Джеймс Реннер - Затворник с Примроуз-лейн

Человека звали Берт Ренн. Дэвид отыскал его номер в телефонном справочнике.

– Алло? – слабый голос на другом конце линии.

– Привет! Мистер Ренн? Я журналист, расследую дело Донны Дойл.

– Да? Его поймали?

– Ну, Брюна казнили четыре года назад и…

– Не Брюна. Парня, который жил у него. Он работал рядом со мной. Девчачье имя у него было.

– Райли?

– Так точно. Райли Тримбл. Он…

– …убил их, по словам мистера Ренна, – сказал Дэвид.

– Возражаю, ваша честь! – крикнул Сайненбергер. – Это вымысел.

– Мистер Ренн, к сожалению, умер и не может быть вызван для дачи показаний, – проговорил Руссо.

– Ваша честь, прошу вас, – не унимался Сайненбергер. – Это смехотворно.

– В тысяча девятьсот восьмидесятом году мистер Ренн сообщил полиции о своих подозрениях относительно Тримбла, – сказал Руссо.

– Такого документа нет в отчетах, – парировал Сайненбергер.

– Ваша честь, мы полагаем, он был умышленно «утерян» окружным прокурором Медины, чтобы у присяжных не зародилось сомнений в виновности Брюна.

– Ваша честь, этот человек оспаривает правдивость всеми уважаемого окружного прокурора с целью задокументировать свои выдумки, – сказал Сайненбергер. – Это уже, извините, за гранью.

– Штат Огайо хотел бы внести в протокол видеозапись заявления мистера Ренна, сделанную незадолго до его смерти в нынешнем году.

– Возражаю, ваша честь. Моему подзащитному в то время только что предъявили обвинение и ему еще не был предоставлен адвокат.

– Это не так, – не соглашался Руссо. – Тримблу предоставили государственного защитника, который присутствовал при записи заявления. Что полностью соответствует требованиям, установленным в известном деле «Кроуфорд против Вашингтона».

– Возражение отклоняется, – сказал Сигел.

Молодая женщина подкатила стойку с телевизором к присяжным.

– Заявление мистера Ренна, – произнес Руссо, – сделано в присутствии государственного защитника за две недели до смерти Ренна от рака легких.

Телевизор помигал и ожил. Присяжные вытянули шеи, чтобы лучше видеть. На экране появился истощенный старик, лежащий на больничной койке. Нос Берта Ренна был накрыт дыхательным аппаратом, отчего голос звучал неприятно гнусаво. Он говорил в камеру, как бы обращаясь прямо к жюри:

«Я, Берт Ренн, находясь в здравом уме, свидетельствую о нижеследующем и клянусь Богом, что это правда и ничего, кроме правды. В тысяча девятьсот восьмидесятом году я работал вместе с Райли Тримблом на заводе «Хэпс» в Маршалвилле. Мы разделывали коровьи туши. Или свиные. По осени – оленьи. Мы много времени проводили в одном помещении и разговаривали о своих семьях и кто откуда родом. Несколько раз я говорил ему о своем участке в Маршалвилле. Там ничего нет, кроме нефтяной скважины и качалки. Рассказывал ему, что езжу туда осенью на охоту и что это отличное место, чтобы добыть оленя, потому что оно находится на дороге, по которой редко ездят, и там нет никаких домов. Там есть поросшая пыреем пустошь, где ближе к ночи собираются олени. Где-то спустя три недели после нашего разговора нашли эту девочку, Донну Дойл, она лежала в траве у дороги.

У меня сразу возникли подозрения насчет него. Он всегда был какой-то мутный. К примеру, для мясника он был слишком умный. А притворялся дурачком. Пару раз он случайно говорил какое-нибудь слово, никому не понятное, краснел и объяснял, что слышал его по телевизору, а ребята его еще долго потом подкалывали. Помню одно такое слово – вероподобие . Кто так в жизни говорит? Пришлось в словаре искать.

Когда копы нашли на моей земле девочку и допрашивали меня, я сказал им насчет Райли. Но больше они со мной не связывались.

Потом я увидел в новостях, что мужчину, у которого он жил, арестовали за изнасилование нескольких женщин, и первая моя мысль была: они вместе это делали. Спорю, и Донну они вместе убили. Я не был знаком с Брюном. Но Райли все знал про мое поле. После того как Дэвид Нефф рассказал мне, что Райли тогда жил в доме у Брюна и переехал в Стьюбенвилл в тот день, когда нашли Сару Крестон, я уже не сомневался. Кто, как не Райли, мог быть причастен к убийствам девочек? Он-то уж точно знал, как мясо разделывать».

Видеозапись кончилась.

Сайненбергер вскочил с места:

– Ваша честь, это заявление или показания? Я не слышал ни одного заданного вопроса.

– Представители защиты ни одного не задали, – сказал Руссо. – Но они присутствовали, и такая возможность у них была.

Сайненбергер воздел руки к судье. Но Сигел только пожал плечами:

– Что есть, то есть. Сядьте на место, Терри.

Руссо выдержал паузу, пока его помощница откатывала тележку с телевизором в угол.

– Дэвид, что вы сделали после того, как мистер Ренн передал вам эту важную информацию?

– Я немедленно предоставил ее полиции Кантона, поскольку Донна жила там.

– Разумеется, нам уже известно из предшествующих показаний детективов Кантона, что они, не мешкая, вновь допросили Тримбла. Они также направили для опознания в управление по уголовным делам отпечатки пальцев с полиэтиленового пакета, найденного рядом с телом Донны. Эти отпечатки, как мы теперь знаем, совпали с отпечатками Райли Тримбла, – сказал Руссо, театральным жестом указывая на обвиняемого, который вперился в Дэвида. – Вас это удивило, Дэвид?

– Нет.

– Почему нет?

– К тому времени, когда пришли результаты из лаборатории, я уже убедился, что это Тримбл убил Донну Дойл, Дженнифер Пул и Сару Крестон.

– Благодарю вас, мистер Нефф. У меня больше нет вопросов, ваша честь.

– Обеденный перерыв, – сказал судья Сигел. – Вернемся через час и заслушаем защиту.

Дэвид посмотрел на Сайненбергера. Поймал его взгляд. Адвокат подмигнул и отвернулся.

– Дэвид, – сказала Кэти, натягивая на себя простыню, – ты понимаешь, где ты находишься?

– Черт, Кэти. Ну и где же я, интересно, нахожусь?

Он скатился с нее и сел. Оглядел комнату, то есть комнаты в апартаментах отеля «Буш-Хаус». Кэти схватилась левой рукой за перекладину кровати, подтянулась и тоже села.

– Я хотела преподнести тебе сюрприз. В Беллефонте только одна гостиница. Когда я открыла дверь, ты валялся на полу в отключке, как героиновый нарик. Я думала, ты умер. Чуть не вызвала скорую помощь, но ты начал говорить во сне, и я поняла, что ты в порядке, более-менее. В общем, я тебя вымыла и уложила в постель. Ты перестал разговаривать где-то в пять утра. После этого я вздремнула, ведь из-за тебя всю ночь не спала.

Она посмотрела на часы на тумбочке. 11:32.

– Я спал двадцать четыре часа?

– Дольше, лапа, – ответила она. – Сейчас полдвенадцатого утра . Ты вырубился в пятницу ночью. Сегодня воскресенье.