты у меня будешь даже сама их истязать. И умертвишь. В каждом человеке, Джек, существует предел прочности. Ты не исключение.

Я обожгла его дерзостным взглядом.

– Может, ты меня и сломишь. Но я никогда не стану тем, чем стал ты.

– Ты уже то же, что и я. И чем быстрее ты это воспримешь, тем легче все будет протекать. А выйдя впервые с другого конца этого туннеля, ты познаешь истинную радость. Ведь твоя жизнь в основном состояла из отчаяния, не так ли?

Я не знала, что на это ответить.

– Прими это, Джек. Ты себя презираешь. Все твои связи и отношения нездоровы. Ты никогда не задумывалась, почему столько людей вокруг тебя страдает? А тебя не посещает мысль, что на самом деле тебя саму тянет причинять им страдания?

– Ересь какая.

– И тем не менее ты раз за разом продолжаешь это делать. Твои друзья, родня – из них кто-то страдает, кто-то умирает, и это длится с постылым постоянством. Возможно, как раз потому, что ты этого хочешь. А скажи мне вот еще что. Когда ты ощущаешь себя особенно живой? Бодрой, собранной? Наиболее ценной? Не тогда ли, когда преследуешь какого-нибудь психопата? Смыкаешь дистанцию до убийственного броска? Ведь ты ради всего этого и заделалась копом, разве нет?

Я точно не знала, что ответить, и вообще стоит ли. Лютер подтасовывал факты из моей жизни, чтобы они укладывались в рамки его извращенных воззрений.

– Ты прогибаешься под гнетом, корчишься на прокрустовом ложе общества, в котором ты альфа-хищник, и тебе нужно с этим порвать. Не хочешь ли ты хотя бы на время, хотя бы единожды испытать это блаженство? Спокойно спать, а не ворочаться всю ночь с боку на бок? У тебя есть воля, и чем скорее ты научишься следовать ей, тем быстрее ты достигнешь совершенства. Ну да хватит болтать. Давай начнем.