Александр Варго - Донор [сборник]

— А я ничего и не продаю.

Только сейчас Ма поняла, что ее миссия может завершиться, так и не начавшись. Цыганка на пороге воспринимается как цыганка. Либо продающая что-то ненужное, либо покупающая что-то ненужное. А в целом на цыган смотрят как на тех, кто хочет обманом выудить кошелек.

— Я пришла, чтобы помочь.

Наташа хорошо знала цыган и боялась их. Людская молва обвешала их способностями, которыми они не обладали. Единственное, что у них хорошо получалось, — так это продавать наркотики и попрошайничать под видом гадания. После слов: «Я ничего не продаю. Я пришла помочь» — Наташа укрепилась в своих мыслях, что эта женщина пришла ее облапошить. Кабанова была уверена, что цыганка ничего не умеет, кроме «позолоти ручку, всю правду расскажу», но тем не менее в глаза «гостье» смотреть опасалась.

— Я знаю, что вам нужна помощь, — проговорила старуха. — Я чувствую зло.

Наташа не могла поверить собственным действиям. Безысходность? Или гипноз? Она открыла шире дверь, пропуская в дом цыганку. Все — вид старухи, пафосные изречения, даже ее попытка показаться слепой — говорило о том, что цыганка пользуется ситуацией. Но Наташа все равно ее впустила. И даже помогла добраться до стула на кухне.

— Извини, девочка, — произнесла старуха. — Обычно я порасторопней. — Она посмотрела на Наташу, и их глаза встретились. — И да, я действительно слепая.

Наташе стало стыдно за ксенофобские мысли. Ну да, цыганка, но это же не значит обман. Черт! Возможно, они действительно умеют что-то и подобная реакция с их собеседниками происходит всегда. Они делают так, чтобы теперь в мозгу лоха укоренилось чувство вины. А под этим соусом люди и последние деньги отдадут. Не дождетесь!

— Она не мошенница, — сказала до этого не произнесшая ни слова Олеся. — Алексей знает ее.

Призрак выплыл из холла, разбрасывая багровые хлопья из разбитой головы.

— Она пришла помочь, — сказал он.

— Неупокоенный тоже здесь, — улыбнулась старуха и устремила свой невидящий взгляд на Алексея. — У тебя последний день.

Алексей кивнул, багровые частицы над головой взметнулись и опали. Наташа поразилась, как легко она все происходящее переживает, ее не повергает в шок призрак, бродящий поблизости с разбитой головой, слепая ворожея, бегающие по потолку домработница и свекор, сестра, изнасилованная стариком, еще вчера лежавшим колодой. Все это, будто повседневная рутина, утомляла, но без нее Наташа не представляла себе другой жизни. Будто она была запрограммирована именно на разгребание этого дерьма.

— Что нам делать? — спросила Наташа и села за стол.

— Нам необходимо найти эпицентр. Ось зла. То место, откуда злые духи выбираются к людям.

— Я знаю такую ось, — сказал Алексей. — Это комнатка, где замурованы… Где были замурованы дети и жена первого хозяина.

Наташа боялась встречи с Костей. Почему-то она думала, что раз он не поднялся спать наверх в спальню, то остался спать либо в гостиной, либо в подвале. Был еще сарай и кабинет. В кабинет после всего случившегося человек в здравом уме не заглянет, тем более спать не ляжет. В гостиной его не оказалось, поэтому, когда они спускались в подвал, сердце Наташи ускорило темп. Она не хотела с ним встречаться, но лучше бы он спал на старом диване в подвале, чем в комнате с демонами. Она запомнила это слово, так похожее на звук чихания. Странно, но страха оно не вызывало.

Ступив на бетонный пол Наташа поняла, что мужа здесь нет, и от этого ей стало по-настоящему страшно. Она не могла его потерять вот так. Она не готова его потерять. Еще и его.

— А почему именно здесь? — Олеся зашла вперед и развернулась к ним лицом. — Они себя неплохо чувствуют во всем доме. А началось все в комнате… — Она замолчала и посмотрела наверх.

— Все верно, — сказал Алексей. — Комната находится как раз над замурованными.

Все, даже слепая цыганка, подняли головы вверх, когда в комнате над ними что-то упало.

— Нужно поспешить, — сказала цыганка и подошла к стене.

Провела рукой и отдернула ее, принюхалась. Она шумно втягивала воздух ноздрями, водя носом у обнаженной кирпичной кладки.

— Странно, — произнесла она, когда перестала нюхать.

— Что? — не поняла Наташа.

— Здесь не все.

— Что значит не все? — спросил Алексей.

Наташа заметила что его вид стал еще хуже. Если бы не багровая дымка над головой и не знание, что он уже не человек, то Наташа бы решила, что перед ней смертельно больной. Черт! Он просто мертвый! Как ты вообще хочешь, чтобы он выглядел?

— Надо сломать стену, — сказала старуха, непонятно отвечая на вопрос или думая о чем-то своем.

Наташа осмотрела подвал в поисках чего-нибудь тяжелого. Где-то была кувалда.

— Не это ищете?

Наташа вздрогнула и посмотрела на спускающегося по лестнице мужа. В руках у него была кувалда. У Наташи внутренности сжались в комок, скрутились, поднялись к горлу и снова опустились. Зачем ему кувалда, если не убивать? Бесовский огонь в глазах не погас, но той решительности, что она видела вчера, во взгляде уже не было. Олеся среагировала первой. Она подбежала к Косте и, выхватив молот, ринулась назад к стене. Наташа не ожидала такого от хрупкой сестры. С каким-то остервенением, агрессией и злобой Олеся начала бить кувалдой о стену. Удары гулким эхом разносились по дому, металлическая голова погружалась в рыхлый от времени и сырости кирпич, разбрызгивая, словно капли крови, осколки.

Что-то начало происходить во всем доме. Гомон и топот сотен людей, ржание лошадей и цокот копыт, звон бубенцов и переборы гитары, лай собак и грубая речь, нерусская, Наташа была уверена, что знает этот язык, но сейчас не могла разобрать отдельных слов в этой какофонии.

Олеся отбросила кувалду и принялась отламывать кирпичи руками. Наташа, опомнившись, подошла и начала помогать сестре. Когда дырка в стене стала достаточно большой, чтобы в нее можно было войти, сестры прекратили разбор и посмотрели друг на друга. В этот момент все стихло. Наташа посмотрела на цыганку, потом на Костю. Оба стояли, открыв рот. Это немного озадачило Наташу. Старая цыганка, похоже, не знала, с чем они имеют дело, потому как удивлена не меньше их.

— Мама…

Голос принадлежал Косте. Наташа проследила за взглядом мужа. Он смотрел в дыру.

— Черт! — выругалась Олеся. — Они как живые.

Наташа даже подошла ближе. В костлявом кресле ушедшей эпохи сидела женщина с книгой в руках. На секунду Наташе даже показалось, что перед ней свекровь, погибшая год назад. Сидит как живая. Возможно, тени и недостаток света скрывали правду, а их мозг дорисовывал желаемое. Звук бубенцов неваляшки привлек ее. Наташа всмотрелась в полумрак комнатушки с мертвецом. Теперь звук игрушки сопроводило движение, быстрое, будто кто-то хотел остаться незамеченным, но собственное любопытство выдавало. Ребенок?