Александр Варго - Донор [сборник]

Наташа присела и заглянула в нишу. Она узнала его, но не хотела верить своим глазам. Илья сидел на полу и игрался со своей неваляшкой.

— Илюша, — Наташа протянула к сыну руку.

Ребенок повернулся к ней, улыбнулся.

— Мама, где ты так долго была? — в унисон произнесли Илья и Костя.

Мама сидела в своем любимом кресле и читала «Джейн Эйр». Название на корешке и лицевой стороне стерлось, но Костя прекрасно знал, что это именно она. Мама любила ее.

— Мама, — произнес он, как только увидел ее.

— Мама, где ты так долго была? — спросил Костя, когда она отвлеклась от чтения и улыбнулась ему.

Она закрыла книгу, предварительно вложив закладку-календарик. Встала и, посерьезнев, вышла из комнаты. Костю не удивило, что женщины не видят маму. Ведь это его мама, и остальным… его немного смутило, что пролом в стене был меньше человеческого роста, а мама прошла, не пригнувшись. Странно, но не более.

— Сынок, ты очень невнимательный у меня. Очень.

Мама смотрела на сына с укором, прижав книгу к груди. Костя не мог понять, что он сделал не так.

— Мама, а я тебя ждал, — произнес Костя, рассчитывая на снисходительность.

Женщина улыбнулась, но тут же помрачнела.

— Меня беспокоит твоя жена. — Пауза. — Отрадно только, что тебя она не беспокоит.

— Мама, я сам разберусь с ней.

Костя не понимал, почему они должны говорить о Наташе, если, кроме нее, много чего интересного произошло. За год. А она говорит с ним так, будто не видела его пару часов.

— У тебя всегда так, — обиженно произнесла женщина и с хрустом сжала книгу. — А с тех пор как ты заговорил, слышу от тебя: я сам. Я сам, я сам. А на деле без мамы ты ничто!

— Мама?

Костя отступил на шаг. Да, с матерью у него были сложные отношения, и ее тон всегда был поучительным, что выводило Константина из себя. Но это было тогда, год назад. Чертова авария… На мгновение к нему вернулось здравомыслие.

— Мама, ты мертва…

— Ты не замечаешь очевидных вещей, — гнула свое мама, будто не слыша сына. — Она изменяла тебе и до сих пор изменяет.

Костя взглянул за спину матери. Наташа что-то доставала из дыры в стене, Олеся помогала ей. Только старуха, по виду цыганка, смотрела на него и маму. Странно, но он был уверен, что она слепая.

— Ты будешь слушать мать?

Костя вздрогнул и посмотрел на маму. Она не изменилась, только отношение к Наташе было другим. Она для нее была верхом совершенства, ангелом во плоти. В любой ссоре, даже когда Костя был прав, мама, его мама, принимала сторону невестки. Поэтому таких слов в отношении Наташи просто не могло быть. Даже если и так, даже если Наташа под прикрытием скорби ходила налево, пока он зарабатывал деньги им на еду, на сиделку, на врачей и лекарства. Даже если это предательство и было на самом деле, его мама не сказала бы ничего ему. Она привыкла решать все за него и в этой бы ситуации пошла бы и поговорила с Наташей в первую очередь, но никогда бы не стала своими руками разрушать его союз с этим «ангелом».

— Мама, что с тобой?

Женщина перед ним улыбнулась. Она уже не походила на его мать, даже отдаленно. Кожа землисто-серого цвета обтянула острые скулы, глаза ввалились и взирали на него словно два зверька из глубоких нор, улыбка рвала лицо, обнажая желтые огромные зубы.

— Кто ты?

Руки пришли в движение, теперь их было четыре. Двумя из них тварь разорвала книгу, которую до этого прижимала к груди. Одним махом, без каких-либо усилий толстый фолиант был разделен на две части. Тварь отбросила их и открыла пасть. Звук раздался потом. Визг, казалось, доносился не только из глотки монстра. Он шел отовсюду. Костя хотел закрыть уши, но не смог поднять рук — тварь схватила его своими лапами за запястья и приблизила свою синюю морду вплотную к Костиному лицу. Визг раздался с новой силой. Костя почувствовал, что из ушей пошла кровь, когда к визгу прибавился еще один звук. Монотонный бубнеж старой цыганки заставил визжащую тварь отступить. Цыганка, казалось, повторяла одно и то же слово. Косте не хотелось знать какое. Ему вообще ничего не хотелось. Он посмотрел на испуганных сестер. Нет, ему все-таки хотелось узнать одну вещь. С кем именно Наташа его предала.

Наташа понимала, что здесь злому дяде негде спрятаться, но все-таки осмотрела комнатку, где играл ее малыш.

— Сынок, пойдем со мной.

Она протянула руки к мальчику. Происходящее вокруг, ее совсем не беспокоило. Даже злой дядя отошел на задний план. Олеся взяла ее за локоть, но Наташа вырвалась. Улыбка не сходила с ее губ.

— Наконец-то, — прошептала она. — Ты чуть маму с ума не свел. Иди к мамочке.

Но Илья больше не поворачивался к ней, будто первый раз он просто обратил на себя внимание, а теперь, когда за ним следили, продолжил играть. Он касался неваляшки, причем та продолжала все время качаться — не замедляясь и не ускоряясь. Мальчик будто трогал ее просто так, не прилагая усилий для раскачивания либо остановки. Это неваляшка играла с ним. Улыбка все-таки померкла. Наташа вспомнила, где находится, что произошло с Олесей, да и с ней, не больше двух часов назад. Вспомнила, где сейчас ее сын на самом деле.

Наташа отдернула руку, но было поздно. То, что притворялось ребенком, схватило ее за руку, при этом продолжая прикасаться к неваляшке. Тварь потянула к ней еще одну лапу и еще. Наташа отстранилась, с ужасом наблюдая за монотонными касаниями все той же рукой неваляшки. В какой-то момент все замерло, даже игрушка остановилась, завалившись на бок. Шестилапый мальчик (удивительно, но тварь все еще прикидывалась мальчиком) повернул к ней оплавленное, словно свечной огарок, лицо. Неваляшка снова начала свои монотонные раскачивания в момент, когда обожженное лицо разделилось пополам, разевая черную дыру-пасть. Визг разрезал тишину, заставляя съежиться все внутри. Тварь визжала, касалась раскачивающейся неваляшки и притягивала к себе Наташу.

Визг забился в маленькой комнатке, вырвался наружу и с удвоенной силой вернулся назад. Теперь он доносился отовсюду. Странно, но Наташа даже успела подумать, что за ее спиной цыганка и Олеся визжат хором. Но через некоторое время сквозь этот вопль до нее донесся действительно голос слепой цыганки. Однообразно и нудно звучал он, будто одно-единственное слово неслось по кругу, сливаясь в непонятный набор звуков. Визг прекратился в тот момент, когда цыганка почти кричала свое заклинание. Зев монстра все еще был распахнут, но оттуда не выходило ни звука, будто тварь была удивлена подобному развитию событий.

Хватка когтистых лап начала ослабевать, неваляшки монстр больше не касался, но она продолжала свои дьявольские покачивания. Пасть наконец-то закрылась, и лицо приобрело гримасу плачущего ребенка. Незнакомого Наташе, но все-таки ребенка. Сердце защемило от тоски. Ей захотелось обнять и пожалеть ребенка. Цыганка за спиной выкрикнула какую-то фразу, от которой мурашки побежали по спине. Как оказалось, не только у Наташи. Тварь перед ней выгнулась и взорвалась миллионом ос. Наташа отпрыгнула, но насекомые не спешили нападать. Они собрались в рой и с гулом исчезли внутри комнатки.