Кассандра Клэр - Лорд Теней [litres]

И Марк пропал. Он падал сквозь темные небеса, посеребренные алмазной пылью звезд. Его ноги переплелись с ногами Кьерана, он запустил руки Кьерану в волосы, они со свистом неслись сквозь туман над зелеными пастбищами, мчались на подкованном огнем коне над пустынями, и песок взметался золотыми облаками. Он вскрикнул – и Кьеран стал куда-то ускользать, все исчезало… Марк открыл глаза и оказался в библиотеке.

Он заснул, уронив голову на стол. Ахнув, он выпрямился – и увидел Кьерана. Тот сидел на подоконнике и смотрел на него.

Слава Ангелу, библиотека была пуста. Кроме них здесь никого не было.

Ладонь Марка занемела. Должно быть, он ударился о край стола; пальцы уже начинали опухать.

– Как жаль, – заметил Кьеран, задумчиво рассматривая руку Марка. – А то ты бы не проснулся.

– Где все? – спросил Марк и сглотнул, чувствуя сухость в горле.

– Кое-кто отправился искать ингредиенты для снятия связующего заклятья, – сказал Кьеран. – Дети сделались беспокойны, и Кристина и любовник Магнуса ушли с ними.

– Ты имеешь в виду Алека, – поправил Марк. – Его зовут Алек.

Кьеран пожал плечами.

– Что до Магнуса, он отправился в некое заведение под названием «Интернет-кафе», чтобы распечатать сообщения от Эммы и Джулиана. Нас оставили работать с источниками, но ты быстро уснул.

Марк закусил губу. Он все еще чувствовал тело Кьерана, хоть и знал, что Кьеран к нему не прикасался. Он знал – но все равно должен был спросить, хоть и страшился ответа.

– И ты наслал на меня сны, – сказал он.

Кьеран поступал так далеко не впервые: несколько раз, когда в ночи Охоты Марк не мог заснуть, он насылал на него приятные сны. Таков был дар фэйри.

Но на сей раз всё было по-другому.

– Да, – сказал Кьеран. В его темных волосах виднелись белые пряди, словно жилы руды в стенах шахты.

– Зачем? – спросил Марк. Гнев копился у него в венах, он чувствовал его, словно давление в груди. Когда они были в Дикой Охоте, у них случались потрясающие ночи – из тех, когда кажется, что весь мир поставлен на кон, потому что другой человек – это всё, что у тебя есть. Марк вспомнил, как столкнул Кьерана с ледника и бросился следом: поймал его, и оба они вкатились в сугроб, цепляясь друг за друга мокрыми, заледеневшими пальцами.

Проблема была в том, что ссоры с Кьераном обычно заканчивались поцелуями, и это, чувствовал Марк, было не очень-то правильно.

– Затем, что ты со мной не искренен. Твое сердце заперто и скрыто завесой, я не могу его увидеть, – ответил Кьеран. – Я подумал, что, может, во сне…

– Ты думаешь, я тебе лгу? – Марк почувствовал, как его сердце подпрыгнуло от ужаса.

– Я думаю, ты лжешь самому себе, – сказал Кьеран. – Ты был рожден не для такой жизни – не для политики, заговоров и лжи. Для нее рожден твой брат. Джулиан чувствует себя во всем этом как рыба в воде. Но ты не хочешь заключать сделки, в которых придется жертвовать душой ради высшего блага. Ты для этого слишком добр.

Марк бессильно откинул голову на спинку кресла. Если бы он только мог убедить себя, что Кьеран ошибается… Но он не мог. Каждый день, каждый миг Марк ненавидел себя за то, что лжет Кьерану, даже если эта ложь и была во благо.

Кьеран проговорил:

– Твой брат спалил бы мир дотла, лишь бы спасти семью. Есть такие люди. Но ты не такой.

– Я понимаю, Кьеран, ты не можешь поверить, что для меня это настолько важно, – сказал Марк. – Но это так.

– Помни, – прошептал Кьеран. Даже здесь, в мире простецов, в жестах и голосе Кьерана было нечто гордое и надменное. Несмотря на одолженные Марком джинсы, он выглядел так, словно должен был бы стоять во главе армии фэйри, простирая руку в плавном повелении. – Помни, что все это происходит не на самом деле.

И Марк помнил. Он вспомнил записку на пергаменте, вложенную в желудь. Первое послание, что он получил от Кьерана после того, как покинул Охоту.

– Для меня это на самом деле, – сказал Марк. – Все это для меня – на самом деле. – Он подался вперед. – Кьеран, я должен понимать, со мной ли ты во всем этом.

– Что это значит?

– Это значит – никакой больше злости, – отрезал Марк. – Никакого насылания снов. Ты так долго был мне нужен, Кьеран! Ты был так мне нужен! И это ломает, искажает мою жизнь. Приводит в отчаяние. Вынуждает не выбирать.

Кьеран застыл.

– Ты хочешь сказать, что не выбирал меня?

– Я хочу сказать, что нас выбрала Дикая Охота. Я хочу сказать – если ты считаешь меня чужим и отстраненным, то это потому, что я ничего не могу с собой поделать. И спрашиваю себя снова и снова: в другом мире, в другой ситуации, выбрали бы мы друг друга или нет? – Он пристально посмотрел на Кьерана. – Ты принц эльфов. А я наполовину нефилим, хуже последнего отребья, с нечистой кровью и родословной.

– Марк.

– Я хочу сказать, что выбор, который мы делаем в плену, не всегда равен выбору, который мы совершаем на свободе. Поэтому мы в нем сомневаемся и ничего не можем с этим поделать.

– Для меня всё совсем по-другому, – произнес Кьеран. – Я возвращаюсь в Охоту. А ты свободен.

– Я не позволю силой забрать тебя обратно в Охоту, если ты этого не хочешь.

Взгляд Кьерана смягчился. И Марк подумал, что сейчас мог бы пообещать ему что угодно – и неважно, насколько обдуманным было бы это решение.

– Мне хотелось бы, чтобы мы оба были свободны, – сказал Марк. – И могли бы смеяться, радоваться тому, что мы вместе, любить, как обычные люди. Здесь, со мной, ты свободен, и, может, тогда мы смогли бы воспользоваться этой возможностью.

– Очень хорошо, – после долгой паузы произнес Кьеран. – Я останусь с тобой. И помогу тебе с твоими скучными книгами. – Он улыбнулся. – Я с тобой, Марк, если так мы сможем выяснить, что значим друг для друга.

– Спасибо, – сказал Марк. Кьеран, как и большинство фэйри, не снисходил до «не за что». Он просто соскользнул с подоконника и принялся разыскивать на полках какую-то книгу. Марк пристально смотрел ему вслед. Он не сказал Кьерану ни одного слова неправды; и, тем не менее, чувствовал такую свинцовую тяжесть, словно всё сказанное им, от первого слова и до последнего, было ложью.

Небо над Лондоном было безоблачным, голубым и прекрасным. Вода Темзы, расступавшаяся по обе стороны теплохода, была почти голубой. Как чай, подумал Кит, если налить в него голубых чернил.

Место, куда они направлялись – у Тая был адрес, – находилось на Джилл-стрит. Как объяснил Магнус, это в Лаймхаусе.

– Раньше это был ужасный район, – сказал он. – Сплошь опиумные притоны и игорные дома. Господи, как там было весело!

Марк запаниковал.

– Не беспокойся, – заметил Магнус, – теперь там очень скучно. Только элитные многоэтажки да гастропабы. Совершенно безопасно.