Кевин Хирн - Побежденный. Hammered

– Вот так. Все успели поесть? Мы кое-что приготовили, – сказал волшебник, указывая на котелок из кованого железа, висевший над костром.

Гуннар заявил, что он готов съесть все, что угодно, и мы подошли к костру. Мы стояли, пока Лейф и Перун принесли несколько валунов, чтобы на них можно было сеть; казалось, они соревновались между собой, кто притащит камень крупнее.

– Это скромная трапеза. Пара зайцев с морковкой и луком. У нас нет картофеля, – с сожалением сказал Чжанг Голао, – но мясо начало тушиться еще до захода солнца. Мы добавили соль и перец. Блюдо уже готово.

Я улыбнулся.

– Вы действительно приготовили тушеное мясо?

Мне всегда нравились фэнтезийные романы, написанные в двадцатом веке, в которых рассказывалось, как быстро героям удавалось приготовить ужин на костре. Для меня в этом магии больше, чем в убийстве драконов, потому что требуется не менее четырех часов, чтобы мясо получилось съедобным – даже дольше, чем на огне зимой, – однако герои в книгах умудрялись справиться менее чем за час, и без всяких объяснений. И хотя в Праге прошло всего полчаса после заката, в Надыме уже близилась полночь, и мясо наверняка было готово.

В походных мешках Вяйнямёйнена и Чжанг Голао нашлось нужное количество столовых приборов и тарелок. Оба привыкли проводить ночи под открытым небом. Все принялись за еду – за исключением Лейфа. Он выпил чашку моей крови. Перун одобрил мясо, но посетовал на слишком маленькие порции.

– Хорошо. В следующий раз съедим медведя.

Казалось, никто не собирается мыть посуду; все вдруг стали персонажами, чтущими кодекс героев Хемингуэя (с соответствующим шовинизмом), готовыми скорее умереть, чем делать «женскую работу» на глазах у остальных мужчин. Поэтому я вызвался решить эту задачу, чтобы не давить на их эго, и когда они облегченно вздохнули и поблагодарили меня, собрал посуду и понес к реке.

– Уважаемый друид, – сказал Чжанг Голао, – я слышал кое-какие детали от мистера Хелгарсона и знаю, что путешествие в Асгард возможно. Пожалуйста, объясни нам, как это сделать.

– Я перемещу вас туда. Физически никаких проблем нет. А вот ментально очень и очень непросто. Мне удалось переместить двух моих спутников через весь земной шар, – я указал на Лейфа и Гуннара, – потому что я знаком с ними более десяти лет. Мне известно, как они мыслят. Я знаю, что приносит им радость и как нажимать на нужные кнопки. Они мои друзья.

Но с вами я только что познакомился, – продолжал я, указывая на сидевших по другую сторону костра мужчин. – Мне неизвестна ваша сущность. Мне придется удерживать в своем сознании Чжанг Голао, Вяйнямёйнена и Перуна – но кто вы для меня, кроме имен? Однако на самом деле вы больше, чем просто имя. У вас есть опыт и мудрость, ум и безрассудство, ненависть и скорбь, сила и слабость. Вас мотивируют разные силы; у вас разные цели. И все это я должен хранить в уме, чтобы в тот момент, когда мы перенесемся в мир древних скандинавов, не оставить здесь какие-то части вас.

– Значит, мы должны рассказать тебе о себе? – спросил Вяйнямёйнен.

– Не только мне. Вы должны рассказать всем. Если мы рассчитываем уцелеть, то должны заглянуть в окна домов наших друзей. Мы откроем эти окна, рассказывая истории.

– Истории? Какого рода? – удивился Перун.

– Самые разные. В Америке это называют мужской дружбой, правильный термин для того, чего мы хотим достигнуть. Нам требуется быть связанными, мысленно и духовно, если я возьму вас с собой в мир древних скандинавов. Поэтому мы будем оставаться здесь до тех пор, пока я не почувствую уверенность в том, что мы можем двигаться дальше, а до тех пор мы будем рассказывать истории. Я предлагаю начать с того, чтó у всех нас есть общего – то есть почему мы хотим убить Тора. Потом мы сможем перейти на более легкие темы. Согласны?

Все закивали головами, но лица у моих спутников стали хмурыми – они смотрели в огонь и, несомненно, вспоминали скандинавского бога грома.

– Кто хочет начать? – спросил я.

Все пятеро заговорили одновременно, но потом четверо быстро смолкли, когда заметили, как ощетинился Гуннар, чтобы у него не возникли сомнения в том, что мы считаем его доминантным.

Вероятно, я здесь самый молодой, ведь мне немногим больше трехсот лет, но у меня такое ощущение, что я ненавижу Тора дольше трех столетий – хотя он причинил зло лично мне всего десять лет назад. Удивительно, как сильные эмоции растягивают или сжимают время. И еще удивительнее то, как бог может выставлять себя чьим-то другом, хотя на самом деле является врагом – мне известно, что Тор всем вам причинил серьезный вред, иначе вас здесь не было бы. К тому же я знаю, что он поступал несправедливо со многими людьми. До меня доходили рассказанные шепотом истории и слухи о том, с какой легкостью он бывает жестоким и мелочным. Вероятно, такова его природа, капризная и возмутительно порочная, раз уж тело есть оболочка для плохой погоды, а воля – никуда не годная пробка. И понимание того, что хорошо и что плохо, очевидным образом искажено бурями.

Однако это никак его не оправдывает. Оборотни сдерживают живущих у них внутри жестоких хищников, нам необходимо контролировать своих волков, если мы хотим выжить в нашем мире. Мы обязаны постоянно следовать жестким законам Стаи, а также законам смертных в тех случаях, когда они не приходят с ними в противоречие. Именно закон отделяет нас от варварства и потери разума; без него наша темная природа вырвется на свободу, и последствия будут ужасны. Такое же правило должно распространяться и на богов. Как мы подчиняемся жесткому порядку, так следует поступать и им.

В легендах говорится, что судить их может лишь верховный бог, но он делает это далеко не всегда. Однако его кара никогда не бывает соразмерной совершенному преступлению, в то время как наказания для смертных часто оказываются избыточными и окончательными. Я считаю, что пришло время богу ответить за совершенные им злые дела.

Чтобы вы в полной мере оценили, что со мной сделал Тор, я должен вернуть вас в Исландию, в 1705 год.

В те времена я был курьером и мелким купцом. Летом объезжал остров, доставлял послания и понемногу торговал товаром, который умещался в моем заплечном мешке, рассказывал о последних событиях и помогал фермерам, живущим на удаленных землях, чувствовать, что они не одиноки в этом мире. Часто они с такой же радостью встречали меня, как я их. Меня бесплатно кормили и давали кров, я делился с ними новостями и слухами, а потом за несколько монет или корм для моего скакуна они получали возможность восстановить связь с друзьями и родственниками, доверяя мне письмо.