Джеральд Бром - Похититель детей

— Нику снятся кошмары, — продолжала Секеу. — Я слышу его по ночам. А утром в его глазах плещется тьма.

Лицо Питера сделалось совершенно непроницаемым.

— Ты видел его сегодня, — добавила она. — Он не может сдерживать злость. Ты знаешь: это последний признак. Скоро он обратится навсегда.

Питер поднял взгляд:

— Что? Ну, дал он пикси шлепка. Кто из нас этого не делал? Если этих зараз не гонять, совсем на голову сядут.

— Нет, Питер — возразил Таннгност, — это был не просто шлепок. Я следил за ним. Им овладела тьма. Он стремился убить этого пикси.

— На днях вечером я нашла одного мертвым, — сообщила Секеу. — Кто-то раздавил его.

Питер вскинул на нее взгляд.

— Что? Да нет…

— Да.

— Он справится, — сказал Питер. — Другие же проходили через это: тела мальчишек постарше, в самом начале созревания, всегда сопротивляются волшебству.

— Верно, — ответила Секеу, — но у них не заходило так далеко. Одна-две ночи кошмарных снов, жжение в желудке — и все.

Таннгност глубоко втянул воздух, будто перед прыжком в воду.

— Нового Роджера мы себе позволить не можем, — ну вот. Слово сказано. — Особенно сейчас, когда на кон поставлено все.

Секеу жестко взглянула на Питера. Тот помрачнел и отвел глаза, устремив взгляд в ночное небо.

Таннгност понимал: напоминать о Роджере — жестоко. Ему ужасно не хотелось делать этого, но сейчас требовалось во что бы то ни стало достучаться до Питера, а с ним порой просто нельзя было иначе. Роджер оказался переростком. Как и у Ника, все началось с болей в животе и кошмарных снов, а затем начались вспышки беспричинной злости. Посмотришь на него — все в порядке. Еще секунда — и он теряет контроль над собой. А после — то же недоумение на лице: подобно Нику, не может понять, что с ним… Как страшно было видеть это! Роджер обратился во время вылазки по ягоды. Секеу рассказала, что он спокойно собирал ягоды и вдруг, ни с того ни с сего, бросился на другого новичка, Сэма, начал колоть его копьем — в лицо, в шею, в живот — и никак не мог остановиться. Именно Секеу пришлось убить его, а потом избавить от мук Сэма.

— Питер я не допущу, чтобы это случилось снова, — сказала Секеу таким ледяным голосом, что Таннгноста пробрала дрожь. — Еще один такой всплеск — и я убью его.

— Нет. Это я привел его сюда. Если он обращается, я убью его сам.

— А если тебя не будет рядом? — спросила Секеу.

Питер жестко взглянул на нее.

— Если это случится снова… убей его, — нехотя сказал он. — Убей, но только поскорее. Предупреди Красную Кость, но остальным — ни звука.

Секеу с заметным облегчением кивнула.

Питер с силой ударил кулаком о перила.

— Мы не можем его потерять. Он нужен. Если хотим одолеть Пожирателей плоти, нужны все до одного.

Наступила неуютная тишина. Таннгност снова затянулся трубкой.

— Значит, с Пожирателями плоти решено? — спросил он.

Питер кивнул.

— Что нам еще остается? Еды почти нет. Либо рискнуть и попробовать прогнать Пожирателей плоти, либо придется драться с Зеленозубой и Ульфгером за те крохи, что еще остались в их лесах.

— Ты говорил о каком-то плане — коварном плане, насколько мне помнится.

Питер наморщил лоб.

— А, это… — он откашлялся. — Я еще думаю над ним, — поднявшись, он зашагал по настилу взад-вперед. — Отлавливать их по одному больше нельзя. Так мы их никогда не прогоним. Их слишком много, нас слишком мало, и времени уже нет. Нужна новая стратегия.

— Что же ты предлагаешь?

Питер кивнул собственным мыслям, словно убеждая в чем-то самого себя, и скрестил руки на груди.

— Решительная атака всеми силами.

Таннгност удивленно вскинул кустистые брови.

— Питер, ты же знаешь: их слишком много, чтоб…

— У нас нет времени. Если они прорвутся сквозь Шепчущий лес, всему конец. И что мы еще можем сделать? Есть предложения?

Таннгност промолчал. Других мыслей у него не было.

— Настал конец, мой старый друг, — с угрюмой решимостью во взгляде сказал Питер. — Так или иначе, скоро все кончится.

Ник чувствовал, как жар растекается по венам, будто яд. Кожа на руках покрылась мурашками, вспыхнула от жара, съежилась, почернела прямо на глазах. Из пальцев — прямо сквозь плоть — проросли когти. При виде этого Ник испустил долгий мучительный стон и вдруг увидел их — трех маленьких, не больше воробья, пикси. Стон тут же перешел в громкий голодный рык. Свернувшись клубочками в развилке дерева, не в силах сдвинуться с места, волшебные создания дрожали — дрожали от страха перед ним. Ник улыбнулся, обнажив острые клыки, схватил сразу двух и медленно сжал пальцы. Глаза их вылезли из орбит. Ник чувствовал, как хрустят, ломаясь под пальцами, тонкие косточки; отчаянный визг крохотных созданий звучал в ушах, точно музыка. Откусив им головы, он растер зубами плоть и кости, выдавил в рот скользкие кишки и потянулся к третьему пикси — к мальчишке. Мальчишка закричал, но в ушах Ника зазвенел вовсе не крик малыша, а его собственный крик! Ник кричал и кричал — от страха, от боли, от невыносимой утраты…

Ник разом проснулся. Все тело было мокрым от пота, желудок горел огнем. На этот раз кошмар не померк. Сон был настолько реален и ярок — казалось, даже вкус крови еще чувствуется на губах.

Опасаясь, что кошмары вернутся, Ник не решился заснуть. Интересно, почему эти сны мучают его одного? Он взглянул на Дэнни. Тот спал сном младенца — а ведь появился здесь всего на день-два раньше.

Ник отпер клетку и выбрался наружу. Легкая дымка тумана мерцала в первых лучах утреннего света, проникавших в зал через окна. Все остальные еще спали. По залу порхали несколько пикси. Шаря повсюду в поисках крошек, они опасливо поглядывали на Ника. «Боятся меня», — подумал он. Другой бы радовался, но у Ника тут же возникло ощущение, будто с ним что-то не так, будто он болен — болен чем-то ужасным и заразным.

Потянувшись, он удивился тому, что после всех вчерашних походов и приключений ничуть не болят мышцы. Наоборот, он чувствовал себя необычайно бодро. Он сжал кулак. Мускулы налились упругой силой. Ник решил, что все это из-за каши. Она действительно как-то влияла на организм, и Нику уже не в первый раз подумалось: что же она с ним делает?

Он направился к уборной. Воздух еще был полон ночной прохлады, остывшие камни приятно холодили босые ноги. Войдя, он услышал шипение и увидел двух пикси. Угнездившись на потолочной балке над головой, они не сводили с него настороженных взглядов. Не обращая на них внимания, Ник качнул насос, сунул голову под кран и долго пил. Мало-помалу жар в животе унялся, жуткий привкус во рту исчез. Вернувшись в зал, Ник уселся за длинный стол. Огромное помещение постепенно наполнялось утренним светом. Соломенные чучела, висевшие в тени, снова казались похожими на мертвых детей.