Маттиас Бауэр - Morbus Dei. Инферно

– Понимаю, – Иоганн пожал протянутую руку. Он заметил, с каким недоверием Элизабет рассматривает графа.

– Значит, вас разыскивают как дезертира… Обвинение нешуточное. Полагаю, у вас были веские основания?

Иоганн пожал плечами.

– Зависит от точки зрения.

– Верно подмечено, господин Лист. Вы бы знали, какие небылицы мне приходилось выслушивать…

– Как и мне, – Иоганн заглянул ему в глаза. – Но есть ли у нас причины доверять вам ?

По выражению лиц графа и его подчиненных он понял, что такого вопроса ему еще никто не задавал.

– Я… – Фон Бинден на мгновение задумался. – Скажем так, тоже не сторонник властей. В особенности католических.

– Вы протестант? – В голосе Элизабет прозвучал ужас.

– Совершенно верно, дитя мое, и нас не так много осталось в Вене. Потому-то я в меру возможностей стараюсь помочь единоверцам и тем, кто по каким-то причинам оказался в бегах. Конечно, если вы согласитесь принять помощь от протестанта.

Элизабет смущенно промолчала. Кто, в конце концов, давал ей право судить? И как знать, правду ли говорил священник в деревне, когда приписывал протестантам все грехи? Во всяком случае, этот человек совершал благое дело.

– Грабители, убийцы и прочее отродье, конечно же, в расчет не идут, – добавил с усмешкой фон Бинден. – Вы можете двинуться по Дунаю на юг, до Малой Валахии. А оттуда – на север, до самого Зибенбюргена. Там у закона руки коротки, не то что здесь.

– И сколько вы возьмете с нас, граф фон Бинден?

– Я не наживаюсь на несчастье других. Вы платите за пропитание, по пять крейцеров в день. И можете сойти на берег в любой момент, когда причалит баржа. Во время путешествия я бы попросил вас оставаться в трюме, чтобы не привлекать внимание. Особенно впечатлительных пассажиров, – граф подмигнул Элизабет, не выказывая при этом нахальства. Затем, сделав паузу, продолжил: – Если вас устраивает, одна из моих барж отплывает через два дня, перед рассветом. Она причалила прямо напротив Речной башни. Джонатан будет ждать вас у ворот Красной башни.

Человек, который привел их, поклонился.

Иоганн взглянул на Элизабет, и та кивнула.

– Значит, договорились, – он пожал графу руку. – Благодарю за великодушие.

– И я желаю вам благополучно добраться.

Граф почему-то отвел взгляд и торопливо пожал руку Пруссаку. Элизабет поклонилась, и Джонатан повел их наверх.

Мощным порывом ветра распахнуло створку витражного окна, и дождь хлынул в зал. Базилиус вскочил с места и с трудом затворил окно.

Фон Пранк впился зубами в жареного карпа и пальцами затолкал кусок в рот. Отец Бернард откинулся в кресле и тяжело дышал, готовый взорваться в любую секунду. На столе перед ними были разбросаны остатки обильной трапезы, которой могло бы насытиться целое семейство. Еще несколько щук, сваренных в жире, дожидались своей очереди.

– Тогда мы согнали зачинщиков в деревню в окрестностях Зента. Собрали всех во дворе, окруженном стеной, – говорил фон Пранк, вытирая жирные пальцы о жилет.

– И учинили над ними расправу, полагаю? – прогудел Бернард и громко рыгнул.

– Не сразу. Это была превосходная возможность очистить местность от предателей, недовольных и сочувствующих. Мы их всех переловили, и только тогда сожгли двор дотла.

– Да, возможность упускать никак нельзя, – согласился Бернард. – Посмотрите, как действует церковь в Вене. Стратегия церкви не сильно-то отличается от военной, – он снова рыгнул. – И мы переловим последних протестантов, будь они прокляты.

Он взял богато украшенный кубок и поднял за здоровье фон Пранка.

Тот, в свою очередь, отпил из своего кубка, припомнив тот миг, когда епископ назвал имена разыскиваемых людей. Неужели это тот самый убийца, дезертир Иоганн Лист, от которого он, фон Пранк, едва унес ноги?

Он вспомнил ту ночь, так, словно все произошло только вчера.

Сияние полной луны.

Кровь его офицеров.

Унизительное бегство.

Они так ценили Листа за его отвагу и товарищеский дух, и никто даже подумать не мог, что именно этот человек с горсткой предателей учинит расправу над офицерами. Ведомый странным порывом уберечь жизни местного населения…

Просто смешно!

Приказы существуют, чтобы их исполняли, а не подвергали сомнению. И если фон Пранк приказывал уничтожить деревню, выжечь долину или целую страну, его люди должны были подчиняться. До чего они докатятся, если каждый будет поступать как ему вздумается и станет судить, что есть справедливость? Это недопустимо среди солдат. Такое следовало пресекать на корню.

Если это действительно тот самый Иоганн Лист, то нельзя было ждать от судьбы подарка более щедрого.

– Я вот еще о чем спросить хотел, святой отец, – начал фон Пранк, опустошив кубок. – Почему эти двое из деревни так важны для вас? Какая опасность может исходить от пары крестьян?

– Дело не в этих двоих, а в том, что случилось в их деревне. Я долгое время наблюдаю за теми странными явлениями, которые там происходят. И издавна задаюсь вопросом: почему Господь посылает нам болезни, эпидемии и всевозможные невзгоды?

Он посмотрел на фон Пранка, и тот неопределенно пожал плечами.

– Потому что хочет испытать нас, – продолжал Бернард. – Он хочет знать, где наш предел. И речь идет не о заповедях, которые нужны только чтобы держать народ в узде. Настоящее испытание проявляется в болезни, в страдании. Мы должны доказать, что достойны Его.

– Чума, например?

– Почему сразу чума? Несколько дней, и ты покойник – какое уж тут испытание… Нет, я говорю о страданиях, которые преследуют тебя изо дня в день, с утра и до ночи. И осознавать, что твоих потомков постигнет та же участь. И несмотря на это, жить. В этом и состоит испытание.

Бернард налил себе и фон Пранку еще вина.

– И какое отношение имеют к этому те двое?

– Деревню поразила болезнь, если можно так сказать. Болезнь, при которой жизнь, какую мы с вами знаем, невозможна. И тем не менее эти люди жили, изо дня в день неся свое бремя, потому что они, как мне видится, были так близки к Богу, что мы и представить не можем. – Он одним духом осушил кубок. – Иначе что мешало им свести счеты с жизнью?

Фон Пранк задумался на мгновение.

– Потому что это смертный грех?

– Смертный грех? – Бернард подался вперед, его покрасневшие глаза насмешливо блеснули. – Смертные грехи, как и заповеди, служат лишь тому, чтобы держать в узде скот людской. – Доминиканец вскочил, раскинув руки. – Мы опекаем их во всем. Говорим, что им делать и от чего воздержаться, что хорошо, а что плохо, кому верить и кого выдать. Им осталось только срать по нашей указке! – Он раскатисто рассмеялся.

Фон Пранк не был расположен к дискуссиям, поэтому просто кивнул. Он объелся, выпил превосходного вина… А этот жирный и, очевидно, помешанный доминиканец пообещал за поимку беглецов такую сумму, что фон Пранк готов был при необходимости выслушивать его часами.