Роберт Чамберс - Пенумбра. Шесть готических рассказов.

Бедная сестрёнка Марселла — её маленькое сердечко билось так быстро, что я обнял её чтобы успокоить. Куда пропал Сизар? Как наша мачеха получила свою рану? Не из отцовского же ружья?

Наконец, отец проснулся, и тогда я первым сказал.

— Папа, где наш братец, где Сизар?

— Сизар! — воскликнул он. — Где ты?

— Боже милосердный! Вчера вечером, когда мне не спалось, — заметила мачеха, — мне показалось, я слышала, как кто-то отпирал дверь. Милый, а где твоё ружьё?

Мой отец поднял взгляд на полку над камином и понял, что его там нет. Нам мгновение показалось, что он растерялся; а затем, взяв широкий топор, он вышел из дома, не сказав нам ни слова.

Он не успел уйти далеко. Через несколько минут он вернулся, неся на руках искалеченное тело нашего брата. Он положил его на пол и закрыл лицо руками. Наша мачеха поднялась и осмотрела тело, в то время как Марселла отшатнулась от неё в сторону, плача и громко всхлипывая.

— Все ложимся спать, — резко приказала она.

— Муж мой, — обратилась она к отцу. — Твой сын, стало быть, взял твоё ружье, чтобы поохотиться на волков, но животное оказалось ему не по зубам. Бедный мальчик! Он дорого заплатил на своё безрассудство.

Отец не проронил ни слова. Я хотел было высказаться, рассказать, как всё было, но Марселла, которая ясно поняла мои намерения, держала меня за руку, и по выражению её лица я понял, что не стоит этого делать сейчас.

Поэтому, тогда мой отец не узнал правды. Но сестрёнка и я, хоть и не имели доказательств, были уверенно в том, что наша мачеха как-то причастна к смерти Сизара.

В тот день он пошел в лес и выкопал там могилу; и когда он положил тело в землю, он положил над могилой несколько больших камней, чтобы волки не могли разрыть её. Шок от потери сына стал для моего отца сильнейшим ударом. В течение следующих нескольких дней он не охотился, хотя иногда на него находила ярость, он что-то бормотал про месть и шел в лес искать волков.

Но в то время, когда он держал траур, ночные прогулки нашей мачехи продолжались с той же регулярностью, что и прежде.

Наконец, отец взял своё ружьё и принялся за его починку. Но вскоре вернулся и был сильно чем-то не доволен.

— Кристина, ты поверишь, что волки — чума на весь их род — на самом деле умудрились выкопать тело моего бедного мальчика, и теперь от него не осталось ничего, кроме костей?

— Какой ужас! — ответила мачеха.

Мы с Марселлой переглянулись, и по выражение её красноречивого взгляда я понял, что она хотела сейчас сказать.

— Волки рыщут по нашему двору каждую ночь, отец, — сказал я.

— Да, правда? Почему ты мне не говорил ничего? Если снова услышишь — буди меня без промедления.

Я видел, как мачеха отвела взгляд. Её глаза вспыхнули яростью, и она скрипела зубами.

Отец снова вернулся на то место, где в первый раз похоронил сына, и обложил большим количеством камней то, что осталось от моего брата после того как им полакомились волки. Таков был первый акт этой трагедии.

Потом пришла весна: снег растаял, и нам разрешили выходить на улицу. Но я не на минутку не оставлял свою младшею сестрёнку, которая после смерти нашего брата была привязана ко мне сильнее, чем когда бы ни было. Я боялся оставлять её наедине с нашей мачехой, которая казалось, испытывала какое-то неестественное удовольствие от жестокого обращения с ней. Отец работал на нашем небольшом участке земли, и теперь я мог помочь ему с этим.

Марселла всюду сопровождала нас, пока мы с отцом работали, оставляя мачеху одну в доме. Я не мог не заметить, что по мере того, как приходила весна, наша мачеха уменьшила количество своих ночных прогулок, и мы всё реже слышали рычание волка под нашими окнами после того, как я рассказал о волках отцу.

Однажды, когда мы с отцом были на грядках, и Марселла тоже была рядом с нами, наша мачеха вышла их дому, и сказала, что собирается в лес, дабы собрать некоторые травы, о которых просил её отец, и что Марселле теперь придётся пойти домой и приготовить ужин на всех. Марселла пошла домой и мачеха вскоре скрылась в лесу, взяв направление совершенно противоположное от дома, оставив нас с отцом как бы между ней и сестрёнкой.

Примерно через час мы были напуганы жутким криком, раздавшимся из дома. Кричала, очевидно, Марселла.

— Марселла, наверное, обожглась, — сказал я, бросая лопату.

Отец тоже отвлекся, и мы вместе направились к дому. Прежде, чем мы успели зайти внутрь, из дома выскочил большой, белый волк, который тут же попытался скрыться в лесу. У моего отца не было при себе оружия. Он рванул в дом, где увидел на полу бедную сестрёнку Марселлу, истекающую кровью. На её теле были глубокие, рваные раны, и кровь что сочилась из них, образовала небольшую алую лужицу на полу. Сначала отец хотел схватить ружьё и ринуться в погоню за кровожадной тварью, но он слишком был поражен ужасом прошедшего. Он упал на колени перед телом своей умирающей девочки и разрыдался. Марселла смотрела на нас такими добрыми глазами ещё несколько секунд, а затем её веки закрылись навсегда.

Мой отец всё еще стоял на коленях перед телом моей сестры, когда мачеха вернулась домой. Увидев, что случилось, она выразила наигранное беспокойство, но, похоже, вид крови как и мёртвого тела отнюдь не напугал её, как испугалось бы большинство девушек.

— Несчастная малышка! — сказала она. — Должно быть, этот тот большой белый волк, который промелькнул мимо и очень меня напугал. Она мертва, Кранц.

— Я вижу! Я вижу! — рыдал отец, захлёбываясь слезами.

Я думал, что мой отец никогда не сможет оправиться от потери второго ребёнка. Он горько оплакивал свою милую девочку в течение несколько дней, так и не похоронив её за это время, хотя мачеха настаивала, чтобы он это сделал. Наконец, он уступил ей, и вырыл для неё могилу рядом с той, в которой лежали останки моего брата и принял все возможные меры, чтобы звери ни добрались до её тела. Теперь мне было очень одиноко, когда я лежал в кровати, которую я когда-то делил с братом и сестрой. Я не знаю почему, но я был уверен, что моя мачеха точно причастна к этим смертям, но у меня не было доказательств. Но теперь я её не боялся. Моё сердце переполняла ненависть к ней и жажда мести.

В ночь после того, как отец похоронил сестрёнку, я не мог уснуть. Я понял, что моя мачеха встала и покинула дом. Я выждал некоторое время, потом оделся и выглянул через щель в двери, которую я немного приоткрыл. Луна была полной и светила очень ярко, и я мог видеть место, где были похоронены мои брат и сестра. И как я был испуган, когда я увидел, как моя мачеха усердно выворачивает установленные камни над могилой моей сестры.

Она была в своём белом ночном платье, и луна освещала её. Она рыла руками землю, и бросала камни позади себя со свирепостью дикого зверя. Прошло какое-то время, прежде чем я смог собраться с мыслями и решить, что мне делать дальше. Наконец, я увидел, как она прекратила рыть — видимо добралась до тела — и вынула его из могилы. Я больше не мог на это просто так смотреть. Я побежал в дом, и разбудил папу.