Джон Коннолли - Музыка ночи [litres]

Я вернулся на кухню. Мэггз не двинулся с места, да теперь уж и не двинется.

Я посмотрел на конверт, набитый деньгами. Очередной пазл в привязке к первому: Молдинг обращается в « Дануидж и дочь », а те знакомят его с Мэггзом, хотя Мэггз теперь состоит с ними в сговоре и действует с ними сообща. Он или находит нужную Молдингу книгу и получает от Дануиджей свою маржу нюхача, или – что более вероятно – убеждает Молдинга, что наконец-то ее добыл. Молдинг привозит деньги – и когда они оказываются в руках у Мэггза, нюхач по указке Дануиджей избавляется от Молдинга и получает за свои старания пятьсот фунтов. Но откуда, спрашивается, взялась тварь и ее ныне исчезнувший близнец? И каким образом похожая зверюга объявилась в ванне дома Молдинга?

Я оглянулся на Мэггза, как будто он мог дать мне ответ. И он действительно попытался это сделать, поскольку рот его раскрылся. Дернулся подбородок, разлепились губы, но вместо слов наружу выпростались щупики и хелицеры, раздирая зев с такой силой, что внятно хрустнула челюсть. Из дыры полезла голова второй твари, дрожащими кровяными жвалами нажевывая какой-то обрывок внутренностей Мэггза.

Я атаковал гадину черенком щетки, саданув Мэггзу по зубам так, что их ударом вышибло, а черенок сломался пополам. Тело Мэггза запрокинулось, и нюхач упал на спину. Удар заставил тварь ретироваться обратно в рот жертвы и схорониться в пищеводе. К сожалению, тварь не собиралась сдаваться: из глотки Мэггза поблескивали черные бусинки ее глаз. Сжав в кулаке заостренный обломок черенка, я принялся неистово и методично лупить мертвецу между губ, пока его нёбо и язык не превратились в такое мясное крошево, что панцирь твари смешался с ним неразличимо.

И тогда я зарыдал.

9

Не знаю, как долго я пребывал в шоковом состоянии – скорчившийся в углу маленькой кухни, с трупом Мэггза, распростертым на полу. На протяжении всего времени я как будто впадал и выпадал из своей прежней жизни – хотя нет, не жизни, а жизней , поскольку в каждой из них я был разным человеком: сыном, мужем, отцом, солдатом, пациентом, а теперь вот блуждающей душой. Я снова чувствовал и слышал, как обломок щетки впивается в плоть Мэггза, но это была вовсе не щетка, а винтовка со штыком, так глубоко вонзенным в грудину человека, что мне негде было упереться в него ступней, чтобы выдернуть штык. Я горбился у облупленной статуи Страждущего Христа – Хайвуд в отдалении, Долина Смерти – передо мной – и созерцал бескрайнее поле орудийных разрывов. Я снова стоял сентябрьским утром над воронкой, где в серой грязи обрели себе могилу первые сорок семь солдат из лондонских батальонов, и смотрел на коконы серых шинелей, вылупившиеся из вязкой грязи в преддверии новых смертей.

А затем я был сломлен, и мир сделался для меня местом, разнесенным в клочья.

Крэйглокхарт. Сиделка, вкатывающая меня в уединенную комнатушку, где меня ждали капеллан с равным мне по званию офицером, которые и сообщили о налете немецких бомбардировщиков «готов», в ходе которого под развалинами погибли женщины и дети. Среди них моя жена и оба ребенка. Потом я стоял над еще одной могилой, в которую опускали тела. Мне не позволяли видеть останки до того, как будут прибиты крышки гробов, словно я прежде ни разу не наблюдал, как человеческая плоть превращается в кровавые лохмотья и кости, разбитые бомбами в щепу.

Но разве то, что я мог себе вообразить, могло быть хуже реальности смерти?

Если я не муж, не отец, не солдат, то тогда кто я?

Что я?

Я захотел вызвать полицию, но здравый смысл возобладал. Лицо Мэггза оказалось обезображено, и в этом был виновен я. Мертвая тварь остыла и превратилась в сухую шелуху, которая, едва я притронулся к ней ботинком, рассыпалась в прах. Точно так же распалось и то, что находилось в горле у Мэггза, забив мертвецу рот и гортань хлопьями темной материи. Если нагрянет полиция, меня бесспорно обвинят в убийстве с особой жестокостью. Мне вспомнилась девица, направившая меня в меблирашку.

Моего имени она не знала, но вполне могла меня описать, а я сомневался в том, что купил ее молчание. Мэггз был сухощав, и, находись мы в трущобах, я мог бы вынести его труп из дома и избавиться от него, но у меня вряд ли получилось бы пройти через улицы Спиталфилдса и Уайтчепела с телом Мэггза.

В дверь постучали. Я решил не открывать, но стук раздался снова. Голос был женский и знакомый.

– Сэр? – послышалось из-за двери. – Сэр, вы в порядке?

А девица из проулка, похоже, соскучилась!

Если ее проигнорировать, то она наверняка вызовет «бобби».

Я поплелся в прихожую и приоткрыл дверь – ровно настолько, чтобы показать девице, что я жив-здоров. Не хотелось, чтобы она сунула сюда свой нос.

Она с облегчением вздохнула и озадаченно посмотрела на меня.

– Я беспокоилась, – сказала она. – Мистер Мэггз…

– Человек с репутацией, – перебил я. – Я бы добавил, что теперь навыки нюхача ему уже не понадобятся.

– А с ним что-то случилось? – спросила она. – Вы ему ничего плохого не сделали?

– Нет. Просто он сейчас, если так можно выразиться, под воздействием…

Я постучал пальцем по горлу, изображая питье. У Мэггза в углу возле кровати пылились бутылки из-под дешевого джина.

Девица понимающе кивнула.

– Ясненько, – протянула она. – Хотя и не знаю, лучше он после этого становится или хуже. Может, никакой разницы и нет.

– Ладно. Сейчас я положу его на кровать и поверну на бок, чтобы ночью часом не задохнулся. А вообще-то, мне пора.

– Вид у вас нездоровый, – заметила она. – Вы не заболели?

– Понятия не имею.

С меня градом катился пот. Я облизнул губы.

– Вы б зашли в «Десять колоколов» – они рядом, – предложила она. – Стаканчик виски вам не повредит. Оплату я беру на себя, за вашу доброту.

Был соблазн отказаться и убраться отсюда как можно быстрее, но пропустить стаканчик действительно бы не помешало, и чего-нибудь поприличней, чем та дешевка, которую хлебал Мэггз. Да и вызывать к себе подозрение поспешным бегством не хотелось.

– От такого предложения отказываться грех, – заявил я. – Сейчас я уложу Мэггза и присоединюсь к вам.

– Вам помочь?

– Не надо, я справлюсь.

– Хорошо. Встретимся внизу.

Я улыбнулся и закрыл дверь. Вернувшись на кухню, посмотрел на Мэггза. А ведь отсюда недалеко до Темзы, подумал я. Можно дождаться темноты и оттащить его к берегу под видом, что его развезло от выпитого, прикрыв ему чем-нибудь лицо, а затем сбросить труп в Темзу. Найдут его, конечно, через несколько дней и изуродованность объяснят пребыванием в воде или следами лодочного пропеллера. Конверт с деньгами я спрятал в карман. Прошу не считать меня за вора: деньги я присваивать не собирался, а решил сдать на хранение Куэйлу. Я не сомневался, что они принадлежали Лайонелу Молдингу. Если их оставить здесь, то они рано или поздно перекочуют в чужие руки. Пускай они будут у Куэйла – он знает, что делать.