Борис Левандовский - Донор для покойника

Но уже через несколько секунд большинство из них раз и навсегда теряли к нему интерес, по крайней мере как к мужчине. Чем, по сути, была эта черта, определить невозможно, поскольку основным свойством всех разновидностей внутренних флюидов является их неуловимость.

То есть он не был тем парнем, что снится по ночам пятнадцатилетним девочкам-подросткам.

И дело не в том, что сейчас он выглядел таки «убитым». Даже бармен этого заведения давно определил, что у него не все хорошо вообще. «Личная жизнь», — невольно решил Пол, когда Герман впервые посетил этот бар около года назад.

И был абсолютно прав.

Бесспорно.

А Герман в сотый раз прокручивал в голове последний разговор с Алексом. Мосты сожжены, восстановлению не подлежат. Необратимые процессы… В памяти ярко сохранился холод уже ничем не прикрытой враждебности, может, даже ненависти, которые пожирали, как голодный монстр, останки их с Алексом отношений. Впрочем, это давно назревало. Не хватало только последнего толчка, чтобы сорвать нарыв. И все же сорвало! Нет ничего хуже врагов, чем бывшие друзья. Неизвестно, сколько бы все это тянулось, если бы не…

(Вирус.)

Итак, какой его следующий шаг? Уехать? Куда угодно, в любом направлении? Уехать, чтобы выехать… Как действие ради самого действия. Разумеется, это не бегство. Он не настолько глуп. Просто это как… похоронная путешествие. Или лучше — турне?

А смысл всей этой затеи? Герман вдавил окурок в пепельницу — откуда у него эта дурная привычка во всем искать смысл, которого уже давно нет в его ситуации! Говно! Так же как и не имеет значения, поедет он куда-то останется дохнуть здесь!

«Эй, чувак, ведь у тебя — СПИД! Ты понимаешь это?»

Сейчас это был уже не голос Эксперта. Герман как услышал самого себя со стороны, — свой собственный голос. Он на мгновение вернулся к тому моменту, когда впервые по-настоящему осознал, что инфицирован, что с ним произошло. Несколько секунд его тошнило. Он сделал усилие, чтобы протолкнуть назад скользкий комок в горле.

«Ты хотя бы понимаешь, что живешь уже, возможно, не первый год в долг и даже не подозревал этого?»

Так, кажется, он уже несколько начинает понимать.

«А ЧТО ты успел увидеть в своем чертовом жизни? Что сделал просто для себя? Ты можешь хотя бы вспомнить, когда это было в последний раз?»

Нет, честно говоря, он этого не мог.

«Тебе еще не осточертело жить по чужим правилам и ты собираешься продолжать так даже сейчас?»

Разумеется, он не собирается. Не хочет, не желает…

«К чему тогда все эти колебания и глупые поиски смысла? Окончательный разрыв с Алексом — шаг номер один, правильно? Машину запущен».

Машину запущен…

С этой минуты он готов.

Он сделает второй шаг… и третий, и четвертый, если потребуется.

Герман встал, бросил по старой привычке на стол купюру и направился к выходу узким проходом между аккуратно расставленными столиками, даже не замечая, как бормочет вслух «и третий… и четвертый…», чем вызвал недоуменные взгляды немногочисленных посетителей. Затем у самой двери обернулся, кивнул бармену и вышел.

Дома его «встретил» маленький Гера.

«Возьмешь меня с собой?»

— Что?..

«Я хочу, чтобы ты взял меня с собой», — мальчишка просил, но смотрел вызывающе.

ОТКУДА ОН УЖЕ ОБО ВСЕМ ЗНАЕТ?!

— И не мечтай.

Гера прищурился в своей обычной манере, когда он держал козырь в рукаве. Герман, конечно, уже не помнил, какое выражение лица было у него в двенадцать лет, но сейчас появилось отчетливое ощущение, что именно это и происходит: мальчишка-то держит наготове.

— Хорошо, что у тебя там?

Он почти услышал, как маленький Гера довольно хмыкнул.

«Мах на мах — идет?»

— Не понял. Что это значит?

«Уже забыл? — в голосе Геры прозвучали и презрение, и снисходительность одновременно. — Обмен, значит. Когда-то так говорили».

Герман беззвучно рассмеялся.

Да, действительно. Он забыл.

— Ну, и?..

«У меня есть кое-что для тебя. Ты получаешь свое, ну а я…»

— Конкретнее! — напрягся Герман. — Что ты спрятал?

Мальчишка хихикнув и время выжидающе смотрел на Германа, как назло (впрочем, еще и как нарочно, — в этом можно было не сомневаться) играл на его нервах.

«Некоторые ответы, — наконец сказал он. — Ответы на два вопроса. Если они, конечно, тебя еще интересуют».

Маленький ублюдок над ним еще и издевается?!

— Только два? У меня их много. Слишком много для тебя, — ответил Герман.

«На два главных».

— Сомневаюсь, очень сомневаюсь.

«Попробуй».

Вот так, маленький говнюк, уже лучше.

— Ну, выкладывай.

«Ответы на" КОГДА "и" КАК"."

Разговор становился серьезнее.

Герман задумался.

С ответом на КОГДА пока можно было и подождать.

— Меня интересует — КАК? — он внимательно посмотрел на Геру.

«Мах на мах — не забудь!»

— Парень, ты начинаешь меня доставать.

«Хорошо, — голос подростка едва заметно изменился. — Вспомни: ПОЛТОРА ГОДА НАЗАД».

Герман тупо продолжал смотреть на Геру.

— И это ВСЕ? — выдохнул он разочарованно. Давненько он не чувствовал себя таким дураком, пожалуй, с тех пор, как потерпел фиаско в постели с проституткой около года назад.

Маленький ублюдок его просто дразнил!

Герман пытался сосредоточиться на своих финансовых делах, что выражалось в перекладывании с места на место бланков счетов, каких-либо документов и кредитных карт. При этом его мысли витали где-то очень далеко.

В прошлом.

ПОЛТОРА ГОДА НАЗАД.

Никаких особенно памятных событий тогда не произошло. Почему именно полтора года? Может, мальчишка действительно его только дразнил?

Но в глубине сознания он знал, что это не так.

Что-то было.

Он составил кредитные карточки в одну стопку и машинально перетасовал, словно колоду карт.

ПОЛТОРА ГОДА.

Он пытался хоть за что-нибудь зацепиться.

(Полтора года).

Он должен их воскресить. В некоторых случаях подобное занятие превращается в пытку и способно свести с ума.

(Полтора года).

Что это было?

«Послушай, все это глупая затея, — он без труда узнал голос. — Что изменится, если ты даже вспомнишь? В тебе сидит бомба с хитрым детонатором в мире. И никакие воспоминания не смогут его вырубить, ты это прекрасно знаешь».

Да, пожалуй, это так. Но я знаю также и то, друг, что если не сумею найти ответы на эти вопросы, они будут преследовать меня до самого морга той больнице, где я врежу дуба на последней стадии болезни, когда мои волосы вокруг кровати собирать уборщица, а все остальное превратится в гнилые мощи, обтянутые прозрачной кожей. Поэтому иди к черту со своей рациональной логикой.

Итак, что могло произойти полтора года назад?

Фактически то же, что всегда: работа, работа, работа… Изредка — командировки в другие города (собственно, все та же работа). Еще реже — вечеринки, которые Герман всегда ненавидел, причем все сильнее. Одно только упоминание о мероприятии приближающегося вызвало у него гадкие ощущения. Удивительно, как он вообще стал преуспевающим бизнесменом с таким подходом к жизни. Вероятно, здесь была заслуга не его, а Алекса, надо отдать тому должное. Посещал же Герман вечеринки преимущественно для того, чтобы избежать удивленных взглядов коллег и обучающих разговоров шефа.