Джеральд Бром - Похититель детей

Закрыв глаза, он потянулся мыслями внутрь, нащупывая чужое сознание — и тут же наткнулся на тролля, спавшего наверху. Поняв, до кого дотянулся, Ульфгер поспешно оставил его в покое. Старый тролль был полон разных хитростей и неведомых тайн, и Ульфгер не на шутку опасался, что тот может так же коснуться его в ответ. Двинувшись дальше, он нащупал девочку, но та спала глубоким сном. Рядом с ней отыскался мальчишка, но и он спал без задних ног. Недалеко от них нашелся второй мальчишка — этот был с головой погружен в сновидения. Сны так и кишели в его сознании, и Ульфгер, как ни старался, не смог пробиться сквозь них. Охваченный нетерпением, он продолжал поиски, заглядывая в каждый закуток, пока не наткнулся на кое-что весьма и весьма интригующее — одинокого мальчишку в небольшой комнатке. У этого сна не было ни в одном глазу. Его сознание было открыто, распахнуто настежь. Ульфгер явственно чувствовал кипевшую в нем ярость — о, сколько злобы и ненависти к «ним» и к самому себе! Мальчишка буквально обезумел от злости, и Ульфгер понял: именно это безумие и делает его столь открытым — то есть совершенно беззащитным.

«Отопри дверь, — подумал Ульфгер, посылая мысль в голову мальчишки. — Отопри дверь».

Мальчишка не откликался.

«Отопри дверь».

Нет ответа.

«Отопри дверь».

Ульфгер досадливо сморщил лоб, но тут же понял истинную суть великого дара, ниспосланного ему Аваллахом. Нет, он не мог управлять чужим разумом, не мог заставлять людей делать то, что им не по нраву. Он мог лишь подталкивать их к нужным поступкам, используя нечто, уже имеющееся в их головах, — скажем, страх, ненависть или зависть. Пощупав еще раз, он отыскал кое-что интересное и сразу понял: этим вполне можно воспользоваться.

«Убей», — подумал он, подтолкнув мысль мальчишки в нужную сторону.

К его немалому удивлению и огромной радости, этого легкого толчка, едва ощутимого дуновения оказалось довольно. Ненависть в голове мальчишки вспыхнула и расцвела, сменившись жаждой убийства.

Нику снился сон, и на этот раз, в кои-то веки, сон был приятным и мирным. Он играл в саду Владычицы, гоняясь за лесными феями, а Владычица сидела на троне и смотрела на него. Из-за пруда дул теплый бриз, принося с собой ароматы вешних вод и медвяной жимолости. Феи, хихикая, взлетели на дерево. Ник полетел следом и устроился на ветке рядом с ними. Только сейчас он осознал, что у него отросли крылья, а росту в нем не больше воробья, и, что самое странное, он всему этому только рад. Что может быть лучше, чем стать волшебным созданием в саду Владычицы? Владычица улыбалась ему, будто одному из своих детей. Ник был доволен, весел и ничего большего не желал.

Вдруг он услышал, как кто-то зовет его по имени. Голос казался знакомым, но поначалу Ник не смог узнать его: голос звучал где-то далеко-далеко. Вскоре Ник понял: это та, другая женщина — та самая, которую он бросил, уйдя из дому. В глубинах памяти что-то шевельнулось. Он должен был что-то сделать для нее, но сейчас ему было не до мыслей о ней — он был слишком занят игрой.

На землю упала тень. Посреди сада стояла круглая дверь, и с той стороны в нее кто-то скребся. Кому-то очень хотелось войти. Взглянув на Владычицу, Ник увидел в ее глазах испуг. Над садом разнесся пронзительный крик — крик нестерпимой боли. Этот крик зазвенел в голове — громче, громче…

Проснувшись, Ник открыл глаза. Впервые с самого появления в Авалоне он просыпался, не обливаясь потом и не чувствуя жжения в желудке. Но все же ему было неспокойно. Ник взглянул на круглую дверь. Его никак не оставляло ощущение, что там, снаружи, ожидая случая проникнуть внутрь, таится нечто злое.

Он оглядел зал. Ни Питер, ни Дьяволы еще не возвращались. Сколько же времени?

Сверчок с Дэнни спали в своих клетках непробудным сном: долгий тяжелый день брал свое. Клетка Секеу была придвинута к очагу. Раненая девочка беспокойно ворочалась во сне, лицо ее выглядело встревоженным, будто ей снилось что-то дурное. Взглянув на клетку Лероя, Ник обнаружил, что она пуста.

Вдруг до него донесся негромкий звук — какой-то писк. Звук повторился. Сдавленный смех? Крик? Этого было не понять. Звук повторился вновь, и на этот раз Ник узнал его — действительно, писк, отчаянный писк. И доносился он из уборной.

«Что за черт?» — подумал Ник, выбираясь из клетки. Без Дьяволов в огромном зале было жутковато. Прислушавшись, Ник услышал храп тролля на верхнем этаже, а затем снова писк — долгий, пронзительный. По спине пробежал холодок. Как такой тихий звук может быть настолько ужасным?

Ник пересек зал и подошел к уборной. Дверь была слегка приоткрыта, сквозь щель проникал наружу тонкий мерцающий луч. Ник поднял руку, собираясь толкнуть дверь, но дверь внезапно распахнулась, и он оказался лицом к лицу с Лероем. Но Лерой словно бы и не видел Ника — взгляд мальчишки был устремлен мимо него, к круглой двери.

— Он здесь, — прошептал Лерой, протискиваясь мимо Ника наружу.

Прежде чем Ник успел сказать или сделать хоть что-нибудь, из уборной снова донесся пронзительный писк. Он заглянул внутрь и вытаращил глаза от удивления. На каменном полу рядом с ямой валялось смятое крылышко пикси с длинным клочком окровавленной синей кожи на конце.

Снова пронзительный писк — так пищит мышь в зубах кошки. Он доносился из ямы. Нику совсем не хотелось видеть, что там, но все же он шагнул вперед и заглянул в глубину. Там в липкой черной паутине запутались два пикси — мальчишка и девчонка с гривой пышных, тонких, как дымка, белых волос. Девчонка с виду была цела, а вот мальчишка казался мертвым: тело его было изломано, словно его раздавили ногой, на спине, на месте оторванных крыльев, зияли кровавые раны.

Девочка душераздирающе завизжала, ее синяя кожа засияла ярче, освещая яму, и Ник увидел там, в глубине, среди дерьма и вони, сотни черных пауков. Их крохотные глазки мерцали снизу холодным голубым светом. С негромким сухим стрекотом они полезли по паутине наверх. Девочка снова завизжала, забилась в паутине, пытаясь освободиться.

Пауки добрались до мальчишки, сгрудились над ним, и маленький пикси жалобно застонал.

— О, господи! — вскрикнул Ник, увидев, что бедняга еще жив. — О, господи милостивый!

Оторвав мальчишку от паутины, пауки потащили его вниз, и он исчез среди их черных лоснящихся тел.

Пауки двинулись к девочке.

«Вытащи же ее, — подумал Ник. — Скорей! Поспеши!» И сам же жестко ответил: «Нет! Слишком глубоко. Не достать. Не достать!»

Однако он, будто против собственной воли, опустился на колено и замер над ямой.

— Нет! Нет, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Пауки были уже рядом. Девочка завизжала. Ник сунул руку в яму по самое плечо, разрывая клейкие нити, и схватил пикси — вместе с пригоршней пауков. Жесткие мохнатые лапки и мягкие скользкие тельца закопошились в горсти, в ладонь брызнули теплые струйки секрета паутинных желез.