Дэвид Баркли - Эсхил

Его собеседник немного успокоился. Ему даже пришлось приложить усилие, чтобы не улыбнуться.

— Ну, ладно. Большинство из ребят таких денег никогда не видели.

— Я никогда не мог заподозрить тебя в охоте за легкими деньгами. Охота на китов — опасное занятие, Генрих. Мне казалось, для вас это будет легкой прогулкой.

Уголок рта моряка дернулся. Затем, без каких-либо предупреждений, он бросился на лейтенанта и крепко его обнял.

— Я всегда говорил, что ты слишком умен, парень.

Харальд закашлялся, затем рассмеялся. Удивительно, как быстро Генрих поднялся до капитана судна. Его борода приобрела цвет металла и доставала до груди. Светло-карие глаза потемнели от тяжести принятых решений. Лысеющую голову Генриха покрывала кожаная шляпа. На первый взгляд, она казалась купленной в Германии, но Харальд решил, что, скорее всего, она была приобретена где-то ещё. Как и её хозяин, она выглядела выцветшей и мятой.

— Как твои люди? Им можно доверять?

— Они, конечно, будут ворчать, когда тебе придется выделить отдельную каюту, а в остальном они абсолютно верны.

— Замечательно.

— Не пора ли представить меня пассажирам?

Позади них стоял Доминик Камински, рядом с ним была его жена Магдалена и его дочери — Люсия и София. Позади них стояли сержант Айхман и агент гестапо Борис Зайлер. Харальд представил их всех по очереди.

— Значит, речь шла о вас, — сказал Генрих, глядя на Доминика. — Полагаю, вас мы и ждем. Вам уже сообщили, куда мы направляемся?

— Нет, — выдавил из себя Доминик.

Генрих рассмеялся.

— Примерно, в ад. Мы отправляемся, практически, на край планеты, друг мой. Мы покажем вам такое, от чего самые крепкие мужчины плачут, а слабаки сходят с ума. О, да. Вы увидите огонь, ужас и самых чудовищных тварей, каких только способно породить море, — он вскинул руки и несколько матросов засмеялись. — Они встречали на своем пути Кракена и многоголовую Гидру и, прежде, чем пристать к берегу, они разорвали их плоть и переломали им все кости! Перед вами убийцы чудовищ, мой дорогой друг, и за время пути вы не раз прольете слёзы и будете молить высадить вас на ближайшем берегу! Так, ведь, парни? — обратился он к матросам.

— Так! — радостно ответили те.

— Генрих, прошу тебя, — произнес Харальд.

Тот смотрел на него совершенно невинным взглядом.

— Я требую, чтобы нам сообщили, куда мы направляемся.

Харальд повернулся и увидел вышедшую из-за спины вооруженного солдата Мэгги.

— Это не… — начал он.

— На юг, госпожа, — вмешался Генрих. — Мы простые рыболовы и те воды — наши охотничьи угодья. Нам заплатили за то, чтобы мы доставили вас к одному из выбранных господином Дитрихом причалов.

— Это не мой выбор, а моего руководства, — заметил Харальд.

— С нами дети, — сказала Магдалена. — Вы не можете везти детей на таком судне.

— Простите, мадам, — возразил Генрих. — Но выбора ни у меня, ни у вас нет.

— У вас был выбор!

— Даже если бы я отказался, они нашли бы кого-нибудь ещё, — произнес Генрих. — С нами вы будете в безопасности. Мы не собираемся охотиться во время этого путешествия.

— Вы не можете вывезти нас из страны! Мы не видели полиции! Это противозаконно!

Генрих рыгнул.

— Закон здесь не действует. А теперь, кто из вас поднимется на борт?

— Все, кроме рядового Гантте, — сказал Харальд, указывая на целящегося в Доминика солдата.

Генрих посчитал количество людей и вздохнул.

— Нет, так не пойдет. Нам сказали, что будет только 6 человек.

— Уверен, ты для всех найдешь местечко. Если что, кто-нибудь может ночевать в рубке.

— Ты не понял, — сказал Генрих и положил руку на грудь Харальду. — Вес судна и запасы продовольствия рассчитаны только на 7 пассажиров. Один уже на борту, осталось 6. Всё чётко.

— И никаких исключений?

— С этим пассажиром я договорился ещё вчера, а с вами сегодня. Вот так.

Харальд наклонился вперед и прошептал ему на ухо:

— А если мы доплатим тебе пять сотен сверху?

— Не неси херни, — сказал ему Генрих. — Ты не можешь гарантировать оплаты, а если бы и мог, я бы не согласился. Вопрос в безопасности. Рацион придется сократить. Кому, как не тебе, это знать, — он посмотрел на остальных. — Ну, кто остается?

— У нас с сержантом Айхманом приказ сопровождать лейтенанта, — сказал Зайлер. — Пусть решают они.

Все посмотрели на Доминика. Он посмотрел на жену и дочерей, ощущая на себе их тяжелые взгляды. Каким-то образом, Харальд чувствовал, что они винят его во всем произошедшем этой ночью, но лейтенант, при этом, понимал, всю абсурдность этого чувства. Именно Зайлер нашел их друга в Швеции и, именно, их друг сдал их с потрохами.

— Значит, все мы не поместимся? — спросила Магдалена. — И что теперь? Вы нас расстреляете?

— Пусть это буду я, — сказал, наконец, Доминик. — Я во всём виноват, так что отпустите их и возьмите меня.

Харальд взглянул на него.

— Боюсь, нет. Мы здесь из-за господина Камински, поэтому он едет с нами. Но, раз, капитан говорит, что не может взять одного из вас, то кому-то из дам придется остаться. Будете хорошо себя вести, никого не убьют.

— А как же тот молодой человек в гостинице? — спросила Мэгги, её глаза были красными и полны ярости. — Ему вы то же самое сказали?

Харальд почувствовал себя уязвлённым.

— Ну, больше никого не убьют.

— И куда мы пойдем, если останемся?

— Зависит от того, кто именно это будет. Одна из ваших дочерей останется под опекой государства до вашего возвращения. Если же остаться решите вы, госпожа Камински, вас будут содержать в Нойенгамме [7] Нойенгамме — наиболее крупный концентрационный лагерь на северо-западе Германии, одноимённый с районом Гамбурга, на территории которого находился. , пока муж не вернется.

Доминик подошел к жене, но рядовой Гантте оттеснил его рукоятью пистолета.

— Что такое Нойенгамме?

Мэгги содрогнулась.

— Это, ведь, тюрьма, верно? Где содержат коммунистов и гомосексуалистов. Вы же не станете отправлять меня в нормальную тюрьму, так, господин Дитрих? Я настолько опасный преступник, что меня нужно поместить именно в Нойенгамме?

Харальд вздохнул.

— Если вы решите остаться, с вами не будут обращаться, как с остальными, госпожа Камински. Вы будете находиться под защитой государства.

— В каком смысле?

— К сожалению, не могу сказать.

Стремясь избавить себя от происходящего, Генрих обратился к Харальду:

— Я направляюсь в трюм. Сообщите, когда примете решение.

Харальд кивнул и капитан ушел.

— Зачем оставлять одну из нас? — спросила Магдалена. — Нельзя разделять девочек с родителями. Почему мы все не можем остаться? Я нужна им.

— Я не могу этого позволить.

— А тот человек на борту? Как насчет него? Почему бы не оставить его? Вы готовы разрушить семью ради еще одного пленника?