Андрей Сенников - Девять

Гул недоверчивых голосов прерывает рассказчика, и ему приходится повысить голос.

— Да, да! — говорит Доцент. — Не удивляйтесь. Года три назад я пытался получить разрешение на проведение раскопок в этом месте, но получил полный отворот-поворот не только от чиновников местных администраций, МВД и так далее, но и от ректора нашего института! «Старик» меня вызвал. Увещевал поначалу, а потом намекнул на… Ну, в общем, выпер меня с моей заявкой, на которой размашисто накарябал красным: «Бесперспективно, антинаучно. Пустая трата средств института! Не разрешаю!» Словом, внятного пояснения запрета я ни от кого не получил, от меня попросту отмахивались! И странно отмахивались, с подтекстом. Не суйся, мол! Что же там такое? Пролистал я книгу Карпинского. Да, ту самую, что я всем рекомендовал… Дотошности этого человека, скрупулезности в собирании фактов и осторожности в их толковании можно только позавидовать. Так вот, в его «Истории родного края» я ничего не нашел! Дотошный Карпинский умолчал обо всем, что имело отношение к интересующему меня району! От описаний рельефа и участков залегания разнообразных пород, до легенд и мифов коренных народностей, в которых, несомненно, должна быть отражена недоступность этого места… Я был озадачен и в то же время возбужден. Современному историку редко выпадает случай наткнуться на «белое пятно», да еще, так сказать, у собственного порога. Как педагог, и тем более, как ученый я не мог оставить эту тему просто так. Была, правда, еще не слишком приятная мысль, что вся тайна связана с военными. В этом случае можно было ставить крест на любых попытках что-либо выяснить…

— Да ну, — сомневается вихрастый паренек, крепко сбитый, упругий, как молодой груздок, — Какие у военных тайны? Все вероятные противники теперь в друзьях числятся. К тому же будь там «объект», была бы и инфраструктура — дороги, техника, люди, «запретки», — всё в карман не спрячешь…

— Слишком смелое и категоричное обобщение, юноша, — замечает Доцент, — Будущему историку — не к лицу. Тем более, что вы еще не дослушали…

Парнишка смущается, а девчонки хихикают.

— Так вот, — продолжает Доцент. — Неделю я провел в областном архиве. Кипы документов скапливались на столе: подшивки газет, отчеты геологических и картографических экспедиций, мемуары краеведов и еще много чего. И знаете, что?

Он делает эффектную паузу, якобы для того, чтобы поправить поленья в костре…

— Ну, не томите, Сергей Павлович!

Вызывающе красивая девушка, загорелая, так как чаще других появлялась на раскопе в открытом купальнике, вскидывает руку. Даже сейчас, когда вечера и ночи становились по-осеннему прохладными, она в шортах и майке, стройные ноги вытянулись к костру, кожа на бедрах отливает медью.

Доцент кивает, довольно жмурясь.

— Во-первых, карты области, составленные по отчетам трех картографических экспедиций 1926, 1954 и 1978 годов имели разночтения именно по этому району, — говорит он, палец проводит по карте маленькую окружность и замирает, приглашая студентов полюбоваться зеленой кляксой в начале коричневатых отростков Янецкого Алатау.

Заинтригованный рассказом, Леха тоже заглядывает в карту вместе со всеми: загадочный участок ничем особенным не выделяется среди безбрежного моря такой же зелени и охры, только почти под пальцем Доцента, у края обломанного ногтя, взгляд цепляется за крохотную точку с подписью «Каранаково».

— Правильнее сказать, — продолжает Доцент, — что относительного этого участка, карты были совершенно разные…

Студенты обращаются в слух. Лёха невольно вытягивает шею.

— На карте тридцать второго года выпуска, отпечатанной в типографии Сочмарово, под эгидой Института геодезии и картографии, здесь было отмечено множество мелких озер. На карте пятьдесят шестого, выпущенной уже в Москве, обозначена ровная, как стол возвышенность, изменяющая очертания Загряжного хребта, а в восьмидесятом вышла вот эта самая карта, которую вы видите: довольно сложный рельеф и впадина, чуть ниже уровня Западно-Сибирской низменности…

— Но это же… невозможно! — восклицает Оксана.

— Я тоже решил, что подобные несоответствия отнюдь не есть ошибка картографов. Это не бирюльки. Начальник экспедиции двадцать шестого года, Краско Андрей Еремеевич, из «бывших», военспец и выпускник Академии Генштаба царской России! Мало того, что среди слушателей этой конторы неучей не было, учитывая его происхождение, он просто не имел права ошибаться. Могли и шлепнуть под горячую руку. Время было непростое… Так что, переворошив кипу разномасштабных карт еще один раз, я вновь подумал, что поддерживать такую неразбериху в отображении рельефа на протяжении нескольких десятков лет и в таких масштабах (представляете сколько карт было выпущено за это время?!!) по силе только централизованным структурам государственного уровня: военным, КГБ, и так далее. Даже в наши расхлябанные времена, только инерция столь тщательно отработанного механизма сокрытия истины, не позволила бы за здорово живёшь разобраться в причинах. Я же на собственном опыте убедился в противодействии… э-э-э научной любознательности.

— Но может быть, одна, правильная карта, все-таки есть? — предполагает Пустырникова. — Кто-то же наверняка там побывал… в этой долине…

— Да, конечно. Но уверен, этому кому-то было не до топографии, — отвечает Доцент. — Есть ведь еще и «во-вторых»…

Кто-то из студентов подбрасывает несколько заготовленных поленьев в костер, который выбрасывает сноп искр. Остальные не двигаются. У Лёхи от долгого сидения на корточках затекают ноги, но он это едва замечает.

— Столь обескураживающие результаты поисков заставили меня призадуматься, — продолжает Доцент, отхлебнув из мятой железной кружки остывшего, черного как деготь чая. — Делать запросы в центральные архивы по материалам экспедиции Краско я не мог, но был уверен — искать нужно именно здесь — последующие экспедиции, скорее всего никогда не посещали этот район. Поразмыслив, я занялся поисками каких-либо документов относящихся к снабжению экспедиции Краско: продовольствие, амуниция, приборы, оружие и боеприпасы… И, представьте себе, нашел! Каким образом пачка ведомостей хозяйственного аппарата областного ГПУ, осела в сочмаровском обкоме партии, мне не понятно, но к дрянным лиловым копиям ведомостей на получение соответствующих припасов были подшиты собственноручные! отчеты Краско! Я не верил своим глазам! Редкая удача! У меня тряслись руки, когда я начал разбирать документы…

Леха брел, едва передвигая ноги.

Опустив голову, он смотрел вниз, но, кажется, вновь выглядывал из-за плеча Доцента, расстелившего на коленях карту, слушал сиплые пояснения уже малость «вдетого», но все еще ученого мужа. Каранаково было там, недалеко от того места, которое по словам Доцента на разных картах рисовали по-разному. И что? Он ещё рассказывал…