Борис Левандовский - Донор для покойника

Расстояние до места, где его ждал крепыш, он пролетел за считанные секунды и выбежал прямо на него.

— Она!.. — задыхаясь, прохрипел блондин. — Она… она превратилась в мумию!.. Она…

Последнее слово он сказал, уже понимая… что силуэт, который лениво опирается на дерево, гораздо суше, чем…

— Ай-яй-яй… — укоризненно проскрипел голос, — так обнадежить бедную девушку и покинуть одну в темном лесу!.. Хсссс!.. Плохой мальчик…

Силуэт сделал какой-то неуловимое движение, и через мгновение блондин почувствовал внезапный жгучая боль чуть ниже висков, как он просунул голову между раскаленные металлические прутья.

Водитель и толстяк, которым уже надоело ждать, повернули головы, когда услышали чьи-то шаги на выходе из парка. Толстяк уже успел подробно представить, как он поиграет с этой самодовольной маленькой сучкой, которая теперь, наверное, присмирела — Белый и Хрящ должны постараться… Только вот почему-то к машине возвращался кто-то сам. Или…

Вдруг он увидел блондина, который необычной походкой вышел под свет фонаря. Несмотря вперед пустыми широко открытыми глазами, то шел прямо на них.

Белый нос какой-то овальный предмет, прижимая к груди. Его рот был открыт и, казалось, набитый кусками сырого мяса. Председатель по бокам залита кровью, а между ногами…

Когда между ними осталось несколько шагов, толстяка и водителя стошнило. Круглым предметом, его блондин прижимал к груди, была оторвана голова здоровяка — глаза на ней были широко открыты: одно смотрело куда-то вниз, как будто заглядывая под землю, остальное — вытекло, и то студенистое и светлое растеклось по щеке и нижней челюсти. Изо рта блондина, искривленного, как в саркастической улыбке, торчали края его собственных ушей.

Блондин дошел до «мерседеса» и упал на асфальт, выронив свою ношу.

Толстяк опустился рядом с ним на колени и совсем по-детски заплакал.

Она дрожала от сырого сырого ветра; все ее одежда насквозь промокла через сырую траву — менее часа назад был дождь.

Но решилась подняться только тогда, когда услышала близкий знакомый шепот:

— Не бойся, теперь все хорошо. Я вернулся… чтобы позаботиться о тебе…

Она устало улыбнулась, подняла голову, собираясь что-то ответить, но короткий хруст шейных позвонков стал последним звуком в ее жизни…

Весь следующий день, после вторжения своего бывшего пациента, Лозинский оставался дома. Выходные он провалялся в постели, почти ничего не ел и даже курил меньше, чем обычно.

Хирург помнил, как пришел в около пяти утра на полу комнаты, долго вспоминая, что произошло ночью.

К вечеру Лозинский понял, что начинает глохнуть.

К тому же в голове постоянно прокручивались слова: «Теперь ты знаешь…» Они повторялись столь часто, что вскоре окончательно потеряли для него смысл.

В первый день Лозинский практически не пытался осмыслить разговор со своим бывшим пациентом, превратился в чудовище; в его голове царил хаос.

Приходить хирург начал только на следующее утро. Но основной причиной было не то, что к нему постепенно возвращался слух — впервые за много лет Лозинскому приснился Ай-Болит. Его приход повторился в точности, как в детстве.

«Здравствуй, Феликс — пухленький розовощекий врач, совсем не изменился за последние годы, подмигнул, словно старому знакомому. — Ты никогда не забывал о нас, правда? — Добрый Доктор был чем-то очень доволен. — Кстати, как там поживает наш пациент? Ты догадываешься, о ком идет речь? Мой и… твой — наш. А? Да-да, Герман. Как он тебе? Замечательный, правда? Ну, ну, Феликс, это лишнее… Может, ты еще до конца не понял, но ты совсем не жертва — ты один из его создателей, пусть даже твои функции сводились лишь к бессознательному механического исполнения. Да! Да! Вся эта глупая болтовня о знаниях, непреднамеренная передачу вируса с помощью собственной крови и так далее — чушь! Теперь ты стал одним из нас! Хотел того или нет. Это факт, Феликс, доказанный факт».

«Мне плевать на все это! — наконец ответил Лозинский. — Я не знаю, кто вы, но я не дурак! Возможно, вы действительно использовали меня, хотя я могу только гадать, почему вам нужна чья-то помощь. И запомните: даже моя невольная участие в чем-то не может превратить меня в одного из вас!»

«Дурачок, — снисходительно улыбнулся Добрый Доктор, — разве ты не понимаешь, что твой личный выбор лишен смысла? Человек никогда не решает этого самостоятельно. Сколько раз твои намерения соответствовали реальным поступкам? Если это и случалось, то только потому, что планы кого большего случайно совпадали с твоими. Ты считал, что предложение рождается благодаря возможности выбора? Отчасти это так. Или ты выбираешь свой путь добровольно, либо — под принуждением. Посмотри — не так получилось?

Конечно, конечно! Когда я говорю "один из нас", это не значит, что ты действительно способен достичь нашего уровня. Имеется в виду быть на одной стороне. Если хочешь, назови это взаимовыгодным сотрудничеством. Не будь дураком, игры закончились, а упираться бессмысленно — ты один из нас, и разумнее было бы воспользоваться этим… добровольно выполняя то, от чего все равно никуда не деться».

«Это мы еще посмотрим!» — бросил Лозинский и проснулся.

Уже через час разговор с Ай-Болит казалась ему обычной реакцией на пережитый стресс, который воскресил в памяти давно забытые детские кошмары.

Другое дело — Герман. И вирус…

Придя в больницу, он подал заявление на увольнение. Никто, конечно, не возражал.

Но перед этим он успел сделать еще кое-что: побывать в архиве отделения, чтобы найти документы, связанные с пребыванием Германа в больнице. Самым главным было установить его домашний адрес.

Но ни стационарной карты, ни каких-то оценок в журнале за весну 1998 года, вообще ничего, связанного с Германом, не было. Создавалось впечатление, что такой пациент никогда не переступал порога ни отделения, ни больницы. Лозинского это удивило, но он прекратил поиск. Трудно себе представлял, что сделал, установив местонахождение Германа.

Выйдя из помещения медучреждения, Лозинский, к своему удивлению, почувствовал облегчение.

При этом он не совсем понимал, что постепенно приближается к подсознательно намеченной цели. Временное облегчение исчезло.

Кем бы или чем был Добрый Доктор Ай-Болит…

Лозинский почти не удивился, когда понял, что стоит перед входом в тест-пункт.

Но по результаты анализа в назначенный срок он так и не появился, потому что ему стало просто безразлично.

Уже на следующий день по городу пронеслись новости о волне удивительных убийств. Их отличала невероятная жестокость и… нелепость.

В тот день все местные газеты на первых полосах сообщали, что в городе появился маньяк, которого сразу назвали отрыватели голов.