Руслан Ерофеев - Хтонь. Зверь из бездны

– Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Ре, граф де Бриен, сеньор д’Ингран и де Шамптос, маршал Франции! Епископ Нантский Жан де Малеструа требует, дабы ты незамедлительно предстал пред его очами!

О том, в каких страшных преступлениях были уличены барон Жиль де Ре и его сообщники, как он вел себя во время казни, что завещал потомкам, а также о том, что может скрывать сандалия самого обыкновенного на вид монаха-бенедиктинца.

Грязный оборвыш с провалившимся носом проворно запихнул себе в рот кусочек мыла и усердно задвигал челюстями. Вскоре с губ его начала клочьями падать пена, и он забился в конвульсиях, при этом судорожно протягивая костлявую беспалую руку в сторону хорошо одетого господина – купца или зажиточного ремесленника. Тот бросил в куцую ладонь мелкую монетку, старательно пытаясь при этом не касаться замшевой перчаткой тела нищего. Припадок прекратился так же внезапно, как и начался. Нищий, ловко сцапав подачку, выплюнул обмылок изо рта, сунул его вместе с монеткой за пазуху и моментально растворился в толпе.

– В соответствии с первоначальными обвинениями на основании общественных слухов, завершившихся тайным расследованием, проведённым Его высокопреподобием епископом Нантским в приданных ему городе и епархии, с помощью уполномоченных представителей инквизиции и обвинителя епископского суда по следующим обвинениям в преступлениях и нарушениях, предусматриваемых церковными законами, и по поводу жалоб и стенаний, исходящих от многих личностей обоих полов, вопивших и сокрушавшихся о потере и смерти своих детей, высокая судебная коллегия имеет заявить следующее. Вышеназванный обвиняемый Жиль, барон де Ре и его сообщники брали невинных мальчиков и девочек и бесчеловечно забивали их, убивали, расчленяли, сжигали, подвергали всяческим пыткам, а вышеупомянутый Жиль приносил тела сих невинных детей дьяволам, призывал и заклинал злых духов и предавался гнусному содомскому греху с маленькими мальчиками, и противоестественно удовлетворял свою похоть с молоденькими девочками, отвергая естественный способ копуляции, когда невинные мальчики и девочки были живы, а иногда и мертвы или даже во время их смертных судорог…

Инквизитор Блуэн зачитывал многочисленные пункты обвинения столь монотонным голосом, будто это был список продуктов для монастырской поварни. И чем дальше Жан всматривался в хищную мясистую физиономию монаха, тем больше узнавал он в нем того страшного человека из видения шабаша. И назван был именем Берия, что значит: «сын несчастия»… Сходство довершали стеклышки, которые святой отец нацепил на свой длинный нос, удивительно походивший на сморщенный ослиный уд. Судя по этому носу, его обладатель был большим охотником до мальвазии из монастырских подвалов.

Обвинительный акт, который всего в течение нескольких дней состряпали два старых крючкотвора – епископ Нантский и инквизитор Блуэн, – суммировал в сорока семи пунктах сущность претензий к Жилю де Ре со стороны Церкви. Среди главных обвинений фигурировали человеческие жертвоприношения домашнему демону, колдовство и использование магической символики, убийства невинных мальчиков и девочек, расчленение и сжигание их тел, а также выбрасывание их останков в ров, то есть непредание земле по христианскому обычаю.

В одном из пунктов говорилось, что Жиль де Ре приказал «сжечь тела вышеназванных невинных детей и выбросить их в выгребные ямы». В другом утверждалось, что маршал Франции предлагал «руку, глаза и сердце одного из упомянутых детей со своей кровью в хрустальном кубке демону Баррону в знак уважения и поклонения». В третьем Жиль подвергался судебному преследованию как чернокнижник.

Еще до заслушивания объяснений Жиля де Ре в епископальном суде люди герцога Бретонского принялись сносить межевые знаки на границах земель, принадлежавших маршалу. Именно тогда Синяя Борода понял, что против него объявлена настоящая война и на этот раз ему не удастся избежать возмездия за собственные грехи. Герцог Бретонский санкционировал собственное судебное разбирательство, параллельно с епископальным. Прокурор Бретани Гийом Копельон потребовал разрешения на проведение дознания. Одного за другим солдаты епископа хватали приближенных маршала. Так были арестованы все придворные алхимики Жиля, включая злополучного Франческо Прелати. Не избежала общей участи и бабка Меффрэ.

В октябре 1440 года маршал предстал перед судом, который происходил в епископской резиденции Мануар де ла Туш в Нанте. Жиль успел сбрить выдававшую его бороду, однако колдовские снадобья настолько въелись в кожу маршала, что подбородок его так и остался синим, а посему барон все время прикрывал его рукой, украшенной старинным фамильным перстнем с резным изображением головы то ли волка, то ли собаки. Маршал категорически отверг все, что было ему предъявлено, и заявил: мол, он «лучше пойдет на виселицу, чем в суд, где все обвинения – ложь, а судьи – злодеи и симонисты! [87]». Чтобы доказать свою невиновность, он предложил судьям прибегнуть к ордалиям – «Божьему суду», когда обвиняемого в колдовстве испытывают огнем и водой [88]. Судьи чрезвычайно обрадовались и, потирая руки, приняли решение о применении… пыток.

Жиль де Ре был допрошен с пристрастием вкупе с четырьмя своими алхимиками. Растянутый на «лестнице», маршал Франции быстро заговорил и согласился со всеми статьями обвинения, которые были ему зачитаны.

Франческо Прелати также дал весьма пространные и подробные показания как о своих интимных отношениях с Жилем де Ре, так и о специфическом интересе хозяина к магии. По словам некроманта, Жиль написал собственной кровью текст договора с демоном Барроном, которому не раз приносил в жертву маленьких детей. В своих показаниях, которые он давал много часов, Прелати подробно и весьма живым языком рассказал о проделках «карманного» демона, явленных им чудесах, предсказаниях и превращениях.

Также приближенные барона рассказали о коллекции детских голов, каковую видели в замке и коя была уничтожена самим владельцем, когда тот понял, что запахло жареным. Слуги насчитали примерно около сорока головок мёртвых детей, упомянув при этом, что видели, как их хозяин «занимался своим противоестественным распутством с упомянутыми детьми, мальчиками и девочками».

Весьма неблагоприятными для Жиля оказались показания священника де Силля. Он был не только одним из алхимиков маршала, но и его духовником, и знал о нем такое, от чего волосы у видавших виды судий становились дыбом. По словам духовника, на исповеди Жиль де Ре не раз упоминал о совершенных убийствах детей и каялся в содеянном. При этом ни жертвоприношений, ни богопротивных алхимических опытов барон даже не думал прекращать. Это позволило высокому суду квалифицировать его деяния как упорство в ереси.