Уильям Ходжсон - Карнакки – охотник за привидениями (сборник) [litres]

Я подошел к двери лавки – одной из типичных голландских, под завязку полных медными подсвечниками, неведомого назначения горшками, а также – якобы – старинной мебелью, выжидающими своего часа, чтобы обрушить свое очарование на одного из представителей ослиной разновидности туриста.

Войдя в помещение, я получил возможность в течение, наверно, полной минуты взирать на спину, показавшуюся мне знакомой… весьма туристическую, в худшем британском стиле, благодаря которому континентальные портные уже не первый век дышат ядом на Альбион. Однако я был уверен в том, что знаю этого, так сказать, Мужчину в Клетчатом Пальто – ну и в брюках, конечно, ну и естественно в гольфах, которые посрамили бы чистокровного кокни [19] Насмешливо-пренебрежительное прозвище уроженца Лондона из средних и низших слоев населения. .

Я нисколько не сомневался в том, что интерес этого типа к какой-то немыслимой тарелке, которую он изучал, являлся всего лишь предлогом, позволявшим скрывать от меня свою пресветлую физиономию, однако проявлял выдержку. И поскольку я терпеливо оставался за его спиной, стоявшая за прилавком женщина не стала навязывать мне сделанную из мореного дуба колыбель для младенца, которого у меня нет, очевидно полагая, что я являюсь другом этого господина в клетчатом пальто, и просто ожидаю его, что со всей точностью и справедливостью описывало мое занятие.

Наконец, тарелка уже не могла предоставлять возможность для молчаливого изучения; мужчина снял ее со стены и подал женщине с немой отрешенностью.

– Сколько?

– Двадцать флоринов? – не покраснев, ответила женщина.

Несчастный заплатил, взял свою покупку и торопливо выскочил из лавки, попутно опрокинув дубовую колыбель и повалив с полдюжины бирмингемских [20] Синоним дешевой поделки. подсвечников в своем стремлении остаться повернутым ко мне спиной и одновременно не произвести впечатление калеки или умственно дефективного человека.

Но я все же узнал, кто он такой, потому что один раз успел увидеть его в профиль. Это был Джеймс Аткинсон, один из самых активных агентов таможни на европейском берегу разделяющей нас «запруды».

И потому теперь я играю на скрипке и флейте в своей штурманской рубке, а заодно задаю себе один только вопрос: видел ли он, с кем я находился в такси? В этом весь фокус! Если он видел, у меня нет никаких шансов сойти на берег со своими жемчужинами, не заработав себе на голову чертову уйму неприятностей!

Я имею представление о нью-йоркской таможне! Они знают свою работу – когда доходит до действий на основании надежной информации! Они вывернут корабль наизнанку, а потом заживо сдерут с него шкуру, но не позволят этим шести несчастным жемчужинам пройти на сушу, минуя их адовы ястребиные глаза! Боже милостивый! Мне нужно знать! О как мне нужно знать!

И вас еще удивляет, что я терзаю флейту и волынку, и что мистер Гамп день ото дня становится все угрюмее, и затыкает свои несколько великоватые уши вызывающего вида ватными тампонами? Я не могу винить его в этом. Абсурдно винить человека, не имеющего склонности к музыке… ну, как винить человека в том, что он родился без ног… Вы же не станете этого делать?

И все же: что мог заметить или о чем мог догадаться этот чертов Аткинсон?

Нью-Йорк, 29 июня

– Мне хотелось бы обменяться с вами парой слов в вашей каюте, капитан Голт. – Такие слова я услышал от главного досмотрщика Макаллистера, явившегося на борт сразу, как только мы пришвартовались. Тут я немедленно понял, что тот агент в Амстердаме видел, кто находился со мной в такси, а если уж он видел нас, то можно было не сомневаться в том, что понял все, что из этого следовало… Что ж, ругаться теперь бесполезно, и я отправился вниз вместе с досмотрщиком.

– Послушайте меня, старина, – начал он в своей дружелюбной манере, когда мы оказались в моей каюте, – мы знаем, что вы купили жемчужины. Более того, нам известно, что вы заплатили за полдюжины двенадцать тысяч триста семьдесят пять фунтов. Достаточно ли этого для того, чтобы вы поняли, что любые трюки здесь бесполезны, и незачем добиваться неприятностей на свою голову? Будьте разумным человеком и даже не пытайтесь обмануть нас. Вы не сможете этого сделать, потому что мы пристально следим за вами. Теперь, когда я честно предупредил вас, предоставляю вам шанс и официально спрашиваю вас, капитан Голт: имеете ли вы при себе что-нибудь, подлежащее обложению пошлиной?

– Абсолютно ничего, мой друг, – ответил я.

– Очень жаль, – ответил он. – Вы получили свою возможность, и я теперь честно и открыто заявляю, что если босс получит возможность прищучить вас, то сделает это и жалеть вас не будет. Вы привыкли к тому, чтобы все выходило по-вашему, и решили, что поймать вас нельзя. Теперь не жалуйтесь!

– Одну минуточку, Мак, – проговорил я. – Мне показалось, что кто-то подслушивает нас за дверью.

С этими словами я подошел к двери и распахнул ее настежь, однако за ней никого не оказалось.

– Странно! – промолвил я. – Готов поклясться, что я что-то слышал.

– Я, кстати, тоже, – удивился Макаллистер. – Впрочем никого нет, и мне как будто бы пора подняться на ноги и послать своих людей на поиски того места, куда вы спрятали свои пилюли. Только полный пень, старина, способен вляпаться в такую историю!

3 июля

Ну, вот это был обыск так обыск! Впрочем, я нисколько не опасался того, что они найдут товар. Для этого таможенникам пришлось бы разобрать корабль на части, однако они и так сделали все, что могли! К делу приставили тридцать молодцов, и они занимались своей работой семьдесят два часа, сменяясь через каждые восемь. Таможенники поделили весь корабль на участки и прощупали каждый доступный им фут, однако на судне немало и недоступных таможенникам мест, куда нетрудно упрятать шесть небольших жемчужин. Едва ли следует упоминать, что они дотошно обыскали и меня самого со всеми моими пожитками, однако не нашли ничего.

Таможенники обыскали вся и всех, кто подходил к кораблю – во всяком случае, так мне показалось. А кроме того безотлучно держали на корабле одного из своих людей – приглядывать за положением дел. Последней докукой явился помпезный чиновник из Казначейства, спустившийся вниз и попытавшийся запугать меня.

– Нам известно, что жемчужины находятся у вас, – сообщил он мне. – Мы знаем это потому, что знаем о вас все… как знаем и то, чем вы занимались в Амстердаме. Вы купили у Ван Ламба шесть жемчужин и заплатили за них двенадцать тысяч триста семьдесят пять фунтов. А это означает, что где-то на вашем корабле спрятана партия жемчуга ценой более чем в шестьдесят тысяч долларов. И мы намереваемся получить ее в собственные руки. Так где они спрятаны?