Владимир Фёдоров - Сезон зверя [litres]

Зверь как будто только и ждал этой ошибки двуногого, чтобы рассчитаться со своим обидчиком, запах которого, исходящий от петли, он узнал сразу. Когда человек вздрогнул от его хриплого рыка и испуганно вскинул глаза, медведь уже летел на него, отводя лапу для короткого замаха и тут же резко выбрасывая ее вперед.

От удара в грудь Валерка плашмя рухнул на землю, придавив карабин собственной спиной. Шансов перевернуться на живот или выдернуть из-под себя оружие, зверь ему не оставил.

Карпыч, на бегу натягивая штаны, с криком мчался к зимовью.

Выйти одной из лагеря можно было, только пока все спали. Верка так и поступила. Проснувшись, словно по будильнику, в четыре утра, она быстро оделась, прицепила к поясу наган и побежала к водопаду.

Он уже успел снять свой датчик и сжал ее в объятиях. Верка не выдержала и заплакала – и от неимоверно долгого ожидания, и от всех накопившихся страхов и переживаний.

– Успокойся, дорогая, успокойся, – утешал он ее, а глаза самого тоже предательски блестели.

– Беда у нас, – всхлипнула Верка, – медведь убил Афанасия. Помнишь, тот хромой медведь, я тебе о нем рассказывала… Который ко мне за сахаром приходил…

– Я знаю, но… – Гир сделал паузу, понимая, что ее сейчас ждет новое потрясение. – Его убил хромой, но не медведь… Хромой медведь Афанасия не трогал. Убийца – один из ваших людей.

– Как? – Верка вскинула заплаканное лицо.

– Сейчас все объясню. Я видел убийцу сам. Большой бородатый рабочий, который хромает.

– Тамерлан! – Она почти выкрикнула имя.

– Да, Тамерлан… Он, понимаешь, как бы мое зеркальное отражение. Когда в полнолуние я становлюсь гуманоидом, он превращается в медведя. В очень злого медведя, жаждущего крови.

– В оборотня! – ужаснулась Верка. – Значит, не зря, не зря я так думала, не зря Зденек про приметы говорил! Выходит, он настоящий оборотень!

– Да, оборотень. Но если я становлюсь гуманоидом с полуночи до полуночи, то у него это происходит, кажется, с заката до рассвета. Иногда в течение нескольких дней, может быть, когда он не добывает сразу крови…

– Ужас какой! – Верка вся трепетала. Гир пытался успокоить ее, гладя по спине, но она не могла погасить в себе дрожь. – Я знала!.. Сердцем чуяла!.. Убил! Убил Афанасия!

– Да. И будет убивать других, если его не остановить. Но как – я не знаю. Я не знаю, уничтожит ли его физическая смерть или он просто перейдет в параллельный мир и будет нести свое зло оттуда. У нас просто нет такого явления.

– Остановить… – Глаза Верки высохли, она лихорадочно о чем-то думала. – Остановить… Если уж все так похоже на небыль, на какую-то средневековую мистику, то и действовать надо, как делали там…

– Что ты имеешь в виду? – попытался уточнить Гир.

– Я читала, я несколько раз читала, что оборотня можно окончательно убить только серебряной пулей. Серебряной! Револьвер у меня есть, но где взять такую пулю? Где?.. – Она задумалась.

Он тоже размышлял вслух:

– Серебро… тяжелый светлый металл… Да, у него мощные отрицательные вибрации, и они… они вполне могут разрушить некоторые энергетические поля… В этом что-то есть…

– Вспомнила, – почти радостно прошептала Верка, – вспомнила: Белявский рассказывал, что выше по течению Тыры есть небольшое, еще до войны разведанное свинцово-серебряное месторождение. Это километров пятнадцать. Там осталось несколько домов заброшенного поселка и старые штольни в горе. Их должно быть видно с речки. Найдешь?

– Найду, конечно.

– А успеешь до вечера?

– Постараюсь, здесь же все-таки в пять раз легче бегать.

– Тебе надо найти серебряный самородок. Мы отрубим от него кусочки и вставим в патроны нагана вместо пуль.

– Это я уже сообразил, – чуть улыбнулся Гир.

– Встретимся, как только все наши улягутся.

– Постарайся подойти пораньше, чтобы у нас было время до полуночи.

– Постараюсь, милый. – Верка приподнялась на носки, крепко поцеловала его, прижалась еще на миг к его сильной груди и побежала в лагерь. Над перевалом начинал разгораться рассвет.

Стараясь не показывать виду, она сразу после завтрака ушла мыть посуду на ручей. Мужчины сидели и курили, все еще обсуждая печальное происшествие с каюром, когда подбежал и почти рухнул у костра Карпыч с искаженным от ужаса лицом.

– Медведь там! Медведь!.. Валерку!.. Подмял!.. – прохрипел он. – Петлю оторвал и напал! Валерка выстрелить… не успел!

– А ты что, убежал?! – отбросив папиросу, вскочил Диметил.

– Нет… Я без ружья был! Я ничего бы не смог!.. Он бы меня тоже!..

– А что с Валеркой? Он живой?! – Белявский побледнел и поднялся.

– Не знаю! Только видел – подмял он его.

– Быстро! – Белявский вскочил и оглядел всех. – Ты сможешь назад добежать? – Он пронзил взглядом Карпыча.

– Н-нет… Сердце сильно давит, не добегу… Валидола бы мне…

– Тогда сиди здесь с Верой, пей таблетки и никуда не вылазь! Позовите ее быстрей с берега! Вадим! Срочно на рацию, вызывай вертолет с охотниками, врача и милицию! А потом карауль лагерь. А ты, Петрович, – глянул он на Тамерлана, – хватай карабин и со мной! Быстро все!

Услышав крики, Верка сама заторопилась в лагерь, но увидела только куда-то убегающих Тамерлана и Белявского и торопливо нырнувшего в палатку Диметила. У костра нервно трясся один жалкий и почерневший Карпыч, прижимая одну руку к левому боку, а в другой держа упаковку валидола.

– Что?! Что такое?! – прокричала ему Верка, понимая, случилась какая-то новая беда.

– Валерку… медведь… подмял… мужики побежали… – еле выдавливал посиневшими губами Карпыч.

– Не может быть! Нет!.. Когда?!

– Утром рано…

– Значит, опять он! – Она внутренне ужаснулась. – Но он же утром был тут…

– Он-он, – не понимал Верку Карпыч, – тот же самый, хромой зверюга.

«Еще один! Теперь Валерка! Прав был Гир, что не остановится этот упырь!.. И Удаган-Акулина, она же пела про троих убитых!.. А за ними… я?! Нет, Гир спасет меня, он поможет! Нас двоих ему не одолеть!.. Но как смог Тамерлан так быстро сюда вернуться?.. Или нечистая сила помогла?.. – Она чувствовала, что начинает мыслить уж вовсе нереальными категориями и пыталась одернуть себя: – Что это я чушь горожу!.. Какая нечистая сила?! Добежал, успел добежать к завтраку, ведь успела же я встретиться с Гиром и вернуться в лагерь… Бедный Валерка, надо было бы раньше догадаться, остановить… Ну уж сегодня вечером Оборотень ответит за все! Я эту сволочь серебряною пулей!.. Кажется, он пока ни о чем не догадался. Я ж не подавала виду, хотя он так смотрел…»

Пока Диметил выходил на связь и разговаривал с экспедицией, сбивчиво сообщая об еще одном происшествии с непонятным пока, но, скорее всего, страшным концом по «графе три», Карпыч немного пришел в себя и уже в палатке, лежа на спальнике с валидолом под языком, более вразумительно рассказал обо всем Вадиму и Верке.