Джон Коннолли - Музыка ночи [litres]

Характерным жестом Молодой мистер Блэр потер своим большим пальцем средний и указательный.

– А для него суть, понимаете ли, вот в чем. Деньги-денежки-деньжата. Ничего более. Он вроде той бабы-демоницы. Ему б на ней жениться!

Молодой мистер Блэр рассмеялся дряблым старческим смехом и поглядел на свои часы.

– О-о, мне пора, – засуетился он и стал вынимать из жилетного кармана портмоне.

– Нет-нет, оплата на мне! – спохватился я. – Это в знак благодарности. За вашу помощь.

– Неужто? – просиял он, и его выцветшие от старости глаза увлажнились. – Ах, дорогой друг, как любезно с вашей стороны.

– И еще одно, напоследок, – сказал я, когда он уже собирался вставать из-за стола. – Где проживает Мэггз?

– На Принслет-стрит, – заявил Молодой мистер Блэр, – возле синагоги. Номер квартирки мне, правда, неизвестен. Придется вам поспрашивать. Благодарю за чудесное угощение.

Он похлопал меня по руке.

– Берегитесь этого червя Мэггза, – предостерег он с мрачноватой торжественностью. – К книгам у него нелюбовь. Прежде, может, он в них души не чаял – пока что-то не случилось. Оккультизм! Скверные книжки, вредный промысел. Вы понимаете?

Я ничего не понял, но кивнул и тепло с ним распрощался. Мы пожали друг другу руки, и Молодой мистер Блэр направился восвояси.

Принслет-стрит находится в границах Уйатчепела неподалеку от Спиталфилдса.

Когда-то я исходил эту часть города вдоль и поперек, а потому был в курсе, что здесь находятся целых две синагоги – одна распложена на Принслет-стрит, а другая носит название Сефер-Тора.

Я посмотрел на часы: начало девятого. Можно вернуться в мое съемное жилье, а можно попробовать отыскать нюхача Мэггза. Как и Молодой мистер Блэр (или его внутренний образ, который удерживался в памяти), к дому я привязанности не испытывал. Или же одиночество древнего книготорговца спроецировалось и на мою собственную бесприютность.

В общем, я решил отправиться на поиски Мэггза.

8

Если в Уайтчепеле никто не мог сказать о Мэггзе ни единого худого слова, так это лишь потому, что все встречные просто не желали с ним связываться даже косвенно.

Спрашивать я начал вблизи Сефер-Торы, но меня сердитым взмахом руки направили дальше, в сторону синагоги на Принслет-стрит. Там расспросы о Мэггзе вызвали откровенно сумрачные взгляды – и хлесткий плевок мне под ноги. Наконец, какой-то старый хасид в ермолке указал мне на проулок, воняющий кошками и затхлой водой.

Отсюда взгляду открывалась подворотня с людскими сотами меблирашек.

На крыльце ближайшего дома покуривала молодая женщина, вероятно, из гулящих.

– Вы здесь живете? – спросил я вежливо.

– Живу и работаю, – сипло ответила она и зазывно кивнула, что окончательно убедило меня в сути ее профессии.

Видя, что я не клюю, она глубоко затянулась сигареткой и розовым языком мягко провела по своим губам.

– А ты кто будешь? «Бобби»?

– Нет.

– А похож.

– Это хорошо или нет?

– Здесь никак.

– Слушай, мне нужно найти одного мистера. Звать Мэггз. Мне говорили, он где-то живет в этих краях.

– То есть ему проблемы светят?

– С чего ты взяла?

– Народ вроде тебя, если дельце не особо выгодное, о таких, как Мэггз, попусту расспрашивать не будет.

– А что вообще за человек этот Мэггз?

– Человек, говоришь? Да я б с таким, как он, никогда не связывалась, даже если бы член у него был из золота и он бы отдал его мне дверь подпирать.

Образ у нее получился захватывающим.

– Пожалуй, в Лондоне сложно отыскать хоть кого-то, кто сказал бы о Мэггзе что-нибудь хорошее, – заметил я вслух. – Когда он умрет, у его могилы будет безлюдно.

– Ха! Тьма народу придет – убедиться, что он действительно помер.

– Думаю, по такому поводу людям, посетившим кладбище, будут вручать маленькие сувениры.

Она улыбнулась.

– А ты забавный парень!

– А Мэггс сейчас дома?

– Наверняка. Я слышала, как он скрипит на лестнице. Кашель его последнее время мучит. Кашляет-кашляет, а все никак не скопытится.

– А за что вы его не любите?

– На женщин он смотрит так, будто думает накромсать их ломтями и распродать по фунту штука. А воняет от него – потому что само нутро гнилое. Воровать готов даже смрад у трупа, а чтобы спасти чью-то жизнь, грошом ломаным не поделится.

Докурив сигарету, она стрельнула окурком в потемки.

– Девятый номер, наверху лестницы, – сообщила она.

– У тебя или у него?

– У него. Я в пятом, если вдруг надумаешь.

– Не надумаю, но все равно спасибо.

– За то, что ты слишком хорош для шлюхи?

– Нет. За то, что шлюха слишком хороша для меня.

В кармане я нашарил деньги и сунул ей примерно как за визит. Как и с мальчишки-почтаря, расписки я спрашивать не стал. Фонсли и Куэйлу придется поверить мне на слово.

– Не надо, – смягчившимся голосом сказала она.

Похоже, она немного растерялась.

– Бери, – сказал я. – Ты сэкономила мне кучу времени.

Деньги исчезли в ее ладони.

– Берегись Мэггза, – предупредила она. – Он с ножом не расстается.

– Зачем он его носит с собой?

– Для защиты. Только от чего, не могу сказать.

Вот тебе и Мэггз! А мы-то по наивности считаем, что мир книг – это удел сплошь миролюбивых и незлобивых ребятишек.

– Спасибо, – поблагодарил я и вдруг замер как вкопанный.

Выудив из кармана фото Лайонела Молдинга, я протянул снимок женщине.

– А человека на фотографии ты когда-нибудь встречала?

Она взяла фотокарточку и с минуту его разглядывала.

– Кажется, он попадался мне на глаза. Только он был старее, чем на картинке.

– А когда ты его видела?

– Сложно сказать. Месяца, наверно, не прошло. Но на неделе – точно нет.

– Он приходил к Мэггзу?

– Не ко мне же.

Она вернула мне снимок, подоткнула юбки, чтобы те не волочились по затхлой воде проулка, и побрела искать удачу в другом месте. Я проводил ее взглядом, пока она не скрылась из виду. С некоторой натяжкой ее можно было назвать хорошенькой, но если она будет заниматься своим нынешним ремеслом, то миловидность ее исчезнет, а наружу будет проступать нечто совсем иное – и это постепенно прокалит ее до дна, как лед прокаливает своей стужей озерцо. В другой своей жизни я, может, и составил бы ей компанию, деньгами рассчитываясь не только за ублажение плоти, но и просто за ее человеческое тепло. Когда-нибудь, до войны. До Хайвуда.

Поднимаясь по лестнице к меблирашке Мэггза, в уме я слагал пазл. Итак, в рамках поиска фолианта Молдинг обращается к « Дануиджу и дочери ». Не получив от них помощи, он обшаривает другие книжные лавки и в итоге наведывается к Мэггзу. За книгу он сулит уйму денег – целое состояние для Мэггза. Только надо учитывать, что Молдинг вел жизнь затворника, а Мэггз – вовсе нет. Мэггз видит для себя возможность неслыханного обогащения. В результате хитрюга заманивает к себе Молдинга – и лишает его жизни.