Джеймс Реннер - Затворник с Примроуз-лейн

– Это так грустно, – сказала она.

– Да. Пошли, Кэти, я хочу найти свое старое общежитие.

И вновь возникло ощущение, что его куда-то тащит, относит назад сильным ветром. Может, так чувствует себя человек с травмой мозга? Это и есть то, про что говорят: «Вся жизнь промелькнула перед моими глазами»?

«Может, я умер?» – подумал Дэвид. А потом подумал – а существует ли вообще смерть?

– Я тебя ненавижу, – сказал он своей мачехе на кухне, оклеенной желтыми обоями.

– Я тебя люблю, – прошептала Элизабет ему в ухо. В его старой машине пахло маслом и кожаной обивкой.

– Я тебя люблю, – сказал отец, держа его на руках.

– Ненавижу тебя, – сказал Райли Тримбл, когда двое полицейских выводили его из здания суда. – Смертельно ненавижу.

Он в постели. Солнце пробивается сквозь темные шторы. В комнате темно. Рядом с ним кто-то есть.

– Элизабет, – прошептал он.

Дэвид потянулся к ней и понял, что рука его слушается. Он больше не был заточен внутри собственного тела. Похоже, он может управлять своим воспоминанием. Значит, это не воспоминание, а сон?

Его рука легла на ее тело под простыней. Кожа у нее была теплая и живая, нежная, покрытая легким восхитительным пушком. Она повернулась к нему, и он увидел в полумраке ее очертания. Он притянул ее к себе и поцеловал. Мягко. Потом сильнее. Ее губы раскрылись, язык устремился к языку. Он взобрался на нее, и она обхватила его ногами.

– Я соскучился по тебе, – сказал он. – Боже, как я по тебе соскучился.

– А я по тебе, – ответила она и направила в себя его затвердевший член. С первым его толчком она застонала.

– Элизабет, – шептал он.

Вдруг она перестала извиваться под ним.

– Что?

Это не ее голос, не Элизабет.

– Что? – сказал он.

Рука протянулась к тумбочке и включила лампу.

На него с тревогой смотрела обнаженная Кэти.

– Он предложил сделать вам минет? – спросил Руссо.

Дэвид поймал обращенные к нему взгляды присяжных. Старуха в заднем ряду, должно быть, уже в подробностях все себе представляет. К своему ужасу, он почувствовал, что еле сдерживается, чтобы не хихикнуть.

– Да, – сказал он.

– Расскажите подробней о вашей встрече.

– Однажды ночью, в ноябре, в прошлом году, я припарковался рядом с трейлером Райли Тримбла в Стьюбенвилле, намереваясь последить за его домом.

– С какой целью?

– Ну, к тому времени на основании документов в коробке, принадлежащей Брюну, и свидетельских показаний для большого жюри, которые стали мне известны, я убедился, что Тримбл – по крайней мере соучастник похищения и убийства Сары Крестон. Однако, в отличие от Брюна, Тримбл оставался на свободе и мог совершить еще убийство. Я поехал к нему в надежде поймать его на месте преступления.

– И что вы там увидели?

– Я увидел…

Дэвид прикрыл ладонью рот, чтобы остановить вырвавшийся хохоток. Он поспешил скрыть его кашлем. Никто не заметил, кроме Элизабет, которая еще никогда не смотрела на него с таким беспокойством. Он попытался думать о чем-нибудь грустном. Вспомнил фотографии вскрытия Сары: кровь прилила к спине, навеки окрасив ее в цвет спелого баклажана, а лицо оставалось алебастрово-белым. Это сработало.

Он начал снова:

– Я увидел…

– …Возле гаража Тримбла грузовик компании по установке кондиционеров.

Реклама на борту грузовика гласила: «Спецпредложение! Обогреватели и кондиционеры! Тепло или прохлада в вашем доме дешево!» Дэвид полагал, что Тримбл работает в какой-нибудь мясной лавке или на сталепрокатном заводе у реки. Такого он не ожидал. Ему и в голову не приходило, что человек, которого он подозревал в убийствах детей, может устроиться на работу, обеспечивающую легкий доступ к тысячам семей. Дэвиду стало дурно.

«Это чересчур, – подумал он. – Я должен отдать это другому журналисту. Тому, у кого опыт расследований побольше двух месяцев».

Вот только кто ему поверит? Это скользкая и мутная загадка. Человека уже казнили за это преступление. На теле Сары Крестон найдены улики, совпадающие с образцами, взятыми из дома и из фургона Брюна. И теперь, когда Брюн давно мертв, новичок-репортер думает, что серийный убийца – на самом деле один из его подопечных скаутов. Попробуй докажи.

«Ну, взялся за гуж…» – подумал Дэвид. Усевшись поудобней, он принялся наблюдать из тени за домом через дорогу.

Трудно уследить за временем, когда ничего не происходит. Сколько он сидит здесь? Два часа? Пять? Дэвид не хотел включать зажигание, был риск, что Тримбл увидит свет на приборной доске из дома, где за темным широким окном мерцал экран телевизора. Он мог бы проверить время по мобильному, но здесь, в глубокой заднице штата Огайо, была настоящая сотовая черная дыра, и в поисках роуминга телефон посадил батарею. Минуты проходили как секунды, часы как минуты – время как будто ускорялось, чтобы быстрее произошло хоть что-нибудь, – и тут он заметил, что телевизор выключили.

Совершенно беспросветная ночь, какие бывают в глухомани. Молодая луна спряталась в облаках, нигде не видно ни огонька. Дэвиду пришлось всматриваться изо всех сил, чтобы различить очертания дома Тримбла, дерево перед домом, грузовик. И что-то еще, что-то ближе к двери…

У Дэвида перехватило дыхание, будто призрак ударил его по дых.

В пятидесяти футах дальше, стоял Тримбл и глядел на него в упор.

Медленно-медленно Тримбл направился прямиком к его машине. Шаркающая походка, прямая как палка спина – он словно не шел, а плыл в воздухе.

«Если шевельнусь, он подойдет ближе? – подумал Дэвид. – Или убежит? Ну его к черту. Я не дам ему подойти так близко». Дэвид потянулся за ключами, которые до того положил на пассажирское сиденье. В спешке уронил их на пол. Он нагнулся, принялся шарить среди банок с газировкой и пакетов из «Макдоналдса». А когда выпрямился, Тримбл уже глядел на него через окно машины – рот раззявлен, язык перекатывается за щекой, словно ожившая раковая опухоль. Он поднял руку, сложил ее в пригоршню и задвигал ею, как поршнем. Дэвида настолько парализовало ужасом, что он не сразу догадался, что Тримбл изображает мастурбацию.

– Хочешь, я тебя потрогаю? – тихо спросил Тримбл. – Хочешь, отсосу тебе? Чего хочешь? Хочешь посмотреть, как я дрочу?

Тримбл задрал рубашку – оказалось, он без штанов. Тонкий длинный эрегированный пенис потерся о стекло машины Дэвида, оставляя на нем липкий след.

– Мистер Тримбл! – громко сказал Дэвид через стекло. – Мистер Тримбл, пожалуйста, прекратите!

Пенис Тримбла мгновенно исчез под рубашкой. Тримбл злобно посмотрел на него, явно чувствуя подвох:

– Ты, твою мать, кто такой и откуда ты меня знаешь?