Александр Варго - Донор [сборник]

Нацепив маску безразличия и задрав носик, она вошла в кухню. Голоса стихли.

— Я, наверное, пойду.

Фарида вышла с мерзкой улыбкой на устах. Олесе едва удалось сдержать дрожь от отвращения. Она, не глядя на гостя, прошла к холодильнику и открыла его.

— Поздороваться не хочешь?

Олеся замерла. Становилось все сложнее контролировать себя.

— Так-то ты встречаешь гостей.

— Гости предупреждают о визите, — не поворачиваясь к Юре, ответила Олеся.

Она вынула из упаковки кусочек ветчины и, откусив, повернулась к Юре. Во рту пересохло, поэтому Олеся не чувствовала вкуса мяса, будто поролон жевала. Юра встал и обошел стол.

— Ну я же больше, чем гость?

— С чего бы это?

Юра подошел ближе. Олесе захотелось выплюнуть содержимое рта, но она попыталась это проглотить. Ветчина сухим комком застряла в горле. Олеся вывернулась и подошла к раковине. Набрала воды и сделала несколько глотков. Она снова едва не подавилась, когда Юра прильнул к ней сзади. Она чувствовала его желание. Он схватил ее за грудь — грубо, будто пытался не возбудить, а показать свое превосходство. Но Олеся возбудилась. Она не знала, откуда это, но ей вдруг захотелось, чтобы Юра ударил ее, сделал ей больно. Отвратительное желание, но она не могла его сдерживать в себе. Оно поглотило всю ее волю.

— Ударь меня, — прошептала она.

Юра рывком развернул ее к себе и на секунду отстранился. Олеся даже успела подумать, что Юра ее ударит, но только за извращенную просьбу. Но он улыбнулся и отвесил затрещину. Левую щеку обожгло, в ухе зазвенело, в глазу вспыхнуло, и боль отдалась во всем теле вожделением. Он сдернул с нее халат, будто фокусник, являя публике чудо.

— Еще, — шепнула Олеся, слизывая собственную кровь с уголка губ.

Юра ухмыльнулся и, сжав руку в кулак, ударил Олесю. Она завалилась на раковину и снова оказалась задом к Юре. Он схватил ее, раздвинул ноги и с силой вошел. Олеся вскрикнула и, улыбнувшись, подалась назад, навстречу толчкам парня. Она была противницей анального секса, но не сегодня. Сегодня ей хотелось попробовать всего. Она не возражала бы даже, если бы к ним присоединился муж сестры.

Задний проход обжигало болью, но Олеся все интенсивней двигала тазом, насаживаясь на половой член Юры. Вдруг он вскрикнул, она почувствовала, что член внутри ее содрогнулся и выстрелил в ее анальном отверстии тугими струями. Когда он вынул половой орган из отверстия, семя все еще извергалось и вязко стекало по ягодицам и ногам Олеси. Она не спешила выпрямляться. Наслаждение разлилось по всему телу. Она прекрасно знала Юру и не рассчитывала на продолжение. По крайней мере прямо сейчас. Но он ее удивил.

Юра схватил Олесю за волосы и швырнул на пол. Олеся была не против. Она перевернулась на спину и раздвинула ноги. Юра навалился и вошел в нее. В этот раз не было боли. Она наслаждалась сексом, пока не поняла, что кто-то вошел в кухню и стоит у ее головы. Олеся открыла глаза и вывернула голову назад. Над ней, расставив ноги, стояла обнаженная Фарида и гладила себя между ног. Вместо отвращения на Олесю нахлынула новая волна возбуждения, она интенсивней подалась навстречу Юре и обхватила его тело руками и ногами.

Она кончила за секунду до того, как Юра выгнулся. Он откинул голову назад, вены на шее вздулись. Когда он посмотрел на Олесю, это был уже не Юра. Это был отец Константина. Он с ухмылкой на лице вынул из Олеси свой все еще плюющий гигантский член. Вязкая сперма падала на живот и затекала в пупок, густые капли скатывались на бока. Олеся наконец-то начала соображать, что произошло, и попыталась вскочить. Споткнулась, поскользнулась, но все-таки вскочила и, подхватив халат, поспешила к выходу. Перед тем как выбежать, Олеся обернулась. Фарида упала на колени перед стариком и взяла в рот все еще торчащий член.

Она даже не хотела проверять, какое насекомое рвалось на свободу. Или в дом? От этой мысли Наташу передернуло. Она отчетливо представила осу с синим человеческим лицом, вывернутым подбородком вверх. Миниатюрным, но не менее ужасным. Наташе стало жутко. Ей даже показалось, что при следующем ударе о стекло раздался треск. Наташа вздрогнула и поспешила выйти из комнаты. Ее пугала эта комната, да и весь дом, если начистоту. Ей уже в который раз хотелось собраться и уехать отсюда. И, когда она так думала, всегда появлялся…

— Мама…

Это снова был голос Ильи.

— Перестань, — прошептала Наташа. — Перестань, пожалуйста.

— Мама, не уходи. Не оставляй меня здесь.

Наташа пошла на голос. Если она поверила в призрака бывшего хозяина этого проклятого дома, то почему ей не поверить в то, что ее покойный сын здесь? Почему не принять, что ее сын нуждается в ней даже после смерти?

— Я не уйду, — произнесла Наташа.

Жгучие слезы потекли по щекам.

— Я не оставлю тебя, сынок.

Ей показалось, что голос снова раздается с чердака.

— Ты где? Покажись…

— Мама, меня здесь держит злой дядя.

Теперь голос доносился из ванной комнаты напротив их спальни. И будто в подтверждение раздался всплеск, а затем и звук льющейся воды.

— Какой дядя, Илюша?

Слова о злом дяде напугали Наташу, даже больше, чем только что увиденный гигантский кузнечик с посиневшим лицом сестры. Наташа ринулась к ванной, но дверь оказалась запертой. Кабанова дернула ручку, толкнула и замерла, прислушиваясь. За дверью, кроме всплесков, ничего не слышалось. Характерных всплесков — взад-вперед, взад-вперед, будто кто-то съеживался в ванне, а потом выпрямлялся или… Отвратительная мысль посетила ее, которая не вязалась с детским голосом и злым дядей.

— Нет! — закричала она. — Оставь его в покое!

О педофилах она слышала, но только в новостях и криминальных репортажах. Это было другим миром злых больных дядей. И их миры не должны были пересекаться ни сейчас, ни тем более после смерти.

— Оставь его в покое! — крикнула Наташа и ударила в дверь. В этот раз она поддалась. Всплески стихли тут же. Ванна была закрыта шторкой, но за ней кто-то был. Наташа осмотрела помещение в поисках чего-нибудь увесистого для обороны от злого дяди. Кроме мочалки и пузырька шампуня на стиральной машине, ей ничего не попалось на глаза. Тот, кто сидел за шторкой, не шевелился, надеясь, что его не заметят, но черный силуэт выдавал незваного гостя. Наташа чувствовала себя героиней низкобюджетного фильма, которую вот-вот убьют, но ей по сценарию надлежало самой проверить, кто же прячется за шторой. Наташа ненавидела сценариста, но чувствовала, что никто ей сейчас не поможет, и убежать она не могла, потому что ее малышу нужна помощь.

Злой дядя.

Наташа взяла мочалку, вложила туда бутылку шампуня и, завернув, как пращу, пошла к ванне. Тень за шторкой будто съежилась, стала меньше. Возможно, именно это и придало ей сил. Она отдернула штору и замахнулась пращой. Ванна была пуста. Кроме того, эмаль, изрисованная желтыми разводами, была сухой. Кран был выломан, и если бы кому-то пришло в голову включить воду, то струя била бы в кафельную стену напротив. Наташа была уверена, что в день, когда они въехали в дом, вся сантехника была новой — эмаль сияла белизной, а краны блестели хромом. Тишина стала невыносимо тяжелой, Наташа даже захотела закричать во все горло, только лишь бы услышать хоть что-нибудь. Кричать не пришлось. Наташа отчетливо услышала голос сестры из-за стены.