Бэзил Коппер - Морок над Инсмутом

И вдруг я что-то нашел. По крайней мере, мне так показалось.

К тому времени я уже не бежал, все-таки пятнадцатилетний стаж курильщика сказывался. А если честно, то я стоял на углу одной из улиц, руки на коленях, и заходился в отчаянном кашле. Когда приступ прошел, я поднял голову и вроде бы что-то услышал. Свирель.

Рывком выпрямившись, я завертел головой, пытаясь определить, откуда идет звук. Решив, что он, похоже, доносится сзади, оттуда, где я только что был, может быть, с параллельной улицы, я повернулся и зарысил туда. Ничего там не услышав, я заглянул в ближайший переулок. Звук был там, немного громче, и еще другой: нечто вроде удаленного разговора. Бросив опасливый взгляд вверх, на темнеющее небо, я ринулся вперед.

Осторожно завернул за угол. И никого не увидел, но понял, что еще недавно здесь кто-то был. Я с ними разминулся. Добежал до следующего угла и прислушался, вычисляя, в какую сторону направилась процессия. Выбрал левую и скоро снова услышал звуки, на этот раз более громкие: кто-то как будто играл на трубе, бубнили странные голоса. Заслышав их, я на мгновение замер, и еще один отрывок прошлого вечера вдруг всплыл у меня в памяти. Уж не этот ли отвратительный клекот, как будто кто-то полощет горло, слышал я вчера из-за одной двери на своем этаже?

Вдруг звуки пошли совсем с другой стороны, и я стремительно развернулся, чтобы не упустить их. И тут, по чистой случайности глянув поверх палисада одного из пустующих домов, я увидел кое-что в просвет между ним и его соседом. Три палки, на расстоянии примерно фута друг от друга, двигались в противоположную от меня сторону. При этом они покачивались, как бы ныряя на волнах, и у меня возникла ассоциация. Это были не просто палки. Конечно, я не был вполне уверен, ведь уже темнело. Но, на мой взгляд, это могли быть маленькие мачты.

Я и не думал, что смогу бежать еще быстрее, подозревал, что мои легкие забастуют или просто лопнут от натуги. Но тут я вдруг разогнался и со спринтерской скоростью одолел подъем по горбатой улице, так что меня даже занесло на скользком повороте. Улица снова оказалась пуста, но на этот раз я был уверен, что видел, как мелькнула чья-то лодыжка, сворачивая за другой угол, и бросился вдогонку.

Не знаю, что заставило меня повернуть голову в сторону последнего дома. Уверен, что это вышло случайно, просто голове надо было что-нибудь делать, пока тело бежало. Притормаживая перед поворотом, я скользнул глазами по грязному стеклу в окне гостиной и увидел — или мне показалось, что я увидел, — такое, от чего со страху потерял равновесие и упал. Похоже, падал я долго, и вот что, по настоятельным уверениям моей памяти, я в это время видел.

Лицо, почти неразличимое в темноте комнаты за стеклом. Лицо, которое начиналось как нечто иное, неузнаваемое и чужое, в мгновение ока дернулось и заменилось на человеческое, как один слайд заменяет другой. На меня смотрело нормальное лицо, такое, как у хозяина паба или у мисс Доутон. Или, вспомнил я в тот миг, как у старой карги из гостиницы, особенно когда мы вернулись вчера вечером. И не из-за макияжа, вовсе нет. Думаю, не будь я так пьян, я бы еще тогда это понял. Макияж был нанесен с целью спрятать кое-что другое.

И еще кое-что было в том лице особенное. Оно неуловимо напоминало мою мать.

Все это пронеслось у меня в голове, пока я падал, и вылетело из нее, когда я крепко приложился лбом о бордюр. Я здорово ободрал и, кажется, даже подвернул колено, но тут же вскочил и, пятясь, поспешил прочь от того дома. Там не на что было смотреть. Окно пустовало. Может, так оно и было всегда. Но я все же повернулся и побежал.

Пошел дождь, сначала мелкий, потом настоящий ливень. Я все шлепал по улицам, гоняясь за призраками звуков, которые то и дело оказывались просто шумом льющейся воды. Кровь текла из разбитой головы по лицу и, смешиваясь с дождем, затекала за ворот рубашки. Когда мне казалось, что я что-то слышу, я поворачивался кругом, но слишком медленно. Мысли путались. Но не так, как прошлой ночью. Просто мне было ужасно, невыносимо страшно.

В конце концов, я сдался и захромал через паутину улиц назад, к площади. Странно, что меня не осенило раньше, ведь я уже думал об этом. Надо было ждать процессию там, куда она должна прийти. Теперь-то я рад, что не додумался до этого сразу, но тогда я ковылял, вяло проклиная себя за глупость.

Ничего не изменилось. Площадь осталась все такой же пустынной. Но они были здесь. На это указывала сама атмосфера, чувство недавно опустевшего пространства. Кроме того, на обочинах лежали обрывки бумаги, которых не было раньше. Присев на корточки, я подобрал пару размокших клочков. Они оказались из буклета, как и следовало ожидать. «Йогсого», — гласил один фрагмент, «…тхулу мвъелех йа…» — вторил ему другой. Поздно, слишком поздно я понял, что во всем этом есть какой-то смысл, что тут не просто местное искажение или ошибка близорукой машинистки. Не думаю, что меня можно в этом винить. В конце концов, все, чего я хотел, это выбраться на уикенд из Лондона. Ничего подобного я не ожидал.

Подняв голову, я вгляделся в струи косого дождя и кое-что заметил. Оттуда, где я стоял, дверь в паб казалась приоткрытой. Я встал и направился к ней, то и дело бросая затравленные взгляды по сторонам, в темные углы площади.

Свет внутри не горел, но дверь действительно была открыта. Хозяин паба бросил свое заведение. Хозяйка гостиницы — свое. Неужели они такие доверчивые или им просто наплевать? Непроизвольно зажмурившись, точно в ожидании удара, я осторожно толкнул дверь. Из комнаты не донеслось ни звука, а когда я осторожно просунул голову внутрь, то увидел, что она пуста. Я вошел. В комнате все было по-прежнему, везде, кроме бара. Откидная доска, преграждавшая вход за прилавок, была поднята, и дверь позади стойки распахнута настежь. Подойдя поближе, я пожалел, что не могу призвать на помощь Бога или религию, и шагнул за стойку.

Первое, что я сделал, это зашел в комнату, соседнюю с баром, ту, куда едва можно было заглянуть, перегнувшись через стойку. Но ничего, кроме стульев все той же странной формы, я там не увидел. Тогда я повернулся и заглянул за другую дверь. Стены за ней были обшиты деревянными панелями, но узкий коридорчик, частью которого был этот проход, обрывался почти сразу. Перешагнув порог, я поглядел влево. Каменные ступени уходили вниз, в темноту. Я пошарил в поисках фонаря, но ничего не нашел. Впрочем, даже окажись он там, сомневаюсь, чтобы у меня хватило смелости им воспользоваться.

Поразмыслив с минуту, я все же пошел вниз. Думал я о том, не сбегать ли в гостиницу, проверить, пришла Сьюзан или нет. Вдруг фестиваль кончился, и она сидит теперь в гостиной и нетерпеливо ждет, где же я.

Не знаю, почему я тогда не поверил, что так оно и есть. Но я не поверил и зашагал вниз.