Лафкадио Хирн - «Мальчик, который рисовал кошек» и другие истории о вещах странных и примечательных

На бумажном фонаре у входа в один из домов на улице гейш начертано ее имя.

В ночи эта улица производит фантастическое впечатление. Узкая – как коридор между каютами в чреве парохода. Впечатление усиливают фасады домов, выходящих на улицу, – темные, из полированного дерева. Их раздвижные двери всегда крепко закрыты, только светятся оконца в каждой, затянутые бумагой, похожей на узорчатое стекло. Проходя мимо, вы ощущаете себя пассажиром первого класса. Но в реальности слева и справа от вас здания, и в каждом по нескольку этажей. Но в безлунную ночь этого не понять – освещен только первый этаж, укрытый навесом, а все, что выше, теряется в темноте. Светятся лампы изнутри, и свет пробивается сквозь бумажные окна. Светятся бумажные фонари, висящие снаружи, – по одному у каждой двери. Смотришь вдоль улицы, что длится между двух рядов таких фонарей, – и вдалеке эти линии сливаются в одно безмолвное сияние желтого света. Фонари разные: одни – круглые, яйцеобразные, другие – цилиндрические, иные – четырех- и шестиугольные, и каждый украшают японские иероглифы, каллиграфически выписанные. Улица безмолвна. Словно недавно здесь шумел праздник, но теперь он закончился, все разошлись и теперь веселятся вдалеке. А улицу оставили ночи.

Если идти с севера на юг, то на первом фонаре, что висит слева, можно прочесть: «Киноя: ути О-Ката» , что означает «золотой дом, в котором живет Оката». Фонарь справа извещает о доме Нисимура и о девушке по имени Миёцуру – о «великолепном аисте», что обитает тут. Следующий дом слева – дом Кайяты, в нем находятся Кохана – «распустившийся цветок», и Хинако, у которой лицо как у куколки. Напротив – дом Нагаэ, а в нем – Кимика и Кимико… И так на полмили к северу тянется вереница дверей и фонарей со светящимися сообщениями об их обитателях.

Надпись на последнем фонаре из упомянутых указывает на то, что между Кимика и Кимико существует не только некая связь, но и что-то большее, а именно: имя Кимико начертано иероглифами, которые читаются как «Ни-дай-мэ». Перевести дословно это невозможно, но означает, что она только Кимико номер два, а Кимика – ее хозяйка и наставница. Кимика воспитала двух гейш, и обе носили имя Кимико. Ясно, что Кимико-старшая, или Кимико Ити-дай-мэ (то есть Кимико номер один), в свое время пользовалась большой известностью – только в таком случае имя может перейти от одной гейши к другой, поскольку имена обыкновенных гейш никогда не переходят к преемницам.

Если у вас появится когда-нибудь веская причина и вы зайдете в этот дом, то, открыв раздвижную дверь, услышите звук гонга, возвещающий о посетителе, и, возможно, увидите Кимику – если, конечно, ее маленькую труппу вместе с ней не пригласили куда-нибудь на этот вечер. Вы обнаружите, что она весьма интеллигентная особа и умеет поддержать умную беседу. Если она захочет, то расскажет вам истории весьма примечательные, которые стоит услышать, – настоящие истории из жизни, самой настоящей человеческой жизни. Поскольку улица гейш полна преданий – трагических, комических, мелодраматических. В каждом доме есть свои. И Кимика знает каждую. Некоторые из них – ужасные, просто ужасающие. Другие нельзя слушать без смеха. Иные заставят серьезно задуматься. История первой Кимико относится к таковым. Она не самая необычная, но одна из тех, что почти недоступны пониманию человека Запада.

Ити-дай-мэ – Кимико номер один нет больше в доме: она только воспоминание. Да и Кимика была еще молода, когда Кимико стала ее сестрой по профессии.

«Необыкновенно красивая девушка» – так говорит о ней Кимико. Чтобы достичь высот в профессии, гейша должна быть красива или очень умна. Знаменитыми же обычно становятся те, в которых соединилось и то и другое. В гейши отбирают в очень юном возрасте. И наставницы, конечно, ищут таких, которые обещают стать знаменитыми. Даже в самых обычных гейшах-певичках различимо то очарование, коим они обладали в лучшие годы. Но это, конечно, только следы beauté du diable [47] Beauté du diable (фр.) – красота дьявола. . Но как гласит одна известная японская поговорка, «в восемнадцать даже черт прекрасен»!

Кимико была не просто симпатичной – куда там! В ней воплотился идеал японской женской красоты. Считается, что только одна из ста тысяч женщин ему соответствует! К тому же она была не просто умна – она была поразительно талантлива. Она сочиняла изысканные стихи, владела искусством икебаны, знала все тонкости чайных церемоний, прекрасно вышивала, владела навыками шелковой мозаики. Короче говоря, она была само совершенство. Ее первый «выход в свет» состоялся в Киото. Появление Кимико в мишурном мире древней столицы произвело фурор. Она могла добиться всего, чего хотела, и она знала, что ее судьба в ее собственных руках.

Вскоре стало ясно, что у нее прекрасная подготовка, она справлялась с любыми ситуациями и всегда знала, как себя вести. А то, чего она еще не знала , было ведомо ее наставнице Кимике: власть красоты и бессилие страсти, сила намека, капкан обещания и цена безразличия, вся глупость и зло, что гнездятся в сердцах мужчин. Так что Кимико мало ошибалась и очень редко лила слезы. Со временем произошло то, чего наставница настойчиво добивалась: ее ученица стала чуточку опасной . Как горящая лампа в ночи для насекомых. Но только самую малость: иначе могли и потушить. Для чего нужна лампа? Чтобы освещать – делать видимым то, что приятно глазу. Страдать она никого не заставляет. Так и Кимико: она не причиняла страданий. Была немножко опасной. Только и всего.

Почтенные господа скоро убедились, что она не только не собирается вторгаться в их респектабельные семьи, но даже не ищет романтических отношений, которые угрожали бы семейным устоям. Она была безжалостна к таким юношам, что в знак любви подписываются собственной кровью, а от девушек требуют, чтобы те отсекли крайнюю фалангу левого мизинчика как свидетельство искренности чувств. У нее хватало коварства, чтобы найти способ исцелить их безумство. Еще меньше жалости она испытывала к тем, кто пытался купить ее тело и душу за дома и земли. Один был настолько великодушен, что предложил ей свободу – за цену, которая превратила бы Кимико в очень богатую женщину. Но она осталась гейшей. Она умела отказывать, не обижая, и всегда знала, как исцелить отчаяние.

Бывали, конечно, исключения. Один пожилой господин, который решил, что не стоит жить, если Кимико не принадлежит ему безраздельно, пригласил однажды ее на ужин и предложил выпить с ним вина. Но ее наставница Кимика – а она умела читать по лицам – искусно подменила вино на чай (благо что цвет был таким же) и тем спасла драгоценную жизнь девушки. Потому что уже десять минут спустя душа старого глупца была на пути в Мэйдо [48] То есть на пути в ад. . Видимо, он был изрядно разочарован, что вершит свой путь в одиночестве. С тех пор Кимика оберегала ученицу, как дикая кошка своего котенка.