Максим Кабир - Скелеты

Получилось очень круто. Как в гангстерских фильмах.

Они свернули за угол, и Солидол потянулся к Андрею:

— Слушай внимательно, сученок.

— Это ты меня слушай, — бесстрастно сказал Андрей.

Рука застыла.

— Я знаю, чем ты занимался под столом, — продолжил Андрей. Лицо Солидола перекосила ярость. Прыщавые щеки зарделись. Он смял мальчика в охапку и шлепнул о стену. Дыхнул запахом пива и плохих зубов.

Андрей не испугался. Нельзя бояться постоянно.

— Ты ничего не знаешь!

«Знаю, — подумал Андрей, — ты сосал Журавлю член, вот что ты там делал».

— Знаю, — вслух сказал он, — и весь город узнает, если хоть волосок упадет с моей головы. Или с головы моих друзей.

Позже, прокручивая в голове ту сцену, он решил, что фраза про волосок звучала слишком пафосно. Зато возымела явный эффект.

Солидол пару раз встряхнул наглеца. Неуверенно, без привычного фанатизма. Отпихнул от себя.

— Че несешь, — пробормотал он, — петляй отсюда, пока живой, сопляк.

Андрей ушел, наслаждаясь тяжестью крыльев, выросших из лопаток.

— Ну, — сказал он тридцатишестилетнему Солидолу, — я пойду?

Вова остановился у грунтовки, спускающейся в карьер.

— Что-то тут нечисто, — сказал он, — реальное дерьмо творится. На районе двое пацанов за неделю крякнуло. Нас Бог проверяет. Берет наше Варшавцево и трясет его. Сатана колобродит. Испытывает меня, что я за фрукт. А я не ведусь, понял? И ты не ведись, Андрюх.

«Отсосать он у меня хочет или что?» — саркастично интерпретировал Андрей исповедь Солидола.

— Пока, Вова.

Андрей зашагал к дороге, но Солидол окликнул его. Он был каким-то особенно захудалым и пришибленным на фоне кустов и рыжих отвалов.

— Андрюх, в юности всякое бывало. Ты зла на меня не держи. Если вилы, надо всех прощать.

«А хрен тебе», — подумал Андрей и, ограничившись короткой улыбкой, пошел прочь.

В «Шоколаднице» было тепло и комфортно. Праздничная мишура, искусственная ель и игрушечные Санта-Клаусы контрастировали со слякотной серостью за окнами. Аромат сдобы, специй и свежемолотого кофе действовал на Нику расслабляюще. Поодаль нежилась парочка влюбленных, родительница болтала по телефону, пока ее чадо, перепачканная в заварном креме девчушка, сосредоточенно лизала алюминиевую спинку стула.

Молоденькая официантка протирала прилавок, двигаясь в ритме рождественских хитов, льющихся из колонок.

Ника заказала клубничный коктейль, а Толя латте. Андрей опаздывал, и Ника не удержалась, поведала Толе о своих приключениях. Едва закончила, забренчал колокольчик над дверями, возвестил о приходе Андрея.

— Черный кофе, пожалуйста, — сказал Андрей официантке и направился к их столику. Пожал Толе руку, поцеловал Нику. Сел рядышком с ней, и она только сейчас поняла, как сильно скучала по нему весь день.

«Красивый у меня бойфренд», — отметила она, скользнув взглядом по его запястьям, аристократическим пальцам.

— Простите, я с Солидолом заболтался.

— О чем, интересно?

— Он мне проповедь читал. Про Бога и сатану.

— Ника у Матая была, — сказал Толя.

— У кого?

— У знахаря. Его дед Матай зовут.

— Ты с ума сошла? — возмутился Андрей, — а если бы он…

— Да все нормально, — сказала Ника, — он не убийца. Лиля Дереш — его внучка.

Она повторила для Андрея историю, упустив лишь один аспект. Он спросил, что же именно лечил знахарь, она безразлично ответила:

— Ничего конкретного. Так, профилактика. Мне же причина была нужна.

— Ну, добро пожаловать в клуб, — неодобрительно проворчал Андрей. — Мало тебе фамильных призраков, хочешь собственных? Насколько я вижу, эти сеансы не привели ни к чему хорошему.

— Ты когда сердишься, на бурундучка похож, — ласково сказала она.

— Что же получается, — вклинился Хитров, — дедушка Лили лечил нас троих. Четверых, считая Сашу. А Саша встречался с Лилей. «Санта-Барбара» какая-то.

— Насчет шев ты попал в яблочко, — сказала Ника Андрею. — По словам Матая, болезнь остается возле исцеленного пациента.

— А про то, что у нее ручки и ножки появляются, он не говорил?

— Вот почему мы ее не помним, — сказал Толя, — она и года здесь не прожила.

Официантка поднесла кофе. Воспользовавшись паузой, Андрей шепнул Нике на ухо:

— Больше так не делай. Твоя самодеятельность не только опасна, она может помешать нашему расследованию.

— Обещаю быть пай-девочкой, — сказала Ника и потерлась виском о его плечо. Он чмокнул ее в макушку. Толя прикрыл ладонью улыбку.

— А что у тебя, Хитров?

— Моя история короткая. Во-первых, повесился Коля Федорин.

— Ни фига себе, — присвистнул Андрей.

— Кто такой Коля Федорин? — уточнила Ника.

— Он играл в «Подворотне» с твоим братом, — пояснил Андрей, — мы в юности покупали у него кассеты. Но почему?

— Говорят, он пил, а потом завязал. Что-то мне подсказывает, что не без помощи нашего деда Мазая.

— Думаешь…

— Думаю, эта чертовщина влияет не только на нас. Шевы возвращаются. Ко всем, кого лечил знахарь, или к определенной части горожан. Не один Коля покончил с собой за последнюю неделю. Целая череда смертей. А еще вспышек агрессии. Помутнений разных. Как мой басист сказал, в воздухе веет безысходностью.

— Почти слово в слово — проповедь Солидола. Он говорил, дьявол искушает людей.

— Солидол всегда был умным парнем.

— А Варшавцево всегда было местом с повышенной концентрацией безысходности, — вставила Ника.

— Погоди, — сказал Толя. — Ко мне на запись приходила Таис, это наша бесталанная певица. Обычно она ведет себя как звезда мирового масштаба. Но сегодня ее словно подменили. Она нагло домогалась меня. Несла всякий бред. Забралась на стол и раскорячила ноги, а трусиков на ней не было.

— Везунчик ты, Хитров, — хмыкнул Андрей.

— Она мастурбировала при мне! — полушепотом выпалил Толя и покраснел. — Прости, Ника.

— Ты точно не описываешь нам свои сексуальные фантазии? — спросила девушка.

— Это было несексуально, — вздохнул Толя, — это был дурдом. А когда я ее отшил, она стала угрожать мне своим хахалем. Какой он у нее крутой. И как он поворачивает пятый ключ.

— Что? — хором переспросили Ника и Андрей.

— Да, да, так и сказала: «Он поворачивает пятый ключ». Мне кажется, она сама не поняла, что говорила. Вроде… вроде моей Юлы. Ее использовали, чтобы мне пригрозить. И вот совпадение: эта Таис лечила у знахаря аллергию.

— Тебе не послышалось? — осторожно поинтересовался Андрей.

— Увы, она была ближе ко мне, чем вы сейчас.

— По всему городу, — шепнула Ника, — во что мы вляпались!

— Журналист в архиве тоже вел себя странно, — произнес Андрей.

— Не удивлюсь, если он знаком с Матаем.

— Ковач, — простонал Андрей, — на хрена ты к нему поперлась?