Владислав Пашковский - Фб '98 [Сборник]

— Раньше я доверял людям, — перебил его Джим, — но сейчас… Самые опасные джунгли — это человек. Самый опасный зверь — это человек. Человеку надо бояться человека.

— Пока оставим твои философские умозаключения. Надо накинуть на контрольные щитки вот эти мешки.

Артур вытащил из внутреннего кармана и развернул то, что назвал мешками.

— Это синтетическая биочеловеческая ткань, — сказал Артур и накинул на один из щитков самый ближний мешок.

Они прошли по коридору и свернули налево, туда, где горели лампочки рабочего освещения.

— Скорее всего, он там. — Артур шел впереди. Коридор кончился внезапно, и они очутились в открытом помещении, в центре которого находился куб черного цвета с периметром основания около двадцати четырех метров.

Они обошли куб вокруг, и Артур уже хотел двинуться дальше, но Джим его остановил.

— Он здесь, — сказал Джим.

— Почему ты так думаешь?

— Я знаю, что он здесь, — уверенно повторил Джим.

Они отыскали контрольный пункт и удивились минимальному количеству кнопок. Под каждой написано: «СВЕТ», «ТЕНЬ» и «ОТКРЫТО». Рядом с кнопкой «ОТКРЫТО» прорезь, видимо для личной карточки.

Джим нажал «СВЕТ».

Куб как-то озарился и стал мерцать. Стены потускнели и превратились в прозрачный материал. То, что они увидели, их несколько удивило. Внутри куба были кровать, ванна, стереовизор и отхожее место. В углу стояло кресло.

В ванне находился человек. Джим не сразу узнал Дмитрия. Лицо его стало каким-то неестественным, одутловато-опухшим, цвета заплесневелого хлеба.

— Джим?! — выдавил из себя Дмитрий. — Ты пришел… Я знал, что ты придешь. Ты мне нужен, Джим.

Джим был готов разорвать себе грудь от нахлынувшего на него чувства.

— Как ты? — прохрипел Джим.

Дмитрий поднял левую руку, вернее, то, что от нее осталось. Вместо руки Джим увидел гигантскую культю в форме дирижабля. Эта масса подрагивала и пучилась не переставая.

— Что они с тобой сделали?

— Подопытного кролика, — ответил Ромов. В его голосе было столько горечи, что Джим едва не заплакал. — Я тебя очень прошу, Джим, убей меня. Мое тело давно погибло, но они терзают мое сознание. Освободи мое сознание, Джим.

— Но ты ведь жив! Они тебя вылечат. Должны вылечить, обязаны! — прокричал Джим, прильнув к стене.

— Джим, — казалось, Ромов пытался успокоить Джима, — то, что они делают… Они отрезают мне руки и ноги, вылавливая этих тварей. Отрезают и тут же сжигают. Вместо старых рук пришивают новые, как эти. — Дмитрий снова показал дирижаблеобразную культю. — Потом опять отрезают и снова пришивают, — продолжал бормотать Дмитрий.

— Но они ведь помогают? — сам не веря в это, сказал Джим.

— Нет, Джим, нет. Они все размножаются и размножаются, эти проклятые твари… Эти твари… Впрочем, чем они хуже людей? — Дмитрий поморщился и стиснул зубы.

— Хорошо, Дима. Как скажешь.

Джим отключил «СВЕТ», и стены снова стали непроницаемы для взгляда.

Артур подошел и положил Джиму руку на плечо. Он хотел что-то сказать, как-то успокоить. Но слова, нужные слова не приходили в голову. Так они и стояли молча.

На обратном пути их никто не заметил. Они благополучно покинули экспериментальный район и лицом к лицу столкнулись с Сэмом.

— Ну как? — спросил Сэм.

— Оставь, — сказал Артур.

Сэм молча пошел сзади. Любопытство его распирало, но он не подавал виду. Сэм был младше Артура и все время стремился выглядеть старше.

— Мне нужен мой меч, — наконец сказал Джим.

— Думаю, ты уже можешь его получить. Ты скоро закончишь училище, а ношение оружия у военных не запрещается.

— Да на этой базе я еще не видел ни одного гражданского, кроме себя самого в зеркале.

— Тут бывают послы и представители… — начал было Артур. И вдруг прямо перед ними возникла девушка.

Смолли прошла в космическую яхту и молча села в противоперегрузочное кресло. Яхта отделилась от «Челленджера» и легла на параллельный курс. Как только заработал двигатель, Смолли снова была на борту базы. Она телепортировалась в закрытый хозяйственный квартал, разобрала «телекинически» пару ящиков и сделала неказистое на вид продолговатое ложе. Затем забаррикадировала все ходы и лазы и только после этого облегченно вздохнула. А пустая космическая яхта уже совершала переход в гиперпространство, чтобы сгинуть навеки.

Свежий Шелест сидел в тамбуре планетного вездехода в космическом порту и собирался с мыслями. Его метаморфозное тело сейчас занимало металлическую перегородку из твердого сплава, часть стены из титана и приваренную к стене дюралевую урну для мусора. В урне, полой внутри, можно было разместиться.

«Итак, можно подвести итог, — думал или сознавал Свежий Шелест, — эти животные сегодня меня почти обнаружили. Что за дрянная работа мне попалась!» Свежий Шелест сокрушенно ухнул в урне — словно кто-то крикнул в пустую бочку.

Мысли, как и тело, монотонно растекались по стене и перегородке.

«Эти мерзкие вонючие твари меня чуть было не обнаружили», — снова возмутился Свежий Шелест.

Мысли о счастье, в отличие от мыслей о работе, которые сейчас протекали в главном нервном центре, периодически всплывали на поверхность сознания.

«Как хорошо было бы быть… — подумал Свежий Шелест. — Освободиться от этой работы, когда уподобляешься животному, ходишь по земле. Освободиться и спокойно проплыть для начала на высоте двух метров, а затем все выше и выше». Свежий Шелест вспомнил родные миры и с тоской подумал о своем перводелении, когда он был молодым и хлестким. Именно тогда он вызвался покорять миры.

«Еще бы не вызваться», — подумал Свежий Шелест. — Пятьдесят две планетные системы уже были забиты его сородичами. Планеты напоминали твердый кисель, и, чтобы делиться и производить, нужны были новые миры.

Свежему Шелесту достался этот сектор Галактики, и он знал, что если он и его сородичи здесь победят, то…

Волна ликования захватила инопланетного разведчика, и он сплюнул от восторга на дно дюралевой урны.

«Тогда мне разрешат пятьсот семьдесят свободных делений!» Мысленная буря застопорила процессы, и Свежий Шелест испытал ОТРЕШЕНИЕ.

«И все-таки как им удалось ощутить меня?»

Смолли ощупывала каждый квартал этой гигантской базы и почти каждого человека. Восемнадцать дней поисков привели ее к сознанию генерала Шерина. Смолли и в других людях замечала остатки «чужака», но Шерин был просто напичкан «чужими» отходами. Все люди, в которых хоть немного посидел «чужак», по наблюдениям Смолли, были немного «исправлены». В телах «посещенных» нервные окончания видоизменялись и запутывались вдоль позвоночника. Психика таких «посещенных» тоже оставляла желать лучшего. Психически перенастроенные люди искренне верили в то, что они…