Pferd im Mantel - Очищение молитвой [Неоконченное]

Что же касается хохловских вояк, о которых пошёл разговор, то с возобновлением полётов про них отчего-то не вспомнили. Не удивительно, если должность военного министра в стране занимал мебельщик. Бывает так — забывают солдат. Тем более у нас в стране, где подобная практика стала стандартной. Ну а поскольку вместо реальной службы осталась муштра да плац, и нужды в тех самых вездеходах, о которых шла речь выше, не стало. Поставили их когда-то в гараж, и… Но вот наступили новые времена. Самое время, казалось бы, вытащить на сцену такую нужную технику. Так нет же… Ремни и каски — это да, а ГТСки так и остались на территории части, до тех пор, пока… Но это будет совсем другая история.

Возглавлял эту колонну старый добрый знакомый — «Пинцгауер». В нём и выдвигались на дело лесные — сам Фёдор, затянутый в мотокуртку, штаны и шлем; Иван, ничем от него не отличающийся; Политыч, в верном линялом бушлате и кепке, баюкающий Федин подарок — ефимовскую «мосинку» с оптикой; Папа, в телогрейке и каске из хохловских запасов; и Илья, которому перепал перешитый на его размер старый, НАТОвский Федин костюм. Расселись вольготно, курили, перебрасывались впечатлениями. За ними шли грузовики, а за теми — трактор, старенький МТЗ-80. Он-то и тормозил колонну, будучи не в силах набрать больше сорока километров в час. Беднягу мотало по дороге, из отгнившего и отвалившегося глушителя, затмевая обзор трактористу, валил дым недоброго, чёрного цвета. Золотые деньки этого детища Минского тракторного завода явно остались в прошлом. Остались позади жилые деревни — потянулись брошенные. Тут и там, между брошенных домов, во дворах которых был разор, мелькали какие-то тени. То ли ходуны, то ли ещё какая мерзость — сложно сказать, а на это договорились не отвлекаться. Вот и асфальт закончился, повернув направо, в Чернево. Свернули на грейдер. Слава Богу, последние дни хоть не лило — стояла хоть и не солнечная, но сухая погода. Но только спустились в низину, дорога превратилась в кошмар. Разбитая ещё до того, как Началось, она представляла собой колею — годную такую, тракторную, колхозную. Машины во главе с «пинцем» пёрли по ней уверенно, а вот «колёснику» досталось. Фырча и выбрасывая из-под огромных задних колёс фонтаны воды и глины, недоприводный трактор постоянно буксовал. На триста метров потратили сорок минут — это никуда не годится. Плюнули, накинули трос на крюк «Урала» — дело пошло.

Чёртовы сельские дороги! Не приведи Господь оказаться на таких на неподготовленной машине по осени, в пору дождей, один, да к ночи! Натерпишься лишений! Никакая техника не достаточна хороша для них, кроме вертолёта. Вот напасть, так напасть! Какие там две российских проблемы? Одной достаточно! Дураки нервно курят! Не прошли и полкилометра, как «Урал», отягощённый трактором на тросу, снесло в кювет задними мостами. Здоровенный грузовик раскорячился на славу. Толкали всем составом, измазались как черти. Потратили час, и в хлам уделанные, расположились в сторонке от тарахтящей техники, под осинником, подумать — а надо ли дальше искушать судьбу. Господи, а как же до этого-то люди тут ездили?! Это смело можно назвать героизмом — жить в месте, к которому ведёт ТАКАЯ дорога. А по полям нельзя — разбухла земля, закопаться можно играючи. Однако, один из людей Михалыча разрядил обстановку, заявив что протолкаться нужно ещё пару километров, а дальше, мол, дорога в гору пойдёт — легче станет. Так оно и вышло на поверку. Но перед тем, как выйти на чистую дорогу, мужикам явилась трагедия во всём её масштабе. Ляхово — первая деревня по пути, а за ней — ещё две. Видимо, как началось, кто-то из местных успел погрузить в машину семью и попытался свинтить от надвигающегося кошмара. Всё бы ничего, только вот транспорт он выбрал… Ну, чуток не по сезону, что-ли? Старый «Опель-Сенатор». Сам по себе и сегодня агрегат не худший: комфортный, мощный, неприхотливый. Гниют они все, «Опели» этих годов только люто… Только какая разница, если, удирая от надвигающегося ужаса, предстоит пройти участок дороги, который с трудом миновали двадцать семь человек здоровых мужиков на трёх полноприводных грузовиках?! Он и нашёл свою последнюю стоянку в первой же более-менее крупной луже, под которой — вязкая глина, этот старичок-«Опель». Недалеко удалось удрать — засел так, что вода в салон через пороги пошла. Кому хватило ума притащить его сюда, откуда ему ни за какие коврижки не выбраться? Пошутил владелец, что-ли? А владелец, видимо, вон он — лежит скелетированный в стороне. А там вон — ещё кто-то… И не объехать — выталкивать придётся. «Пинц» легко выплюнул седан из лужи, словно добро подгнивший зуб. Остановились, осмотрели находку. Выгнали из салона большую, чёрную жабу, лишив тварь удобного приюта. Люди, видать, собирались впопыхах — багажник пустой, забрали только инструменты да лопату. Кто ж без них в этих местах да на машине отважится? Из салона забрали топор — вот и всё наследство. Обглоданные костяки собрали и прикопали. Что ж это там за деревня такая, где людями закусывают?

Через пару километров совсем отудобило, а там и вообще отличный грейдер начался. Дело пошло, и уже скоро колонна вошла в Ляхово.

Деревней населённый пункт назвать было уже сложно. Скорее хутор, а по другому и не скажешь. Была когда-то деревня, да вышла вся. Раньше, говорят, было дворов тридцать, а осталось — три. И то благодаря местным фермерам — не было бы их, так и осталась бы деревня только на карте. Зато добра, за которым и ехали сюда, оказалось в достатке. Фермер, видимо, был щепетильным мужиком: на полянке, чуть в стороне выстроилась в аккуратном порядке техника. Три ярких, словно зрелые апельсины, гусеничных ДТ-75, два полноприводника МТЗ-102, почти новые, блестящие! Старенький, но ухоженный «петушок» — ЮМЗ, с ковшом и бульдозерным отвалом, а рядом с ним — малютка Т-25, который во времена Федькиной молодости называли «бобиком». Только вот между техники бродили нехорошие фигуры — ходуны. На звук работающих моторов нелюдь стала стекаться и со стороны домов, и Политыч дал указивку отстреливать их из окон и люков. Стволов было штук семь — остальные с холодным; и вот загрохотали выстрелы. В сторону техники Политыч стрелять запретил — кто знает, что за стрелки собрались? Отстреляли сперва тех, что шли с деревни. Потом спешились, и разобравшись по пятёркам пошли по домам. Там тоже копошились, не без этого. Брали в топоры. Денис, тот парень, который за Семёном шухер день назад поднял, оказался парень головастый — прихватил с Села вилы. Укоротил чуток ручку и входя в дом, где обжился кто из ходунов, накалывал и притыкал к стене, а уж мужики, что были с ним, изрубали мертвяка. Глядя на него, и другие, пошарив по дворам, нашли ещё несколько штук, и дело пошло. Но вот что было странным, подумал Фёдор. Деревенька — три дома, а ходунов — уже штук двенадцать — пятнадцать покрошили. А всё идут. Откуда ж столько? Чуток погодя, присмотревшись, он прозрел: это ж вьетнамцы! Видать, работали у фермера, ну и… А что ж им тут делать-то в таком количестве? А тут кто-то и вскрыл суть: с улицы гаркнули, мол, Дима, глянь на ферме! Вон оно что! Рабская ячейка вскрылась, получается! А что: далековато уже от мест обжитых будет. Без вездехода да бениной мамы так просто и не сунешься — какие уж тут инспекции! Да: век живи, век учись — и дураком помрёшь. Нет, не оскудеет русская земля на хитрожопые таланты.